Страница 11 из 12
К подъезду ненавистного мне дома, мы подъехали ближе к обеду. Ужас и гнев обуял меня, когда я вышла из машины. Я сразу вспомнила всю боль, что мне пришлось тут пережить. Весь двор сбежался просмотреть на такую огромную дорогую машину, а уж когда из неё вышли мы, я думала весь город прибежит. У подъезда нас встретила женщина из управляющей компании. Она, конечно, обомлела от нашей троицы. Выглядели мы очень колоритно. Вести диалог она начала с Алиной, решив, наверное, что она единственная понимает русский язык. Но я её перебила и попросила побыстрее всё рассказать, ибо желания тут оставаться не было. Мы поднялись на этаж. На глазах навернулись слёзы. У двери тёти Светы всё ещё стоял большой стеллаж, куда они выкладывали готовую обувь. Я уже хотела зайти, но вспомнила, что их там давно нет. Сердце замерло. Наша дверь была заколочена досками, но к нашему приезду их грубо отодрали. Внутри ужасно воняло бомжатником. Наверное, они устраивала там сквоты. На полу валялись матрасы. Повсюду были разбросаны бутылки и шприцы. Мы вылетели оттуда пулей, не успев зайти. Спустившись, мы сели на лавочку. Ичиро стоял позади меня и курил. Он молчал, но энергетика силы исходящая от него заставляла всех вести себя чуть тише обычного, мне показалось, что даже дворовые собаки перестали лаять, и жалобно смотрели на него. Женщина заговорила высоким, елейно приторным голосочком, и я нервно хихикнула, потому что сразу вспомнила ту тётку, которая хотела подсунуть маме документы что бы выписать меня из квартиры. Женщина сказала, что квартира создаёт проблемы соседям и они решили подать иск на хозяев, чтобы заставить привести её в порядок, но так как эта женщина видит, что мы очень занятые люди, она готова замять иск и выкупить эту квартиру. Монолог её был заучен и очевидно, ни единожды был повторен дома у зеркала. Сумму, которую она озвучила можно было смело умножать в два, а то и три раза, и только тогда она стала бы похожа на правду. Но я не хотела мараться обо всё это и сразу согласилась. Алина хотела возразить, но я её остановила. Прямо там, на коленях мы подписали документы, и женщина, под наши удивлённые взгляды, начала расплачиваться наличными деньгами. Когда она передавала их мне в руки, я спиной почувствовала холодок в теле. В ту секунду, когда положила мне в ладонь очередную связку пятитысячных купюр, перед нами появилась Анастасия. Она как лисица кинулась на меня и выбила из рук пачку денег. Громко ликуя, она схватила их и бросилась к подъезду. Ичиро не спеша замахнулся и схватил её за косу. Она дернулась и упала спиной на бетонную плиту подъезда. Лёжа на спине и задыхаясь от возмущения и боли, она обезумевшими глазами, снизу вверх смотрела на Ичиро. Он же, в своей манере чеширского кота, медленно подошёл к ней, взял из ее рук деньги, аккуратно поднял ее и поставил на ноги. Она забежала в подъезд и через минуту уже стояла на балконе и орала как сумасшедшая, что я с мамой виновата во всех её несчастьях. Сыновей всё-таки посадили в тюрьму, муж, который уже давно вышел на свободу, сидит у неё на шее. Она орала, что я обезьяна, а мой ускоглазый хахаль её избили и она вызовет милицию. Так стыдно мне не было никогда. Даже Бабушки, всё это время сидящие рядом на лавочках и наблюдавшие за нами, кричали ей что бы она не позорилась, а она всё никак не останавливалась. Под этот отвратительный аккомпанемент, мы поехали дальше. Следующие три дня Ичиро и Алина катались по городу и области с экскурсиями, а я сидела в ресторане при гостинице и пила. Ичиро мне ничего не говорил, только целовал при встрече. Он понимал, что мне нужно было пережить это. По приезду в Москву мы сразу же поехали в кафе Алины. За то время, пока нас не было мы решили подарить ей новый ремонт и оборудование. Ремонт Алина хотела сделать давно, да и оборудование очень устарело, но денег на всё не хватало. Вы бы видели, как она радовалась. Она кричала и обнимала то меня, то Ичиро. В этот вечер мы закрыли кафе для посетителей и закатили там невероятную вечеринку для Алины и её новое будущее.
Глава 5.
Моя вина была в том, что я закопалась в отношениях. К маме я почти что не приезжала, про Алину забыла и совершенно не интересовалась, как она там. Я наслаждалась жизнью домохозяйки. А так как Ичиро тоже был заядлыми тусовщиком, то все выходные мы проводили в клубах и барах. По будням я планировала наши путешествия, благо работа позволяла ему вести дела из любой точки мира. Постоянно ходила по магазинам, научилась готовить и каждый день радовала любимого вкуснейшей едой. Отучилась на курсах вождения. Ичиро купил мне машину, и я разъезжала по Москве. Заключила контракт с одной частной школой и сшила для учеников начальных классов школьную форму. Познакомилась с друзьями Ичиро и проводила с ними свободное время. Алина не обижалась, она понимала, что эту жизнь я заслужила и совершенно перестала рассказывать мне о своих проблемах. А зря.
Со времён черкизовского рынка, я боюсь кавказских мужчин. Не мне говорить о предвзятости по национальности, но долгое время я провела с ними бок о бок и, к сожалению, не встретила ни одного хорошего. Контингент рыночных торгашей не говорит о всех, но кроме торгашей у меня не было знакомых. У меня даже в мыслях не было встречаться с ними, и я думала, что Алина разделяет моё к ним отношение. Однажды она мне позвонила и сказала, что главврач предложил поместить маму в пансионат на время лечения, я быстро согласилась и не спрашивая подробностей, потому что мне особо и не хотелось вникать. Отправила денег на полгода проживания и даже, немного порадовалась за Алину, теперь то она сможет отдохнуть. Но как же я была не права. Мы с Ичиро иногда навещали маму. Она уже была в глубокой деменции. Плохо понимала, что происходит вокруг и почти никого не узнавала. Она была очень спокойной и проводила свободное время за просмотром мультфильмов. Всё наше посещение продолжалось не больше пятнадцати-двадцати минут. Зашли, поздоровались, посидели, вышли. Больше времени я проводила в кабинете врачей, обсуждая её состояние, нежели рядом. Пока я разговаривала с врачом, Ичиро, обычно сидел с мамой и смотрел в экран, но в тот день, он вышел из маминой палаты немного удивлённым. Она сказала ему, что у Алины будет маленький от маленького. Я приняла эту фразу за очередную мамину фантазию, но решила всё-таки позвонить Алине. Она сказала, что очень занята и когда освободится, то обязательно перезвонит. Через неделю я опять позвонила и опять-таки она меня отшила. Я была озадачена, но не предавала значение и решила, что будь что-то серьёзное, она бы обязательно мне рассказала. Но однажды утром, меня разбудило какое-то шестое чувство, что нужно срочно ехать к Алине. Первым делом решили зайти в кафе, и каково же было моё удивление, когда вместо привычной кондитерской, я обнаружила чайхану. В страхе я набрала Алине, но её телефон был отключен. Я позвонила Ичиро и попросила его срочно приехать. Ни прошло и часа, как секвойя уже подъезжала к дому. Мы зашли и ужаснулись увиденным. Куча кавказцев, громкая музыка, липкие столы. На нас смотрели, как на инопланетян. Я спросила парня за кассой, где хозяйка. Он ухмыльнулся и грубо ответил, что хозяйки у него быть не может. Тогда, еле сдерживая гнев, я спросила, где Алина. Он ответил, что знал много русских Алин, и мерзко захохотал, тут же, громким смехом его поддержали посетители. Долго сдерживать гнев, Ичиро никогда не умел. Он вплотную подошёл к этому пареньку и тихо, но вложив весь гнев в этот шепот сказал, чтобы к нему срочно подошёл тот, кого он считает хозяином этого кафе. Парень испугался и крикнул что-то на своём языке. Из подсобки вышел, точнее практически выкатился маленький, круглый мужчина с огромными усами и лысой, как шар головой. Он пренебрежительно посмотрел снизу вверх на Ичиро и громко сказал, обводя взглядом посетителе, что собак они не готовят, а где корейское кафе, он не может подсказать. Все посетители и паренёк за баром взорвались нервным хохотом. Ичиро с улыбкой, которая у любого человека, вызвала бы желание спрятаться, сбежать или исчезнуть, практически согнулся пополам и приблизившись к лицу этого мужчины, ответил, что если он не скажет, где хозяйка кафе, то он будет веселить своих прихлебателей в других, менее комфортных условиях. Видно было, что мужичок испугался, но виду не подал. Он непроизвольно сделал шаг назад, но поняв, что другие мужчины в кафе смотрят на него с укором, он громко ответил, что женщина там, где ей и место, в его доме у плиты. У меня сжалось сердце, первое о чём я подумала, это то, что Алину похитили и увезли в какой-то кишлак высоко в горах. Но Ичиро сохраняя спокойствие спросил, где же его дом, и на удивление этот мерзкий колобок назвал нам мой адрес. Мы вышли и очень быстрым шагом двинулись к подъезду, поднялись в квартиру и на секунду, застыли в ужасе, увидев, что произошло. В предбаннике всё было заставлено коробками. Зайдя в квартиру в нос, ударил запах грязных мужских носков. Весь пол в коридоре был завален мужской обувью. Из комнат раздавался шум мужских голосов. Зайдя в первую комнату, мы ужаснулись. Вдоль стен стояли трёхъярусные кровати и на них кто-то спал, кто-то просто лежал. На нас никто не обратили внимание. В следующей комнате тоже самое. А самая дальняя комната, которая когда-то была моей мастерской, была отведена кому-то важному, потому что там было почти всё так же, как и при мне, но убранство напоминало дешёвую хинкальную. Из кухни послышался шум, а вслед за шумом сдавленный женский писк. Не чувствуя под собой ног, я побежала в сторону кухни. Исхудавшая до ужаса, с огромным живот, у плиты стояла полуживая Алина и мешала шумовкой в огромной кастрюле плов. Руки и ноги были покрыты синяками и ссадинами, а на лице виднелись следы недавно заживших порезов. За столом сидели какие-то мужчины и что-то громко обсуждали на не понятном мне языке. Когда они нас увидели, то резко встали и потянулись себе за пояс. Ичиро что-то им крикнул, и они резко замерли. Потом он сказал еще что-то, и они вообще молча сели на свои места. Он взял ничего не понимающую Алину на руки и резко сказал мне выходить из квартиры. У дверей нас уже ждал мерзкий колобок с тремя верзилами. Он, ухмыляясь водил по своей маленькой мохнатой руке лезвием ножа. Напускно вежливо он спросил нас, куда это мы выносим мать его ребёнка. Сказать, что я была в шоке – это ничего не сказать. Алина уже была в отключке и повисла на руках у Ичиро, как тряпичная кукла. Ичиро опять на их языке ему что-то ответил, и мужичок поменялся в лице, продолжив свой диалог, он медленно прошел мимо верзил, которые начали пятиться. Мелкий мужичок, в отчаянии, понимая, что теряет контроль над ситуацией замахнулся ножом и неглубоко ранил Ичиро в район поясницы. В какие-то доли секунды, не теряя равновесия, ногой он ударил мужчину в солнечное сплетение. Тот отлетел на приличное расстояние и лёжа на спине, тяжело дыша и синел, ухватившись за грудь. Мы сели в лифт и молча спустились на первый этаж. Ичиро велел мне посадить Алину в машину и ехать по адресу, который он мне назвал. Я не спорила, Алине было очень плохо. Как можно быстрее я поехала по адресу и каково же было моё счастье, что это отказалась частная клиника. Меня очень быстро встретили и оперативно забрали Алину. На регистрации спросили про её состояние, но к моему стыду,я ничего не знала. Оставив её под бдительным присмотром врачей, я быстро рванула к Ичиро. Словив как на зло все пробки и светофоры, у подъезда я припарковалась ближе к ночи. Поднявшись на нужный этаж, я тихонечко открыла квартиру. Повсюду горел свет и настежь распахнуты окна. Следа от общежития не осталось. Кровати были в спешке покинуты. Из кухни доносились мужские голоса. Один голос принадлежал Ичиро. Осторожно заглянув туда, я увидела любимого с какими-то дедушкой в погонах. В углу кухни стоял охранник и смотрел на меня так пристально, что захотелось исчезнуть. Дедушка посмотрел на меня и с грустной улыбкой сказал, что клиенты все разъехались и работу мне выполнить не удастся. Я не поняла о чём он, но Ичиро уже во всю хохотала. Он сказал дедушке в погонах, что я его девушка, а не проститутка. Старичок извинился. Я бы и обиделась, но, к сожалению, это не в первый раз, когда моё неожиданное появление принимали за подарок в виде чернокожей проститутки. Ичиро по-Японски поклонился дедушкой, потом по-Русски пожал ему руку и взяв меня за руку, слегка пошатываясь, повёл нас к выходу. Устало бросив: «домой», он уснул в машине. Будить его было бесполезно, да и очень жалко, поэтому припарковавшись у дома, я опустила кресла, достала плед и тоже уснула. Проснулась я от крепкого поцелуя. Ичиро смотрел на меня во все глаза и сказал, что пойдёт со мной в разведку, если придется, потому я не растерялась и показала себя отличным напарником в стрессовой ситуации. Кое как мы выбрались из машины, и под удивленные взгляды соседей, поплелись в ближайшее кафе. Оказывается, стресс сродни похмелью и у меня опять проснулся дикий аппетит. Пока я набивала щеки завтраком Ичиро пил кофе и рассказывал мне о продолжении вчерашнего вечера. Дедушка в погонах оказался сотрудником посольства Азербайджана, и по совместительству другом молодости его родителей. Они были сокурсниками, а через много лет обе семьи обосновались в Киеве. Он знал Ичиро с рождения. Как-то, на один из дней рождения этого мужчины, маленький Ичиро решил сделать ему сюрприз и выучил Азербайджанский язык. Именно с него у Ичиро началась любовь к языкам. И именно это спасло нас от огромных проблем вчера вечером. В квартире, он сказал верзилам и колобку, что в течении часа в там появится этот человек и если они не уберутся, то решать их судьбы будут на высшем уровне. Колобка, в итоге, увезла охрана этого чиновника. Квартиру и кафе они освободили и больше проблем никаких не будет. Он допил кофе, поцеловал меня в щеку и убежал на работу. А мне предстояло много в чём разобраться. Во-первых Алина, во-вторых, мне нужно поехать в риелторскую фирму и договориться о срочной продаже квартиры, потому что жить там опасно и совершенно не хочется, после всего случившегося, а в-третьих, навестить маму. Первым делом я приехала на квартиру. В моей бывшей комнате, где по всей видимости жил колобок с Алиной, под кроватью так и был спрятан мой сейф, и счастью моему не было предела, потому что все деньги были на месте. Потом я поехала к маме, и наконец то решилась навестить Алину. Мне было ужасно стыдно, что я бросила её одну, что не интересовалась её жизнью и не уберегла от беды. Она лежала на большой больничной кровати, бледная и исхудавшая. Огромный живот, накрытый одеялом, смотрелся очень неестественно. Когда наши глаза встретились мы одновременно сказали прости. Рыдая, я аккуратно обняла плачущую подругу. Тихонько, шепотом, еле шевеля исхудавшими губами, она рассказала мне всё, что случилось. Как только кафе стало известным, к ней начали захаживать подозрительные молодые парни и намекали, что ей нужна охрана. Несколько недель они просто ходили и терроризировали её. Но однажды к ней зашёл колобок, которого звали Алим. Он был мил и любезен. В тот роковой день, эти парни пришли не просто так, а с битами, и зайдя в кафе начали грозиться, что разнесут его, если она им не заплатит. Но Алим достал пистолет и говоря что-то на Азербайджанском выгнал их. Он сказал Алине, что не даст её в обиду. Каждый день он приходил в кафе и приносил ей подарки. Алина была благодарна, но не более. Она не давала ему даже малейшего повода подумать, что он ей хоть как-то нравится или интересен, как мужчина. В какой-то момент, Алина поняла, что он её преследует. Он приходил по утрам и вечерам и каждый день провожал её, хотя она и просила не делать этого. Однажды он позвонил в дверь, и она, по старой памяти, когда к нам постоянно приходили клиенты, открыла, даже не посмотрев в глазок. Она очень испугалась, увидев его и хотела уже закрыть дверь, но он не дал ей. Оттолкнул и зашёл в квартиру. Очень грубо и по-хозяйски, не разуваясь, он начал расхаживать по квартире, заглядывая в каждую дверь. Алина его очень боялась, но осмелилась и сказала, что позвонит в полицию, если он сейчас же не уйдёт. Алим рассмеялся ей в лицо и вышел за дверь. Его не было два дня и она уже решила, что её угроза подействовала и он испугался, но однажды вечером, уставшая придя с работы она увидела его грязные ботинки, валяющиеся в коридоре. Первым её желанием-было бежать не оглядываясь, но она очень испугалась за маму. На кухне, во главе стола восседал Алим, вокруг, как стая гиен уселись ребята, которые ей угрожали, а мама, ничего не понимая, сидела съёжившись в углу на голом полу и тихонько плакала. Ужас сковал Алину. Алим встал из-за стола, подошёл к ней, грубо схватил за руку и повел в комнату. Там он ей приказал раздеться, на что она ответила звонкой пощёчиной. Он без колебаний ударил её кулаком в живот и она, согнувшись пополам, упала на кровать. Он присел рядом, и источая отвратительный запах не мытого тела начал раздеваться. В тишине его противный пищащий голос с ужасным акцентом казался самым громким звуком, который когда-либо слышала Алина. «Если ты не будешь делать так, как я скажу, то прямо сейчас мои мальчики свернут шею старухе». Алина испугалась и сделала то, что он хотел. Насиловал он её несколько часов, пока она не потеряла сознание. Очнулась она от того, что ей в лицо плеснули ледяную воду. Алим посмотрел на неё с ненавистью, но сказал, что придет завтра. Всю ночь она сидела в ванной и плакала. Хотела позвонить мне, но почему-то решилась. Ей было стыдно, что она не смогла уберечь дом от беды, и хотела сама решить эту проблему. Он пришел на следующий день и больше уже не уходил. Маму он терпел несколько месяцев, а потом сказал, что если она не исчезнет, то её выбросит где-нибудь в лесу. Тогда-то Алина и позвонила мне с предложением положить маму в пансионат. Она уже была беременна и полностью лишена воли. Алина ужасно его боялась, но на удивление была рада беременности. Она сразу решила, что доносит ребенка и тогда будет решать проблему, чтобы не навредить ребёнку. Когда Алим понял, что она хорошо вынашивает и здоровью ничего не угрожает, тогда и начался настоящий террор. Он сделал из квартиры общежитие, а Алина должна была всех обслуживать. Готовить, стирать, убирать и самое отвратительное-это ублажать ночами Алима. Выходить ей не разрешали, к врачам ходить тоже. Иногда к ней приходила какая-то старуха, ужасно похожая на ведьму, и давала ей какие-то снадобья и настойки. Алина конечно же ничего не принимала. Однажды ночью Алим сказал, что ему приснилось, что она вынашивает девочку, а в его планы это не входило и он решил, что теперь Алина будет ещё убираться ночами в кафе и каждый вечер упаковывать поддельные китайские кроссовки, которыми он торговал на рынке. Если это девочка, то она потеряет её, а если это мальчик, то он будет сильным. За несколько месяцев Алина похудела так, что даже самые маленькие вещи стали ей велики. Она спала по паре часов в сутки и перестала понимать, где сон, а где реальность. Всю свою силу она сконцентрировала на том, чтобы доносить ребёнка.