Уроки ирокезского

– Я вас узнал, вы тот самый сказочник, который…

– Который умеет сказки сделать былью. Но речь-то не обо мне сейчас, мы обсуждаем вашу жизнь – точнее, решаем… вы решаете, жить вам или бесславно умереть. Мне выгоднее, если вы останетесь в живых, но для меня это всего лишь вопрос денег. Вам… вы, конечно, тоже предпочли бы не умирать, но спасти вас сейчас могу лишь я, и дело остается за малым: вы сами должны решить, стоят ли ваши жизни той компенсации, которую я желаю получить за ваше спасение. Откровенно говоря, мои потери даже в случае вашей бесславной смерти будут невелики с учетом затрат в ином случае, но, как говорится, курочка по зернышку клюет.

– Именно бесславной?

– Именно так. Заговорщики везут с собой ваш манифест об отречении, более того, они и едут к вам по вашему же приглашению – документ у них имеется, фальшивый, конечно же. Вы отрекаетесь, а затем убиваете всю свою семью и себя самого, вероятно в душевном расстройстве – так что вас даже похоронят за оградой. Причем вы отрекаетесь в любом случае – живой или уже мертвый, да и самоубиваетесь независимо от того, отречетесь ли вы на самом деле или умрете до отречения.

– Но если я, предположим… на мгновение предположим, отрекусь, то зачем мне умирать?

– В назидание вашим преемникам. Но мне, как я уже говорил, это не нравится. Точнее, не нравится ваш преемник – любой из намеченных преемников, так что составленный ими манифест в любом случае опубликован не будет, и заговорщики всяко получат заслуженную награду. В виде петли на шею – но от народного мстителя или от уполномоченного Императором государственного чиновника – решать именно вам. Поэтому я заготовил указ о назначении меня канцлером, и вы можете его подписать прямо сейчас – точнее, после приезда обещанных гостей. Или не подписать – тогда я скромно удалюсь, и только после вашего убийства начну мстить коварным злодеям. Кстати, не желаете, чтобы мои девушки привели сюда вашу семью? Как человек сильный и очевидно храбрый, вы, скорее всего, сможете задержать их убийство на пару минут. Вряд ли больше – а убивать эти не умеют, мучить будут… но тем не менее… Причем прошу учесть, что наказывать я буду – вне зависимости от вашего решения – всех причастных к заговору, в том числе и Великих князей, потому что если их оставить в покое, то вас все равно убьют, разве что неделей позже.

– Мальчиков кровавых в глазах не боитесь?

– Нет. Ведь вас убивать буду не я, я даже не увижу, как вас убивают. А месть за злодейски убитого императора – не убийство, но кара. Тем не менее все же мне будет вас немного жалко, и именно поэтому я здесь. А от вас зависит, останусь ли я в истории эдаким Кромвелем или же наоборот герцогом Ришелье.

– Вас только это беспокоит?

– Меня это вообще не беспокоит. Но вот эти девочки – и еще двадцать шесть тысяч вооруженных до зубов девочек, а так же более семидесяти тысяч вооруженных мальчиков – вы их сможете увидеть, если захотите – в случае "Кромвеля" будут вынуждены перебить миллион-другой отечественных же идиотов. И сделают это с легкостью, ведь всю армию Куроки раскурочил, извините за невольный каламбур, всего лишь один батальон охраны моего рудника при небольшой помощи корейских рудокопов. А японский флот с сорока тысячами войск десанта на дно отправил мой же спецотряд числом вообще в двадцать четыре человека. Но мне не хочется возлагать грех братоубийства на их юные души…

– Красиво говорите. Но почему-то я не могу вам поверить…

– А мне и не надо верить. Минут через пять приедут… доказательства, и вы сможете сами убедиться. А пока… немного времени еще есть, вы пока почитайте – тут немного, всего-то полстранички. Должны же вы знать, что будете подписывать… или не будете.

Николай взял протянутую ему бумагу, бегло просмотрел, положил ее на стол и с каким-то любопытством посмотрел на меня:

– Даже так?

Я усмехнулся:

– Я же дворянин второй части… Заговорщики намереваются продать Россию. Я бы купил, денег хватит – но я не покупаю ворованное. И грабежом не занимаюсь…

Через неплотно прикрытую дверь послышался звук далекого выстрела, а через минуту-другую в кабинет вошел Нольде:

– Государь, к вам приехала делегация с просьбой об аудиенции… то есть просили…

Дверь снова распахнулась и Даница, втолкнув в кабинет Михаила Ивановича Драгомирова, протянула мне бумажку:

– Вот манифест об отречении Николая Александровича. Господин генерал, подтвердите, что эту бумагу вы привезли… не лично, конечно.

Старик посмотрел исподлобья на императора:

– Да, и я лично участвовал в ее написании.

– А вот список прибывших, вы просили составить… извините на некрасивый почерк, в перчатках писать не очень удобно…

Император выхватил листок у Даницы и, бросившись в столу, стал торопливо сравнивать его с переданным мною. А через минуту буквально простонал:

– Неужели в России не осталось людей, преданных Державе?

– Преданных Державе – полно, вот только они перестали видеть в вас ее олицетворение. А потому многие из них и поддались британскому обману. Ну что, вы позволите мне разобраться, кто из них подлец, а кто обманут? Например Михаил Иванович не знал, что вас будут убивать, так что…

– Что? Да… наверное, вы правы. Сколько времени вам потребуется, чтобы разобраться?

– Сразу не скажу, но надеюсь закончить до завершения этой войны. Победного завершения, я надеюсь, ведь для провала заговора нужно японцев не просто победить, а разгромить, причем самым унизительным для врагов способом.

– Ну что же… где ваш проект указа? Надеюсь, этих… подлецов вы повесите?

После того, как Николай подписал предложенную ему бумагу, я "вспомнил":

– Кстати, Николай Александрович, вы же хотели посмотреть чем я буду побеждать японцев? Сегодня в одиннадцать в Петербурге состоится военный парад… мы там окажемся как раз к началу. А с этой "делегацией"…с ними есть кому разобраться. Пойдемте, Николай Александрович. И не волнуйтесь: мои девочки за вашей семьей присмотрят…

С Императором, бароном Нольде, Даницей и Лизой мы ехали в моем "парадном" броневике – и встретили по дороге три уже совсем непарадных. Они стояли у дороги рядом со спиленной – судя по следам, из пушки Дальберга – здоровенной липой, а на обочине лежали солдаты в гвардейской форме. И один офицер тоже лежал – полковник, хотя солдатиков едва на роту набралось бы. Правда полковник лежал как-то… частично – но подбежавший мальчик в форме пятой школы быстро ситуацию прояснил:

– Они ко дворцу шли, когда мы приказали им остановиться, офицер велел по нам стрелять… ну мы просто первыми успели. Как вы и велели, пока солдаты не стреляют – только командиров.

– Даже гвардия? – как бы все еще не веря в случившееся, меланхолично произнес царь. Ну что же, полковником меньше… надо возместить утрату. Кто у вас этим отрядом командует?

Вопрос Николая мальчик вряд ли услышал, но доклад закончил "по форме":

– Докладывал командир роты БТР курсант артиллерийского имени лейтенанта графа Толстого Льва Николаевича училища Семенов.

– Полковник Семенов, поздравляю вас заслуженным званием…

Николай, конечно, просто погорячился, но этого парень точно уже не услышал: как только доклад закончился, я нажал педаль газа и мы поехали дальше. Однако эта нелепая поспешность лишь подтвердила, что Николай "проникся" – точнее, испугался – всерьез и неприятных неожиданностей он не учинит. По крайней мере сегодня не учинит.

Далее мы ехали молча. Ну, мне было и говорить пока не о чем, а царь старался быстренько прочитать переданные ему бумаги. Немного погодя я сообщил по рации, что "минут через пятнадцать будем на месте" – и парад начался.

Невский проспект – он длинный, даже от Знаменской площади до Зимнего за полчаса пройти его не так просто. А уж строевым шагом, причем сбивая ритм на каждом мосту – дело и вовсе утомительное. Я бы, наверное, не смог – и уж точно не смог бы под музыку шаг сбивать на мостах. Но то я, а то люди, которые почти три года тренировались в "габаритно-весовом макете Петербурга"…