Уроки ирокезского

Просто сейчас думать стало совсем некогда, надо было срочно начинать решать проблему с флотом. С военно-морским, сколь ни странно. Вообще-то победа в войне с японцами подняла волну ожиданий среди военных моряков: народ бросился "делить" трофеи, пока что в мечтах. И вдруг мечты эти с хрустальным звоном разлетелись на мелкие осколки – и ситуация назревала очень конфликтная. В смысле, волнения уже начались – в мыслях, потому что пока лишь "слухи просочились". А когда новость из разряда слухов перейдет в разряд именно новостей, флотоводцы точно бузу поднимут – ну, если заранее мер никаких не предпринять.

Николай Ильич Курапов за неделю до этого закончил строительство во Владивостоке нового дока. Понятное дело, торжества какие-то на местном уровне были устроены, все же второй док в порту. А ещё самый большой док на всем Дальнем Востоке – в него любой броненосец легко помещался… где-нибудь в уголке. А затем в док торжественно втащили трофейные "Чин-Иен" и "Ниссин". Ладно, трофейный китаец был старенький, А "Ниссин"-то всего два года как построен! И когда с китайского броненосца поснимали пушки и начали его резать на металл, даже "флотоводцы" местные восприняли это нормально. Но вот когда резать начали крейсер…

Семь тысяч тонн стали – это, как ни крути, сто километров рельсов, полста верст дороги. Две эти железяки – уже половина трассы на Кивду. А если все трофеи на рельсы пустить, то и до Нерюнгри дорога дотянется. Рельсопрокатный завод Роджерс мне выстроил, а со сталелитейным пришлось большей частью самому стараться. Постарались конечно, но всю сталь, которую сейчас выплавлял Хинганский завод за год, рельсопрокатный мог прокатать за месяц – а вот если сталь просто переплавлять в электропечах, или даже в обычных вагранках, к которым добавить горячее кислородное дутье… Но как это объяснить мореманам?

Однако России-то весь этот флот не нужен, совсем не нужен! Ладно, с миноносцев можно машины поснимать и поставить их на сухогрузы какие-нибудь, а все эти броненосцы и крейсера – на них ведь просто некому служить. Те же, скажем, капитаны, которые мечтают об адмиральских погонах – они что, их в одиночку обслуживать будут? Я тихонько порадовался, что Макаров сейчас на Груманте – вот уж он-то бы поднял бучу! А там он окажется самым "довольным": во-первых, англичане успели достроить для России третий ледокол, а во вторых снятые с первых же переданных России крейсеров пушки уже приехали в Мурманск и ждут не дождутся пока их поставят в качестве береговых орудий на угольном острове – резиденции, между прочим, штаба Северного флота. Небольшого пока: два крейсера ("Аврора" и "Изумруд"), скоро и броненосец появится (Николай лично вывел "Потемкина" из Черного моря). А новый Флот – это…

Береговые батареи там строил контр-адмирал Семенов. Дедам я звания присвоил заслуженно, пахали они во славу России как карлы наемные. Женжурист, правда, получив полковника за проект Волго-Донского канала, принимать звание генерал-майора через месяц отказался. Впрочем, я все равно присвоил, пояснив, что "иначе на Иртыше вас никто слушаться не будет". А вот дед отказался от повышения наотрез, даже пообещал смертельно обидеться. Ну да ладно, он, вроде бы, пока на здоровье не жалуется… думаю, что сумею его убедить в том, что командиром военно-морского училища должен быть все же адмирал.

Но это – мечты о будущем. Настоящее же времени на мечты практически и не оставляло.

Первого июля утром ко мне прибежал довольный, хотя и сильно запыхавшийся Степка. И поставил передо мной… электрический девайс. Точно электрический: на боковой стенке металлического, крашеного молотковой эмалью ящика, виднелся гальванометр.

– Доброе утро! А что это за прибор, которым ты собрался хвастаться?

– Это батарейка!

– Какая батарейка? – удивился я. Ящик был не сильно маленький, судя по тому, с каким пыхтением Степка его тащил, довольно тяжелым – на батарейку не был похож совсем.

– Это батарейка для радио! – в голосе Степана звучала величайшая гордость. – Она заряжается от ветра!

– И внутри у нее аккумулятор?

– Там можно ставить до сорока штук… ну, которые Ольга Александровна делает.

Ольге Александровне моя бритва, похоже, покоя не давала. То есть ей, как химику, было очень интересно узнать, как в бритве электричество хранится. Свинцовый аккумулятор она видела, но во-первых, в бритве явно не было серной кислоты, а во-вторых, уронив ее на ногу человек не попадал сразу в больницу с многочисленными переломами. В общем, когда мне окончательно надоело рассказывать ей о том, чего я и не знал никогда, я просто отдал один из аккумуляторов от дрели. Ну а она его изучила и сумела повторить.

Вообще-то никель-кадмиевые аккумуляторы были изобретены еще в прошлом веке, но куча "мелких мелочей" не позволила им стать популярными. Ольга Александровна после дотошного изучения "образца" добавила туда литий, что увеличило емкость, инженеры из ее лаборатории смогли повторить герметичный корпус… Ну а я, вспомнив, что такие батарейки обладают "памятью" при неполном разряде, в общих чертах рассказал Степану о принципах использования этого накопителя электричества. Очень нужного в одном важном деле – и он, правда провозившись почти год, все сделал.

– А зачем тут сорок батареек?

– А это если ветер редко. Для работы радио хватает двенадцати элементов в сутки… в день. А если на следующий день ветра нет, то для этого ставится двадцать элементов, их уже хватает. Если ветра совсем нет, то можно, конечно, и ручку крутить – он передернулся, видимо вспомнив, как ему самому приходилось работать "зарядником". Но проще иметь второй комплект…

Хитрый прибор, который придумал приемный сын, был ламповым контроллером зарядки аккумуляторов от ветрогенератора. Во-первых, контроллер не давал заряжать непустые батареи, во-вторых, хотя напряжение на генераторе и гуляло в широких пределах, на заряднике оно было практически стабильным. Ну и последний штрих – это включаемая отдельной кнопкой функция полного разряда и заряда батареи в случаях, если по каким-то причинам батарея все же "запомнила" недоразряд. Ну и прямое питание "внешнего потребителя" – то есть радиоприемника – при достаточном ветре…

– И сколько такой прибор у нас стоит?

– Саш, даже если не считать элементы, то дорого, почти тридцать семь рублей. Без генератора – но ты же сказал, что главное его сделать…

– Ты все правильно сделал. Приемник, хоть и стоит семь рублей, без этой штуки в селе работать не будет, а нам нужно, чтобы такой приемник работал в каждой деревне. Твой завод сколько таких зарядников делать сможет?

– Считай, что нисколько. Учебное производство седьмой школы – там девочки только гальванометры собирают, по десятку в день. Больше-то их пока не нужно! Сам прибор – то есть электрическую схему – у меня собрать человек пять, наверное, смогут, а наладить… я могу и Петя Ефимов, всё. А еще корпус… мне его знакомые ребята с трамвайного завода сделали, один всего.

– Так, с зарядником понятно. А с генератором?

– Динамки делают в школе в Симбирске, в городке нашем. Они могут сколько угодно делать, у них все есть, только провода не хватает. А пропеллеры мне на мебельной фабрике делают, но их-то хоть их полена строгать можно…

– Ясно. Значит так: за неделю постарайся посчитать, сколько чего нужно чтобы выстроить и запустить фабрику по выпуску гальванометров, это раз. Два – вечером придешь, прикинем схему производства прибора на конвейере. Три – сам не справишься, попроси Иконникова, пусть он с другими инженерами поговорит, чтобы тоже за неделю прикинули что нужно для завода, на котором корпуса для зарядников делать. И последнее: сколько радиоприемников ты сейчас делать можешь?

– Для трансляции?

– Нет, именно для радио.

– Думаю, в месяц и две тысячи сможем, или даже две с половиной. Ну две точно сможем…