Ишемия

Беном.

Мужчиной, который прощать не умел. Мужчиной, которого она простила дважды. Но она была лишь никем, он же знал себе цену, потому и не простит. Рей знала, что не простит, конечно. С минуты, когда Финн поцеловал её, она будто играла на опережение, воруя у Бена, обнимающего, целующего, счастливого, на будущее, для самых темных дней, свои красивые моменты. По-хорошему, ей стоило сказать ещё по прилету, но она смалодушничала, захотелось побыть с ним ещё немного, и наивно верила, что, может быть, до конца отпуска он ничего и не узнает.

- Тебе не за что извиняться, Бен. Я же все понимаю. Никто не хочет быть рядом, когда тебя предали.

Девушка вздохнула. Он тоже же предавал её, разве нет?

- Я хотела быть лучше для тебя, но не смогла, - Рей не опускала глаз. Смотрела жадно. Прощаясь. Но протянуть руку и прикоснуться уже не смела. Только надеялась, что хороших слов Бена, что он ей говорил, хватит, чтобы верить в себя дальше, чтобы не свалиться. Она будет расходовать свои счастливые воспоминания бережно, чтобы хватило надолго.

- Что ты, Рей. Ты и была лучшей. Правда.

Он хотел смягчить, но разбивал ей сердце. Не красивым словом, а этим «была». Бен все для себя решил, это определенно, если не задумываясь, сказал в прошедшем времени. Будто уже и отпустил.

Рей вдруг подумала, что лучше бы он орал. Но он не повышал голос. Не кричал. Не обвинял. Не оскорблял. Сидел, опустошенный и потрясенный. Рей бы так хотелось обнять его, но от того Бену не будет легче.

- Просто мы не сможем так жить. – Внезапно заговорил мужчина, протянув руку и нежно коснувшись пальцами её щеки. Так бережно. Будто запоминая. - Я не хочу тебя уничтожить. Я видел, как другие тебя ломали, как ты едва поднималась со своими сломанными крыльями. Я не хочу так. Не хочу для нас будущего, где я буду срываться на тебе за каждое фото. Понимаешь, дело не в том, что произошло в Стокгольме, я бы прошел через это, хоть и злюсь, что ты промолчала. Дело в том, что так будет всегда, пока мы не разрушим друг друга. Пока я не разрушу тебя, Рей, и ты не сломаешься. Я не хочу стать монстром. Не хочу отнять у тебя саму себя, не хочу ставить тебя на колени, нет.

Бен вздохнул. Было тяжело. Тяжело, полюбив, вот так взять и отпустить, но сегодня, замерзая на горе, он вдруг понял, что расставание – это единственный выход. Понял, что проблема не в поцелуе с Финном, а только в нем. И сегодня утром, слетая на безумной скорости с горы, а желая упасть в пропасть, Бен Соло неожиданно понял, что любовь – это отпустить, даже сквозь боль и «не хочу», лишь бы сберечь. Это открытие его так поразило, что он аж упал, хотя подобное с ним происходило крайне редко - умение держать баланс было ключевым в нем. При любых обстоятельствах.

А здесь упал. Затем, рассматривая отстегнувшиеся лыжи, сел посреди склона и, наблюдая, как солнце падает за острые пики гор, принимал свое тяжелое решение. Если он не мог простить Рей такие мелкие промахи и так остро реагировал, он её не стоил. Не стоил, чтобы она нервничала, дергалась и загоняла себя в ишемию ещё глубже. Бен знал, что звучит сейчас жестоко, но такая сильная девочка сможет справиться и пойти дальше. Зато она сохранит себя. Он не хотел быть как Ункар. Или Финн. Не хотел быть вандалом, разбивающим Пьету. Не хотел довести их до того, что однажды, чтобы заняться с ним сексом – унылым и безрадостным – девочка будет сначала снюхивать со стола дорожку кокаина. И не хотел сам, прежде чем открыть какой-то таблоид, вливать в себя три бокала сухого джина.

Это было так нелепо. В детских сказках любовь превращала чудище в человека, а в жизни-то оказалось наоборот. Самые сильные и красивые чувства превращали хороших людей в монстров, пробуждая худшее. Пробуждали ишемию, которая разрушала изнутри. И как это исправить, Бен, увы, понимал.

Рей не моргала. Смотрела, боясь, что если на секунду закроет глаза, то, открыв их, увидит уже только пустоту вместо Бена. В его словах было столько логики, столько, мать её, чисто логики. Но любовь и логика же не сочетались, жаль, что он не понимал этого и отказывался от них.

- А я не хочу, чтобы злость и ревность отнимали у тебя силы. - наконец, выдавила из себя девушка. Что ж, она не повесит ему на совесть ещё и свое жалкое “не бросай, меня, пожалуйста, пожалуйста, Бен, не бросай”. Она останется сильной и лицемерно скажет, как важна его миссия. Важнее неё. Важнее всего на свете. - Спасай жизни, доктор Соло, ведь только ты и твое упрямство смогут избавить мир от астроцитомы.

«Ты спас меня, Бен. Ты подарил мне пару недель спокойствия, как я могу просить ещё больше у тебя? И быть преградой для твоего великого труда».

Она сцепила пальцы, закрывая глаза. Отдавая себя этому моменту. Ощущая прикосновения Бена к её щеке, как его рука привычно сползает на шею. Только это и осталось. Надо же, какие они мудрые стали. Отпускали друг друга, потому что изначально знали, что совсем не пара, но боже, как же это больно – расстаться вот так. Без злости, просто потому что так нужно. Рей знала, что Бен говорит здравые вещи, ведь сломанная она ему будет не интересна. Её девиз о том, что сломанное сильнее, на деле прошел мимо Бена Соло, и его все так же бы раздражало то, что не работает как нужно.

- У меня кое-что есть для тебя. Я хотел рассказать после отпуска, но раз все как-то так…

Бен руку не убирал, а Рей не открывала глаз. Нашла его пальцы своими и легонько сжала. Вот бы так и оставить этот миг. Вот бы остановить все. Почему самое нежное и сокровенное всегда происходило на грани катастрофы?

- В общем, мы с Хаксом придумали, как разорвать контракт с издательством, нашли подпункт, дающий тебе право в одностороннем порядке разорвать договор. Позвони ему. Он поможет. Если ты захочешь, конечно. А ещё я нашел тебе другое издательство. В общем, Хакс тебе передаст все и сопроводит. Я обещал в ту ночь, когда Ункар ударил тебя, помочь. И не отказываюсь.

Рей распахнула глаза. Смотрела на поникшего мужчину и вдруг улыбнулась. Надо же, она так и знала, что все его молчание в адрес Ункара – лишь расчет стратега, который идет дальше. И как изящно он все сделал. Не пер напрямую, не махал кулаками, не копал грязь на агента. А так изящно всех переиграл. Подпункт договора, надо же. Если бы Бен Соло жил в Средние Века, его оружием бы был не двуручный меч, а тонкая шпага или иголка, которой можно уколоться и умереть. Все тонко, не в стиле Ункара Плата.

- Просто рядом не будешь. - прошептала она. Без гнева. Без боли. Смиренно. Но душа-то, в очередной раз отвергнутая, так горела и стонала там, под кожей. Ну почему она? Почему её всегда оставляли? Она же так старалась, проклятие, так старалась. Неужели для неё судьба не могла приготовить немного счастья или пару недель с неё достаточно? Но нет же, ей хотелось ещё.

- Просто…да. Но… бляха, Рей, тебе не нужен я. Ты и без меня невозможная, сильная, потрясающая. А если наберешься сил и не струсишь послать Ункара, станешь ещё лучше. Да, он будет мстить тебе, но ты справишься. Прекрати бежать и прими себя.

- Как можно себя принять, если человек, которого я люблю всем сердцем, меня не принял?

Бен застыл. Вот зачем, дойдя до конца, она сказала это вслух? Зачем сейчас, уже когда надежды не было, она вдруг сказала, что любит его? Это было то, что он хотел услышать ровно до момента, когда решил оставить Рей. Сейчас эти слова только убивали.

- Не оглядываясь на одного эгоиста. Не оглядываясь на весь мир. Рей. Ты справишься.

Девушка снова закрыла глаза. Выхода-то у неё ведь не было! Её мнением никто, привычно, не поинтересовался. Бен решил за них двоих, она была не в счёт. Просто послал её подальше, добавив это чертово «ты справишься». А, может, ей не хотелось справляться одной? Но, продолжая ощущать руку Бена, которую она удерживала, Рей вдруг поняла, что в ней просыпается не Сила, нет. Злость.

Злость на то, что её снова оставляли. Под красивыми словами, холодной логикой и великими целями, её отторгали и не принимали, бросали. Не на пороге приюта, но, все же, подарив любовь, заботу, поддержку, Бен Соло решил оставить её, думая, что делает благой поступок. Но точно ли это было благом для нее?