Страница 3 из 11
– Что же с тобой приключилось? – ахнула я и, осторожно приподняв рубашку с другого бока, судорожно сглотнула при виде подобных же ран. По спине прокатилась ледяная волна, кожу на затылке стянуло от ужаса. – Может, это… следы от когтей?!
Сжалась и быстро посмотрела на небо, словно в ожидании, что оттуда спустится страшное чудовище. Преображённых драконов в крылатом облике я часто видела вдалеке… А среди людей лицом к лицу встретила лишь однажды, ещё ребёнком, когда, играя на улице с приятелями, случайно испачкала грязью красивый наряд господина. Радужную ярость его изменившихся глаз мне не забыть никогда…
Фасм судорожно вздохнул, и на краю раны показалось несколько капелек крови. Что бы там ни произошло у этого существа с драконом, – почему крылатый ящер тащил его, словно добычу, в когтях? – я не могла его так оставить. Я же будущий целитель! Вздрогнула и, словно очнувшись, подскочила и, стянув нижнюю юбку, принялась рвать сухую её часть на полосы. Осторожно обмотала тело теми лентами, которые были более-менее чистыми, подняла фасма на руки.
– Ты не погибнешь, – пристально глядя на закрытые веки существа, сказала я. – Да, я лишь ученица, но мой папа – самый сильный слышащий камни на сотни километров вокруг! Он тебя в два счёта на ноги поставит!
Надеясь, что моё обещание отец выполнит, побежала по едва заметной тропинке в направлении дома.
Комната, где отец проводил приём пациентов, была темна, в свете единственной свечи я едва различала на кушетке очертания неподвижного фасма. Вокруг поблескивали и переливались сиреневатые друзы халцедонов. Отец с суровым выражением лица тщательно насыщал оздоровительной энергией камня рану за раной.
– Плохо, – резюмировал он и, распрямившись, помассировал поясницу. – Пока неясно, сумеет ли тело использовать насыщение энергией.
– Он не выживет?
Я старалась говорить бесстрастно, – отец твердил, что целитель не имеет права проявлять сочувствие, поскольку жалость мешает концентрации, – но голос предательски дрогнул.
– Через несколько часов узнаем, – холодно ответил отец. Посмотрел на меня и немного смягчился. – Опоздай ты хоть на десять минут, не стал бы и пытаться. Удивительной силы духа фасм! С такими ранами он давно должен быть мёртв.
Я решила не рассказывать про апофиллит, который и спас жизнь существа, поскольку слышащий камни сразу бы отобрал минерал, а у меня на него другие планы, которые отец может и не одобрить. Одхин редко экспериментировал… То есть, никогда. Мне и так повезло, что в приёмной целая какофония сильных камней – тонкую энергетику трудно расслышать при таком напоре «земных» кристаллов.
– Я к маме, – пятясь, буркнула и выскочила из приёмной.
Фасму не помочь, но могу насытить мамочку чистой звенящей энергией редкого минерала. Надеясь, что камень слегка восстановился после мощного выброса на Крыле, побежала в другую часть дома. В коридоре едва не сбила с ног Ноуса.
– Мама не спит? – спросила у старого слуги, тот морщинисто улыбнулся и покачал головой. Махнула рукой: – Я к ней!
Не дожидаясь кивка немого старика, побежала дальше. Нетерпеливо рванула дверь и замерла на пороге, любуясь лежащей на кровати женщиной. Вокруг её тела одеяло было прижато блестящими минералами. Мама выглядела как нежная хрупкая роза, которую положили на груду сокровищ.
– Какая же ты красивая! – ласково произнесла я. Закрыв дверь, подошла к кровати и, схватив расчёску, провела щетиной по роскошным золотистым волосам. – Чистый шёлк… А какая кожа! Эх, прогуляйся ты со мной по берегу реки хоть раз, все городские красотки от зависти бы удавились.
Положила расчёску на место – Ноус уже тщательно расчесал её волосы.
– Это ты красивая, – тепло ответила мама.
Она слабо приподняла руку, и я, опустившись на колени, порывисто схватила её кисть: мама сегодня двигается лучше! Положила ладонь себе на голову и провела по волосам.
– Не чувствуешь? Как мочало! И почему мне не досталась твоя красота?
– Ты вылитая я в юности, – одними уголками губ улыбнулась мама и добавила: – Но почему платье в грязи?
– Прости-прости, – нетерпеливо выдохнула я и, положив её руку на кровать, осторожно выудила из кармана камень. – Смотри, что принесла. Это апофиллит! Тонкая звенящая энергия, прямо как ты. Если я права, то сможешь даже сесть! Сейчас и попробуем…
Отложила камень к другим и, закатав рукава, скорее для собственной концентрации, чем для дела, протянула ладони над кроватью.
– Стой, – запротестовала мама. – Не надо. Ты выглядишь уставшей. Отдохни…
– Не могу ждать, – уверенно перебила я. – Не терпится попробовать! Знаешь, у меня сегодня получилось даже на расстоянии! Представляешь?!
Положила руки на мамин живот и прикрыла веки. Камни, которые отец каждый день заботливо раскладывал вокруг любимой жены, были свежими и полными магии, мне даже показалось, я смогу взлететь, если сама глотну мощного сплетения энергии. Чистота апофиллита звенела и сверкала в этом изобилии так ярко, словно сила его возросла в окружении тщательно подобранных минералов. Хотя почему словно? Скорее всего, так оно и было. Приоткрыла глаза и с улыбкой покосилась на мать.
– Чувствуешь?
– Дочка, – виновато отозвалась она, – я же не слышащая. Ничего не чувствую.
– Прилив сил не ощущаешь? – От разочарования я заморгала часто-часто, голос задрожал. – Даже чуточку самочувствие не улучшилось?
Мама молча улыбалась, а я готова была разреветься на месте и не делала этого лишь потому, что мама расстроится и ей может стать хуже.
– Ари?
Я развернулась и посмотрела на суровое лицо отца. Заметила за его спиной бледного Ноуса и, догадавшись по живой мимике старика, что слышащий камни видел мою неудачную попытку, понурилась.
– Да, папа.
– Сходи к Голенам. Они просили, чтобы кто-нибудь забрал оплату за лечение их сына. Я не могу послать Ноуса, так как жду особого… гостя.
– Что за пациент? – оживилась я, обрадовавшись, что отец не собирается ругать ни за использование камня без его спроса, ни за неудачное насыщение мамы. – Может, тебе помочь?
– Не доросла ещё, – сухо отрезал он. – И переоденься. Что за вид? Завтра уже шестнадцать, а ведёшь себя как ребёнок! Ты же красивая девушка.
Улыбнулась и, легко подбежав к отцу, нежно обняла его.
– Тоже тебя люблю! – Отстранилась и, всмотревшись в его живые смеющиеся глаза на привычно суровом лице, пообещала: – Умоюсь, переоденусь и сбегаю до Голенов…
– Сходишь, – холодно поправил отец и осуждающе покачал головой, – медленно и достойно. Так, словно тебе уже шестнадцать!
– Постараюсь изо всех сил, – рассмеялась я и подмигнула: – Но не обещаю, что получится! Ведь мне ещё нет шестнадцати!
Пошла к выходу, где отчаянно жестикулировал Ноус: мол, давай я сбегаю!
– Нет, – не оборачиваясь, проговорил отец, прекрасно зная, что старик попробует меня подменить. – Сходит Ари. Сказал же, ты мне нужен. Иди прибери приёмную.
Я благодарно кивнула вздохнувшему старику за попытку избавить меня от не особо приятной миссии и вышла из комнаты.
– Лийи, тебе стоит подремать, – необычайно нежно проговорил отец.
– Я прекрасно выспалась, Одхин, – ответила мама. – Мне снился ты…
С тёплым чувством прислушиваясь к тихому воркованию родителей, я аккуратно прикрыла дверь.
– И чего её прибирать? – проворчала, недовольная тем, что придётся самой топать к родителям друга. Конечно, не секрет, что старшего сына Голенов, которого якобы лечил отец, прочат мне в мужья. – Там всегда чистота такая, что даже пыль на камни опасается садиться, чтобы не вызвать неудовольствие слышащего!
Ноус посмотрел на меня с радостным сочувствием – немоту старика с лихвой компенсировало необычайно подвижное лицо. С одной стороны, слуга явно жалеет, что меня так рано хотят выдать замуж, с другой – рад, что слушающую камни хоть кто-то согласился взять в жёны. Вздохнула: а вот я бы лучше осталась незамужней, но переубедить отца нереально.