Ишемия

Неудивительно, что сейчас, с утра, он ощущал нарастающее раздражение. Нет, не раздражение. Остро давило желание и осознание, что та самая девушка, которая его безумно заводит, сейчас всего лишь через стенку. И злость за то, как она вытрепала ему нервы за вчерашние пару часов, распаляла только больше. Настолько, что он просто сгорал.

Только вот в этом злом желании ощущалась и примесь беспокойства – не отключилась ли Рей в душе и не лежит на полу, истекая кровью. Но дверь щелкнула ещё раз. Мужчина вышел в коридор и чуть не взвыл – футболка, что он ей оставил на прикроватной тумбочке, вообще ничего не скрывала, она могла бы и голой стоять с таким же успехом. Силой воли пришлось заставить себя думать головой.

Рей стояла в коридоре, прижавшись лбом к двери. И Бену захотелось выругаться. Потому что это не отходняк её крыл, а болезнь, которая проявлялась ещё сильнее благодаря той дичи, которую девушка с собой творила. Осознанно или неосознанно.

Он тихо подошел, зная, что из-за дикой боли она все равно ничего не услышит, осторожно коснулся плеча. Рей вздрогнула, развернулась, и на секунду в её глазах промелькнул почти ужас, когда она увидела именно его. Видимо, подробности вчерашнего вечера пока не вспомнились. Что ж, зато ему не придется делать вид, что он знает, как поступить с этой её симпатией. Пускай думает, что секрет сохранен.

- К-кофе? – она вяло принюхалась. – Я бы не отказалась. Умираю, да, так хочу кофе.

- Умрешь ты, если его выпьешь, поэтому даже не мечтай. - безжалостно отрезал Бен, - пойдем, Рей. Тебе нужно в кровать.

- Нет, у меня через три часа запланирована встреча….

- С кроватью. С подушкой. Со всеми. На целый день. Пойдем-пойдем, тебя уже заждались. – он мягко приобнял её за талию. Рей спотыкалась, шаги давались нелегко. Бен видел, как ей хочется ухватиться за стену. Что ж, с утра он изучил её снимки. И без УЗИ сосудов можно было сказать, что у неё та стадия, которую обратить нельзя, поздно, а она, блядь, вместо того, чтобы просто потерпеть и проконсультироваться, ушла вразнос, сама себя добивая. Неужто нельзя было позвонить маме, подружке, какому-то случайному любовнику и выплакаться, а не закидывать в себя наркотик, разрушая мозг, который и без того уже был болен.

Всё это Бен озвучивать не стал. Помог Рей забраться назад в кровать и вышел. В этот раз он вернулся довольно быстро, не считая. Попросил девушку приподняться, вложил в подушку специальную гелевую вкладку, которую достал из холодильника, и положил на место. Рей, молча наблюдавшая за ним, покорно легла, и слабая тень улыбки мелькнула у неё на губах.

- Бен, ты просто… просто волшебник.

Ещё бы. У неё, при её болезни, голова должна сейчас гореть адским пламенем. Пульсирующая боль, отдающая в глаза, которые Рей щурила, но не могла открыть полностью. И охлаждающая вкладка должна здорово ей помочь. Увы, чудо-таблеток от её диагноза у него не было, а давать ей что попало Бен бы не решился - он же все-таки врач, из тех, кто свято верил в принцип “не навреди”. Да и ни у кого не было лекарств, в целом мире. Её проблемы Рей могла вылечить лишь сама. А он мог только помочь ей уменьшить боль таким образом и беситься от собственной беспомощности.

Сколько ночей он сам боролся таким образом с головной болью и тяжелыми мыслями? Всегда ли помогало?

Ещё он протянул Рей стакан с водой, где растворил прилично глюкозы. Мда, Бен определенно был врачом года. Правда, глюкоза была призвана помочь от последствий кокаина. Рассматривая её, Бен понял, что пока нет ничего критичного, можно обойтись сном, а не капельницами, хотя подсознательно был готов сразу везти ее в больницу, если станет хуже.

- Прости, что я не приехал вчера в ресторан, - неожиданно сказал он. Не собирался извиняться, потому что был порядком зол, но Рей спокойно лежала и так смотрела на него, что становилось жутко. Будто он был сейчас единственным человеком на планете. Будто о ней никто никогда не заботился, что было, конечно, не так. Будто собиралась расплакаться, но гордо держалась. – Я, правда, уже ехал к тебе, Рей. Но иногда чужие ошибки меняют мои планы. Я хотел провести вечер с тобой.

“Возможно, даже не из-за обещания, а просто так. Даже без мыслей затащить тебя в постель. Просто побыть с кем-то настолько веселым, но не успел. Теперь ты тоже не очень-то весела, правда?”

- Это я должна извиниться, правда, не помню, за что. Да хотя бы за то, что из-за меня ты в собственном доме ночевал где-то на диване. Твоя подружка, кстати, наверное, здорово на тебя разозлится, доктор. И на меня. Я там, в ванной, нашла смывку для макияжа и немного ею попользовалась. Хочешь, я оставлю ей записочку, что добрый доктор не трахал никого в её отсутствие? – она поерзала, натягивая одеяло до подбородка. Бен сел прямо на пол и положил руки на кровать. – Если бы я знала, что у тебя кто-то есть, я бы не стала позавчера приставать к тебе в больнице. Так неудобно теперь. Никому не должно быть так больно. Сам-то ты тоже хорош. Живешь с одной, а трахаешь всех подряд!

Бен рассматривал девушку – сейчас, с мокрыми волосами и без макияжа, она выглядела ужасно измождённой, теперь он видел в ней человека, который смог выдрать из своей души и «Дожди Джакку», и «Тысячелетнего Сокола». Сейчас Бен верил каждому тому слову, что она выписывала в книгах. Эта измученная не кокаином, но огромной нагрузкой девушка и правда могла выстрадать те шедевральные книги.

Рей молчала, а Бен продолжал смотреть, не осознавая, что любуется ею. Сейчас, когда она смыла эти дебильные черные тени, он, наконец, видел её как в первый раз. Это было почти то же самое, что снять с неё одежду. Нет, нет, то, что Рей умылась и была здесь, собой, было куда более интимно. Глаза оказались у неё огромными, светло-карими и очень красивыми. Только синяки от усталости их портили. Теперь он видел на ней все последствия тура – каждый синяк, каждый прошедший сквозь неё город, каждый перелёт.

Такая худенькая, хрупкая, юная. Такая задолбанная. И, все же, невозможно красивая в этой своей, пусть и очень измученной, естественности. Бену даже захотелось её обнять, прижать к себе и гладить утешающе по голове, чтобы она уснула побыстрее, но как-то это было не к месту. Когда с утра обнимаешь девушку в своей постели – это выглядело намеком, а не порывом. Рей, которая цинично сводила к сексу даже бесплатный Кир Рояль, точно бы так решила и не отказала ему хотя бы из собственного упрямяства. Но секса с горчинкой не хотелось. Утренняя злость рассеялась и брать девушку, которая от испуга и усталости сняла свою маску, не хотелось.

И тут внезапно до Бена дошло.

- Рей, да ты спятила? Нет у меня никого, я бы тоже не стал. Я что, по-твоему, такой моральный урод, что тяну в постель всех подряд, когда вдруг моя девушка куда-то уезжает? Просто ты уснула, и я подумал, что утром тебе нужно будет смыть свои… «глаза енота»… смоки-айз, вот спустился в круглосуточный магазин и прихватил. Потому твоя совесть чиста. Моя, вроде, тоже.

Девушка отреагировала вяло. Просто улыбнулась. А Бена резанула фраза «никому не должно быть так больно». Неужто, и правда, в мире был такой идиот, который, встречаясь с ней, додумался бы ей изменять? Он бы не стал. Ему бы её хватило с головой. На три жизни вперед. Бен внезапно понял, что не стал бы разменивать себя ещё на кого-то, если бы такая девушка была вся его. По-настоящему.

Но он был лишь её мимолетной прихотью, а она… кем была Рей для него, Бен не мог пока понять.

Рей поморщилась. Видимо, боль усилилась. Бен подошел к окну и опустил ролеты, погружая комнату в полумрак.

- У тебя же не в первый раз такое, да? – скорее констатировал, чем спросил мужчина.

- Такое - это какое? – не поняла Рей, пряча голову в подушку в поисках спасительной прохлады. Вчера у неё много чего было в первый раз. – если ты о том, в первый раз ли я нанюхалась кокаина, то нет, Бен. Такое происходит довольно часто. Нужно как-то сбрасывать напряжение после тура.

Рей почти говорила правду. Она бы не смогла признать, что так расклеилась из-за него. И сейчас, в эту секунду, так разбита и жалка именно из-за него. Потому, что она здесь такая страшная, бледная, никчемная. Потому, что он снова заботился о ней, и ей так было приятно, что аж внутри все замирало. Вроде понимала, что все дело в вежливости, старалась это держать в голове, но было же так хорошо, что можно было и поверить.