Уроки ирокезского

– А если мне какой-то спектакль понравится, а потом вы решите, что он как раз этим низменным вкусам потакает? – поинтересовалась госпожа министр.

– Тогда я вас сошлю в Сахалин, чтобы вы, рубя уголек в шахте, компенсировали ущерб казне. А как компенсируете – снова работу министром продолжите…

Зинаида Николаевна похихикала – но кто этих канцлеров знает? Так что все новые пьесы теперь она отправляла на утверждение мне. Конечно, я их не читал – поначалу полагался на вкусы жены и девочек, однако Камилла меня постоянно этим подкалывала. И тогда я перевалил эту работенку на секретариат. Странный – для нынешних времен странный: в нем работали исключительно молодые дамы. Но у девочек в такой работе есть куча преимуществ – во-первых, они просто более усидчивы. А во-вторых, если им что-то очень нужно, то отказать им в этом нужном становится весьма непросто, ну а фантазии их в плане способов добычи информации шпионы позавидуют!

В театре мысль у меня родилась вполне конкретная, однако возникли мелкие проблемы при ее имплементации. И первой проблемой стало то, у Зинаиды Николаевны никто даже и не слышал о том, что мне было срочно нужно. Повезло однако, что Марша – которая отдыхала дома после рождения ребенка – зашла "на минуточку" в офис подруг проведать. Так что на простой вопрос ответ я получил примерно через полчаса:

– Александр Владимирович, да, мы нашли эту пьесу. Только она называется не "Ханума", а "Ханум", ее написал некий Цагарели. Вот справка по автору – Марша протянула тоненькую папку, – а сама пьеса… вы знаете, ее пока на русский язык не переводили, так что ее подготовят не раньше чем через час. Сейчас девочки стенографируют перевод, потом расшифруют, напечатают…

Ну, можно сказать, повезло: я вроде помнил, что пьесу писал какой-то классик грузинский, и вроде как сильно до революции – а ведь могло оказаться, что он ее как раз только пишет… По счастью, конфуза не случилось и я "просто вспомнил" что-то по случаю ранее виденное, слышанное. Надо бы срочно еще "вспомнить", где виденное и слышанное. То есть… ой!

– Постой, если не переводили…

– Я позвонила князю Багратион-Давидову, Тифлисскому предводителю, он как раз пьесу и опознал. А сейчас его адъютант диктует перевод с листа. Медленно диктует, и гораздо хуже чем вы переводит, но он-то простой полковник в отставке, не писатель – так что быстрее просто не получается, извините. Да и то примитивный подстрочник будет. Мне поправить перевод?

– Неси как есть – ну теперь не стыдно и Юсупову озадачить уговариванием Станиславского. А слышал… допустим, в пересказе чьем-то. Мало ли знакомых на Кавказе служило! Или вообще, два соседа-офицера в купе делились, один грузин, а второй, скажем… Интересно, в этой жизни я хоть раз в купе с соседями ездил? Так, когда там эту пьесу написали?

Что хорошо, когда весь секретариат состоит из молодых девиц, то это возможность подменять при необходимости подругу. Девочки сами сообразили, кто нынче "самый нужный работник", и кормить дочку Марши отправилась другая молодая мамочка: по моим прикидкам в секретариате интервал между рождениями детишек не превышал пары месяцев. Замуж-то они все уже повыходили после переезда в Москву, ведь секретарь канцлера – невеста на зависть, а в министерствах рядом сплошь молодые парни работают. Но работа есть работа… даже такая дурацкая, как сегодня случилась. Марша конечно же погорячилась, говоря про час, нужный для подготовки перевода, ведь даже просто продиктовать пьесу… фильм-то, насколько я помню, двухсерийный получился, а тут нужно было еще и перевести с грузинского. В общем, текст я получил на следующее утро. Открыл, начал читать – и перед глазами проплывали кадры неоднократно виденного фильма. Не очень-то совпадающие с читаемым…

Все же хороший секретариат – это счастье для любого бюрократа! Марша текст подготовила правильно: печать через четыре интервала, трехдюймовое поле справа: правь – не хочу! Так что рука сама потянулась за карандашом. Итак, начнем… с начала. То есть буквально с титров…

– Марша!

– Слушаю, Александр Владимирович.

– Вопрос у меня возник. Вот тебе стихотворение… кусочек стихотворения. Это – перевод с грузинского. Нужно узнать кто автор, и по возможности само стихотворение… на русском, можно подстрочник.

– А… хоть название-то вам известно? Ясно, я постараюсь.

И вот когда она ушла стараться, дежурная секретарша доложила по интеркому:

– Александр Владимирович, к вам посетитель. По его словам Зинаида Николаевна сообщила, что вы его ждете. Зовут… Станиславский или Алексеев, это он сам так назвался… хорошо, я провожу.

И вот сижу я как дурак, а в кабинет заходит… такой усатый брюнет. Алексеев, Константин Сергеевич собственной персоной:

– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, мне княгиня Юсупова сообщила, что я вам понадобился для… – он запнулся. Странно, у актеров обычно эмоции лучше выходят, а тут "игра в испуг" просто в глаза бросается.

– Да, проходите, садитесь. Вот пьеса… черновой перевод, его скоро причешут.

– Вы желаете поставить ее в театре?

– Желаю снять в кино. И знаете что? Вам лучше в ней и самому сыграть, как раз князя. Играть будут Лиза Садовская дочку купца, Вера Коммиссаржевская главную роль, а… скажем, Ольга Книппер – ее соперницу. И племянника князя пусть играет Москвин. Остальных актеров сами подберите…

– И все они согласны?

– Надо будет – уговорим, считайте что согласны. Как управлять этим сборищем талантов, вам виднее. А что должно получиться – я вам расскажу…

Из-за неплотно закрытой двери раздался звонкий голос Марши:

– Иосиф? Вы же поэт сами, помогите: у меня есть перевод нескольких строк с грузинского, а нужно узнать кто их написал… да, на грузинском написал. Нет, я не знаю…

– Марша, дверь закрой! А вы, Константин Сергеевич, перестаньте изображать кролика перед удавом, я вам все равно не верю. Значит так, работы будет много, и работы непростой. Времени у нас… к Рождеству фильм должен выйти на экраны. Это – всего лишь подстрочник, но вам стоит его почитать, дабы с сюжетом ознакомиться, – я нажал на кнопку интеркома: – Марша!

Дверь снова открылась, и юная мамашка с сияющей физиономией вплыла в кабинет:

– Иосиф сказал, что очень похоже на "Подражание Мухамбази" Орбелиани, только одна строка вроде лишняя. Кто такой этот Мухамбази, я пока не выяснила, а Джамбакуриан-Орбелиани, Григорий Дмитриевич – генерал от инфантерии, единственный достойный поэт из грузин в прошлом веке. Через десять минут придет Манана, ей князь Багратион-Давидов стих продиктует, а я подготовлю досье на генерала пока. Да, Иосиф перевод похвалил…

– Какой Иосиф?

– Джугашвили. Я просто не знаю других грузинских поэтов, поэтому у него и спросила.

– Поэтов? Ах, ну да… Спасибо. Запиши: всем, кто вчера с пьесой работал, премия в четверть оклада. Тебе – за выход во время отпуска и проявленные ум и сообразительность – два месячных оклада. Манане – месячный, и пусть мне найдет композитора-грузина, или который хотя бы долго в Грузии жил. Джугашвили в понедельник хочу видеть здесь, в кабинете, а тебя два месяца хочу не видеть на работе совсем. Иди дочку растить! Ах да, я зачем тебя звал-то… Принеси копию пьесы для господина Алексеева и отправляйся домой.

– Позвольте поинтересоваться, – уже не прикидываясь испуганным, спросил Алексеев, – а почему столь разные премии? Я вижу, что эта юная дама явно иностранка, а имя Манана вроде грузинское…

– Потому что у Марши дочери месяц, Манане через пару месяцев рожать, а по положению о женском труде они должны быть в отпуске и на работу не ходить. Но все равно ходят, так что… Ладно, вернемся к нашим баранам. Кто там у нас, Москвин, вы, Садовская, Коммиссаржевская, Книппер…

Алексеев довольно заржал. Кажется, последний раз в этом году.

Джугашвили приехал, как я и просил, в понедельник. И привез с собой оригинал пьесы, на грузинском – я об этом специально попросил. И прямо с корабля (для срочных поездок все же использовались теперь в основном именно "Хиусы") не на бал, а в мой кабинет попал – я приказал в секретариате его сразу ко мне отправить. Буквально через пару минут после того как Камилла зашла, пытаясь "отнять обратно" временно "под кино" реквизированный библиотечный зал строящегося химического института, но пока победить меня она не успела – поскольку когда жена приготовилась использовать "самые веские аргументы", как раз Джугашвили и вошел с папкой в руках – и Камилла тихонько отошла в уголок, дабы не мешать – но не ушла, очевидно надеясь продолжить спор после завершения визита. Разговор Иосиф Виссарионович начал конечно же с проблем в Колхиде, точнее, с того, как эти проблемы решались: