Уроки ирокезского

– Но за станками-то они к тебе в Комитет обращаются?

– Обращаются. Но редко, чаще в Комитете только моторы просят. Электрические, а станки себе они сами выдумывают и делают потому что часто им станки с местпромовских заводов не подходят: там же только токарные да сверлильные выпускают, к тому же не очень мощные. Правда иногда приходится им что-то даже из-за границы привозить, но это же немного…

Вопрос, сколько это "немного" мне прояснил Слава:

– Внешторг закупки Марии Петровны не контролирует, ты же сам приказал. Так что они тебе ничего по этому поводу не скажут, – злорадно ухмыльнулся он в ответ на мой прямой вопрос. Но, выразив свое отношение к моим "закидонам", тут же уточнил: – Но таможня грузы проверяет, так что их данным можно верить. Если хочешь, могу хоть до копеек подсчитать, а так, навскидку, примерно миллионов сто восемьдесят в месяц экспорт и сто тридцать-сто сорок импорт. Рублей, а то ты все норовишь почему-то в доллары пересчитать, – уточнил он. А через несколько секунд добавил: – Это если с золотом считать, у нее за прошлый год как раз сто двадцать тонн по импорту поступило…

Ну да… Мария Петровна в разные заграницы стала очень много чего всякого продавать. Те же люстры, посуду столовую, одежду разнообразную. Детские коляски и велосипеды, обувь, мебель – перечислять можно очень долго. Долго, но вообще бессмысленно, потому что структура поставок постоянно менялась, ведь дочь наша в зарубеж успешно продавала то, что в самой России не успевало продаваться. Хотя и специально "на экспорт" много чего у нее делалось, те же "Ослики" например. Так что на выручку у нее получалось покупать очень много чего полезного, но довольно приличную долю этой самой выручки она не тратила, а перетаскивала в Россию. Ту часть, которую составляли тяжелые кружочки из желтого металла.

Золото – это хорошо. Оно лишним не бывает, в особенности, если вдруг, совершенно внезапно, потребуется срочно что-то очень нужное купить за границей. Например, наступит внезапно голод в стране – и как тогда прикупить несколько миллионов тонн зерна? А до внезапного голода времени-то осталось совсем немного. Если меня склероз не подводит, то всего лишь год, а год – это очень, очень мало. Мало, если ничего не делать, но если делать, то можно и многое успеть. А я буду очень стараться именно "успеть". Очень-очень стараться…

Глава 73

Николай Феликсович назначение на пост губернатора учрежденной Брянской губернии принял довольно спокойно. Как должное принял, и даже где-то в глубине души счел, что "учредить губернию дабы потомок именитого рода достойное место занял" со стороны канцлера было вполне… уместно. Но это так, чтобы в одиночестве самим собой погордиться – а на деле-то поработать придется изрядно. Ну и сделать губернию самой процветающей в Державе, чтобы всем завистникам доказать, что Юсуповы славны не одними лишь предками.

И Урусовы: вот уже десять лет Ирина Владимировна "составляла счастье" новому русскому губернатору. Однако Николай ни на секунду не усомнился в том, что должность он получил вовсе не из-за своеобразного "родства" с канцлером: да, супруга была родной сестрой жены приемного сына Волкова, но и сын все же именно приемный, да и сёстры общались довольно редко. Хотя однажды и "родство" оказалось полезным.

Когда отец выкупил в пользу города Тюфелеву рощу с окрестностями и выделил сыновьям тридцать десятин казенной уже земли для размещения переносимого из Петербурга завода, Николай было подумал, что канцлеру такое самоуправство Московского губернатора может не понравиться, и с Ириной заехал к Катеньке, думая уговорить Степана Петровича поддержать проект перевода завода в Москву. Но пока он уговаривал, туда же – по каким-то делам – к Степану приехал и сам канцлер. Который, узнав причину "внезапной семейной встречи", почему-то долго смеялся, а затем, со словами "это судьба" завод строить разрешил. Спросив, однако, при этом "а когда трехтонки тут вы выделывать начнете?"

Новый завод проектировался под выпуск уже двадцати тысяч "Волг" в год – так, по предложению канцлера, назвали "Акулу" для внутреннего рынка. Феликс назвал, уж больно рисунок канцлера его вдохновил. Но рисунок – рисунком, а на технический проект машины ушло почти два года, и довольно многое пришлось выдумывать буквально "с нуля", как часто говорил Волков. Зато результат превзошел все ожидания, восемь тысяч выделываемых в Петербурге автомобилей даже в малой степени не покрывали спрос… К тому же и намек канцлера насчет трехтонных грузовиков забывать не стоило.

Грузовик спроектировал уже закончивший учебу Феликс. Правда, опять попросивший канцлера "нарисовать будущую машину". Разумно: ведь благодаря канцлеру и легковая машина стала "новым эталоном автомобиля". К тому же трехтонке не нужен разработанный для "Акулы" мотор в сто десять сил, но если его совсем чуть-чуть доработать и перевести на дешевый семьдесят второй бензин…

В новых цехах Московского завода братьев Юсуповых уже начали выделывать новенькие "безкапотные" трехтонки. По десять, а то и по дюжине в сутки. Но если несколько расширить завод уже Брянский моторный, то "Брянское автомобильное объединение" таких грузовиков сможет в день выделывать уже штук по пятьдесят. И сделать это можно будет очень скоро, максимум за полгода. Как тогда говорил Александр Владимирович: "если вложить копейку в развитие нужных смежников, то результат окажется несравним с затратами".

А в каких смежников лучше всего было вкладывать эти самые копейки, Николаю Феликсовичу и предстояло разобраться. Но в том, что это у него получится, губернатор Юсупов и не сомневался…

Первого сентября двадцатого года в школах по всей стране начался новый учебный год. Все, как обычно – но все совершенно иначе. Просто потому, что начался этот учебный год в совсем уже другую эпоху.

Дочь наша "первая догадалась", зачем мне нужно столько циркония: первая печь с огнеупорами из окиси этого самого циркония у нее отработала уже четыре года без единого ремонта. Электродуговая печь – и теперь она в своем производстве только такие и ставила. Конечно, электричества эти печки жрали как не в себя, но в результате сталь почему-то получалась даже дешевле, чем при "традиционном" способе ее добычи.

Хотя – понятно почему. Многочисленным Машкиным металлургическим заводам дорогой кокс был вообще не нужен: газовые заводы "добывали" светильный газ из легкодоступного бурого угля – точнее, из остающегося после "химии" практически мусорного буроугольного кокса, газом этим руда (точнее, окатыши) восстанавливались до чистого железа, которое как раз в электропечах и перерабатывалась в сталь: в печку, после расплавления железа, просто добавляли заранее рассчитанное количество "австралийского" чугуна – так что ни уголь, ни кокс там вообще не требовался. А нужное для печей электричество – оно тоже добывалось "из того же материала". Бурого же угля теперь было много: его и в Подмосковном бассейне копали, и вокруг Красноярска, а после того, как "Северная железная дорога" перешагнула Енисей, и с Тунгуски его возить стало довольно недорого.

Но уголь – это все же еще не электричество, так что Марии Петровне пришлось заняться и выпуском генераторов. "Хреновых, но дешевых" – как сама Машка их называла. Хреновых потому, что обмотки генераторов делались алюминиевыми, а дешевых – потому что меди для их изготовления не требовалось. И "стандартный хреновый генератор" мощность имел всего в сотню киловатт (то есть "по паспорту" двести, но, чтобы он не сгорел…), да и весил почти тонну – зато выстроенный Машкой в Семипалатинске завод выпускал их по дюжине в сутки.