Дебютант и призрак

– А что с животными? – вопросом на вопрос ответил призрак.

– Не боятся.

– Так не охотятся на них здесь крестьяне. Только герцогу можно бить их. И подкармливают их.

– А, ну да… – припомнил земные аналогии Андрей. – а что? Совсем ни на кого не охотятся? И деревья наверное не рубят.

– Охотиться нельзя только на фазанов с оленями, да еще зубров всяких с кабанами. Зайцев, лис и всякую другую мелюзгу хватать можно, поймаешь если.

Чтобы не терять время, Андрей начал учить язык. Начать решил не с местного, на котором говорило королевство Индрия, в котором путники находились, а с курни – языка давно развалившейся империи Курда, некогда захватившей, по словам Мигуэнци, чуть ли не половину цивилизованных, так сказать, земель. Сейчас на этом курни произносили первое детское «мама», последнее старческое «а пить-то и не хочется», а в промежутке между этими памятными событиями говорили и ругались, только несколько небольших стран. Но главное, этот язык использовали для умных и заумных трактатов и симпозиумов все маги и ученые мира. А также, с более приземленными целями, хоть немного курни знали все купцы, лавочники, трактирщики, да и просто проходимцы в любом уголке мира. Вдобавок, курни был обозван призраком «просто примитивным».

Через час, когда Дубов вывалился из леса, он уже знал на курни числа до десяти и мог пообщаться с каким-нибудь торговцем. Мог и заинтересовать работника прилавка волшебным словом «сколько стоит», а мог и вежливо послать еще более волшебным «не надо». Солнце тоже времени не теряло и поднялось над лесом, весело озарив тракт, всего в километре правее выбегавший из той деревни, которую беглецы обходили. Буквально через пару километров дорога ныряла в следующую небольшую, но тщательно огороженную частоколом, деревню. Слева, совсем рядом, возвышался компактный, но высокий замок.

И деревни, и замок активно показывали, что они уже проснулись и полны жизни. Дымили, кукарекали, мычали, ржали и сквернословили. Но больше всего беспокоило, что около самого леса раскинулась плантация каких-то приземистых деревьев, с которых собирали большие шершавые плоды дородная селянка с четырьмя детьми разного возраста. Деревья, высотой чуть больше роста человека, были обвешаны коричневыми плодами так, что даже листвы почти не было видно. Дружная семья срывала плоды и скидывала в телегу системы «арба», то есть «коробка на двух колесах на ослиной тяге». Точнее, трудились селяне до выхода Андрея из леса. А теперь они стояли в рядок и слегка приоткрыв рты рассматривали путника.

– Подскажи, мой эфемерный друг, а это мы случайно так попали? Или здесь народ считай друг на друге сидит? – огорченно спросил Андрей, понимая что станет главной темой разговоров в деревне на ближайшую неделю.

Мигуэнци сначала попытался уточнить, что значит «эфемерный», а потом признался что мало что понимает в демографии. Но все-таки резюмировал, что Индрия королевство населенное. Замков, городков и деревень здесь навалом. И, «куда не плюнь», народец везде ошивается.

Андрей быстро сообразил, что лучше уж идти по дороге, чем удивлять местных, пробираясь по лесу. После чего вышел на тракт и начал бодро месить ботинками мелкую бурую пыль. А через километр вошел во вторую деревеньку. Домов в ней было всего пара дюжин. Довольно неплохие бревенчатые домики. Попадались и кирпичные. Маленькие, но даже с застекленными оконцами. Крыши крыты или досками или черепицей. Во дворах за невысокими заборами суетилась всякая мелкая живность. Кроме кур, уток и кроликов, встречались и не знакомые иномирянину птицы и звери. Особенно поразила стайка мелких, чуть побольше курицы, двуногих динозавров, которые окружив копёшку свежескошенной травы жадно выдергивали из нее пучки.

Жители охотно отрывались от забот, чтобы тщательно осмотреть Андрея. Тот зыркал из-под капюшона, пытаясь понять причину такого внимания. На утренней дороге были и другие путники и пара телег, но их разве что еле удостаивали взглядом.

Выйдя из деревни, Дубов увидел совсем недалеко компактный городок. В очередной раз подивился тесноте на этих землях и вдруг прицепился взглядом к полям вдоль дороги. Поля удивляли. Пшеница, или какой-то похожий злак вымахали чуть не до плеча. Колосья в палец толщиной. Все вместе – как с плаката из косматых времен, рекламирующего «стопудовый урожай». Андрей немного знал о сельском хозяйстве и еще чуть больше был знаком с историей. И догадывался, что в средневековье не стоило ждать такого изобилия на полях.

Попробовал поспрашивать спутника, но призрак не смог особо ничего прояснить. По его словам, такое устройство мира «было всегда». Да и не дело мага, даже ученика, углубляться в крестьянские проблемы. Но два интересных факта прозвучало. Первый, что большая часть населения жила в городах. Из чего Дубов смог сделать вывод, что работа крестьян очень эффективна. А второй, что какие-то деревья были получены за какие-то услуги людьми от эльфов. Еще в древности. Это позволяло предположить, что магическая наука здорово продвинула сельское хозяйство.

Оставалось прояснить еще один занимательный вопрос:

– А «всегда» это сколько? От какого периода идет история? Ну и год сейчас какой?

– Двадцать восемь тысяч триста тридцать первый год сейчас, – выдал оторопевшему человеку призрак, – но может приврали древние. Историки бывает спорят. Но старее двадцати тысяч лет назад записи не встречаются. Но эльфы тоже такой год используют. А те это… как его… педантичны, – вспомнил редкое слово Мигуэнци.

– Эльфы типа бессмертные? Все помнят?

– Почему бессмертные? Долго живут. Но помирают все же…

– Сколько живут? Тысячи лет, наверное?

– Лет триста. Не тысячи. Тысячи это же о-бал-деть, – поразился призрак.

За беседой Андрей заметил, что его все также заинтересованно осматривают встречные пешеходы, а также всадники и тележники. Наконец навстречу попалась двуколка, нагруженная очень толстым мужиком, в добротной одежде и еще более толстой теткой в ярком платье. Разминувшись с Андреем тетка что-то быстро сказала язвительным голосом.

– Что она сказала?

– Ну… э-э-э… что ты такая же пьянь, как он… коня пропил… и теперь вот свои копыта натираешь…

– Ну вот и сошлась мозаика, – зло плюнул Андрей, – ну ладно я, не знаю реалий. А ты то-куда смотришь? Кто в этом мире дебютант? Ты или все-таки я?

– Я смотрю. Все смотрю. Что еще смотреть?

– А то! Мне надо или на повозку какую лезть или одежду попроще. Вот и пялится народ на меня. Давай рассказывай про сословия. И дресс-код не забудь.

Но знания по быту сословий, которыми владел давно умерший ученый, оказали прискорбно скудны. Да еще и устарели не век, судя по всему. Не считать же ценной информацией эмоциональный выброс типа: «а когда моя любимая, дочка мельника, скидывала с себя длинное платье и надевала стринги, то…».

Но кое-что все-таки проскользнуло. Бродячие жрецы. Эти потные и пыльные типы постоянно забредали в замок герцога. Некоторых радушно привечали и позволяли толкнуть речь, стоя перед столом обедающего сеньора. Других не пускали дальше конюшни, вынеся кусок хлеба и зачерпнув воды из поилки. Но никого не прогоняли от ворот, оставив романтично ночевать под звездами.

Можно было сделать вывод, что бредущий по дороге небогатый жрец, это до одури обыденное явление, не задевающее тонких струн в душе местных жителей. Если заносчивый дворянин, надменный чиновник или толстопузый купец нет-нет да привлекут пару-тройку скучающих взглядов, то мелкий жрец, по сути монах, почти никому не интересен. Да и прикинуться давшим обет молчания можно. Это, вдобавок, решало проблему с незнанием языка.

Тем временем путник подошел к самым воротам города. Как ни странно, тракт не нырял в городок, а протекал себе мимо. К городским же воротам отходила отдельная дорога. Но Андрею требовалось переодеться. Так что он решил посетить сей центр местной цивилизации.

Городок был небольшой и слабо защищенный. Стена метров пяти высотой могла остановить разве что разбушевавшегося алкоголика. Ни рва, ни мощных башен. В воротах стоял единственный стражник, который удивленно посмотрел на Андрея, но ничего не сказал. Только вежливо посторонился, пропуская в город. Внутри стен никто уже не обращал внимания на несоответствие его одежды с пешим ходом. Даже состоятельные люди могут ножками по мостовой прогуляться.