Страница 7 из 11
Сразу хочется его ударить потому, что он снова в водолазке стального цвета, обтягивающей фигуру, словно вторая кожа, но с длинными рукавами и высоким горлом. Мне кажется, если бы маска на лицо привлекала внимания меньше, чем шрамы, он носил бы ее.
Марк стоит ко мне спиной и делает кофе. Кофе-машина шипит и по кухне плывет божественный аромат. Я подхожу вплотную и намеренно задеваю парня бедром.
– Прости, – говорю таким тоном, что понятно, извиняться я и не думаю. Он поворачивается и обводит меня взглядом, от которого не укрывается ничего. Ни вырез рубашки более откровенный, чем нужно, ни полные груди без лифчика под ней. Ну же, смотри и сходи с ума, как сходила с ума я ночью.
Глаза парня темнеют, и он, забрав свой кофе, отступает, а я задумчиво откидываю прядь со щеки и позволяю вороту рубашки сползти с одного плеча, проследив за взглядом Марка.
– Нравится то, что видишь? – произношу с усмешкой.
– А что я должен видеть? – даже голос не дрогнул. Каков нахал.
– Ну-у, хочешь, могу показать больше, если не рассмотрел, – я берусь за пуговицу на рубашке. Мне стесняться нечего.
– Тебе нравится дразнить меня, да? – замечает он, отставляет кофе на стол, делает шаг вперед и довольно грубо толкает меня к кухонной столешнице. Я смеюсь.
– Почему бы и нет? Ты забавно злишься, а еще очень хочешь угодить папочке. Он ведь запретил меня трахать. И ты как послушная собачка будешь слушаться. И раз сам ты не хочешь уходить, – я нагибаюсь вперед и провожу кончиком языка по его щеке к уху, чтобы шепнуть. – Я сделаю твое пребывание рядом со мной мучительным и невыносимым. Любые штаны будут тебе жать, понятно?
– Ты очень высокого о себе мнения, да? – бросает Марк, чуть отстраняясь. Не потому что мое тело его смущает или заводит, а чтобы посмотреть в мои глаза своими насмешливыми зелеными. – Думаешь, пред тобой никто не устоит?
– Ты точно не устоишь. Поверь!
– Не играй со мной, Ника.
– И почему же? Ты же слышал, я избалованная дрянь и всегда делаю то, что хочу.
– Потому, что ты сама можешь превратиться в игрушку.
– Тебе нельзя меня трахать. Только смотреть и облизываться.
Марк приближается молниеносно, хватает меня за затылок и, опалив дыханием мои губы, говорит:
– Молись, чтобы это не стало и твоей проблемой.
Я без труда вырываюсь, хватаю кофе, который он сварил себе, и демонстративно ухожу, решив, что лучше попью у себя в комнате, а в голове мечется мысль, что, возможно, Марк и прав. Он вполне может стать моей проблемой.
Марк
Черт бы побрал блондинку! Умудрилась завести с самого утра. Даже кофе попить из-за нее не выходит. Благо до выезда остается час. Марк решительно выходит из дома и, наплевав на приличия и шрамы, раздевается и ныряет в бассейн. Заказчик говорил, что им можно пользоваться без вопросов, правда, Марк отмахнулся. Он не собирался плавать на глазах у всего дома и демонстрировать свои шрамы.
Но сейчас разумно рассуждает: лучше шрамы, чем выпирающий через ткань штанов член! Плавает долго, с удовольствием, забывая обнаженное плечо Ники, нахальный поддразнивающий взгляд, эту чертову почти ничего не скрывающую рубашку. Какого хрена она творит?! Марк ведь ровным счетом ничего не делает. Просто сопровождает ее, не разговаривает. Ничего. Зачем дразнить? Нравится играть и издеваться? Пытается продемонстрировать, что слишком хороша для него? Но он и так это знает и не питает иллюзий. Смысл напоминать?
На смену опаляющему желанию приходят обычная усталая злость и ощущение собственной никчемности. С этими чувствами проще справиться. Они привычны. Марк плавает, пока окончательно не остывает. Плавал бы и дальше, но чувствует, время поджимает, а перед поездкой все же хочется выпить кофе.
К счастью, на этот раз на кухне никого. Он спускается туда уже полностью одетый, пьет кофе и выходит на улицу, чтобы подождать Нику в машине.
Сегодня девчонка не опаздывает и не планирует бежать. Она сменяет траурное платье на кричаще красное, с открытыми плечами и совершенно неприличной длиной. О чем она думает? На губах алая помада, на голове крупные локоны, в руках клатч. Недоступная светская львица, которая делает одолжение местной полиции. Возможно, она не так уж и неправа. С такой не получится разговаривать свысока.
Марк думает, что не удивится, если ей предложат кофе и кресло, чтобы во время допроса она не чувствовала себя некомфортно.
Несмотря на пафосный вид, Ника все же нервничает. Теребит в руках клатч, ее губы плотно сжаты. Даже жаль ее становится, хочется утешить, но Марк прекрасно помнит, какой она может быть, и сиюминутное желание пропадает. Богатенькая стерва справится со своими потрясениями сама, а если будет выходить плохо – напьется. Вот тут важно оказаться рядом, чтобы дотащить ее до дома.
Марк почти не ошибается. Их встречают на входе в участок и провожают в кабинет для ожидания. Да, там стоят диваны, есть кофе и царит вполне уютная атмосфера, но парень все равно подбирается. Ему не нравится, как смотрят на Нику менты. И еще оживает чутье. Интуиция, в которую мало кто верит в мирное время, и которая помогала выжить на войне. Марка она подвела один лишь раз. И поэтому он оказался тут. Не отнесся достаточно серьезно к смутным подозрениям. Сейчас он не планирует повторять ошибку.
– Прошу за мной, – приглашает Нику следователь, безразлично мазнув по Марку взглядом. А вот это зря.
– Я с ней, – тоном, не терпящим возражений, отзывается Марк.
– Невозможно, она должна идти одна.
– Приказ ее отца. Не оставлять одну.
– Она будет с капитаном полиции. У вас есть основания нам не доверять? – презрительно приподнятая бровь. Снобизм вообще присущ ментам, но Марк знает, за что ему платят. Да, он в отставке, но все же звание никуда не делось, и авторитет тоже.
– У меня нет оснований вам доверять. Поэтому я все же составлю моей подопечной компанию.
Ника смотрит недоуменно, следователь морщится, но у него нет аргументов. Она не задержана и вольна давать показания в сопровождении адвоката или охранника. Очень интересно, почему ее отец не озаботился адвокатом. Не счел нужным? Очень зря. Менты не так безобидны, как может показаться. И если замешаны интересы двух влиятельных семей лучше, когда кто-то прикрывает спину.
Марка не пускают вместе с Никой в комнату, где брали показания, но разрешают смотреть за разговором через стекло.
– Если я посчитаю, что моей клиентке что-то угрожает, я вмешаюсь, – тихо произносит он, и следователь едва заметно кивает, признавая правоту. Статус охранника дает ему такое право.
Ника
Мне тут неуютно, и я чувствую себя не свидетельницей преступления, а как минимум соучастницей. Марк зачем-то рвется со мной. Сначала его настойчивое желание вызывает только раздражение, а я демонстративно не поддерживаю охранника, хотя могла бы упереться и встать в позу, тогда бы его пустили. Я наивная и глупая, а вот он, видимо, лучше представляет, что меня ждет.
Вопросы сыплются сразу и без остановки, подразумевающие ответ, тот который не хочется давать, потому что он неверный. Я хочу рассказать им совсем не то, о чем меня спрашивают. Меня вынуждают признаться, я не понимаю в чем. Это все настолько неприятно, что начинает болеть голова. А вопросы все сыплются и сыплются. «Зачем я заманила подругу в клуб?» Я ее заманивала? Зачем? «А правда ли Лиза была моей лучшей подругой?» Нет. Неправда, но ведь за это не убивают? Что? Убивают за меньшее. Как же плохо. Я совсем не готова и растеряна. Думала, мы тут просто поговорим, и я снова расскажу, как все произошло.
Меня спасает Марк, он решительно без стука заходит и ударяет дверью о косяк.
– Закончили, – приказывает он и довольно грубо за локоть поднимает меня со стула.
– Ты что себе позволяешь?
Капитан, выглядит возмущенным. Даже меня пронимает его холодный презрительный взгляд, а со мной подобное случается нечасто. За такое поведение Марка запросто могут упечь за решетку. Папа, конечно, вытащит, но что за это время произойдет с ним и со мной непонятно. Мне страшно, никогда не испытывала этого чувства так остро. Я вообще не приняла всерьез приглашение приехать, думала, просто в очередной раз все расскажу. Да и папа не волновался. Почему же все пошло не так?