Слушательница

Когда у Сергея сдали нервы, и он приказал нам спускаться и садиться в его автомобиль, так как помощи от медиков мы можем не дождаться, Ленка стала орать во весь голос, что боится ехать без врачей.

– Вдруг малыш решит родиться по дороге в роддом прямо в машине? Нет, уж я лучше дома рожать буду! – кричала она.

– Ну, уж нет! Тогда езжай рожать в свой дом, – угрожала я ей.

– Рожать будешь, как положено, в роддоме, – констатировал Сергей и, подхватив Лену на руки, понёс её к лифту. Я с сумкой с вещами последовала за ними.

Немного успокоились мы только тогда, когда я нажала на кнопку звонка на двери «Приёмного отделения» роддома. После сдачи на руки врачам всё ещё чихающей и плачущей Лены, я с облегчением вздохнула и случайно обратила внимания на ноги Сергея. Увидев на нём Нюшины вязания, теперь у меня начался приступ смеха.

– Выходит, ты не плохой человек, – сказала я ему, когда он вёз меня домой, – стал спасать женщину и даже не заметил, что сам почти босиком. Хорошо, что нет дождя.

– Значит, ты решила, что я плохой человек и поэтому отказывала мне в свидании?

– Нет, я решила, что приглашаешь ты меня на свои мероприятия лишь, для того, чтобы заполучить мою квартиру, – честно ответила я ему.

Сергей резко остановил автомобиль, под звуки клаксонов и чуть не въехавших в нас машин, повернулся и резким движением приблизил меня к себе.

– Правильно говорит Лана. Дурёха, ты Дуська!

Я не успела ничего ответить зарвавшемуся кавалеру, так как от его поцелуя не могла проронить ни слова.

Дома Ланки не было. Но вернулся с работы Михаил. Он позвонил в роддом и узнал, что рожать Лена ещё пока не собирается, но будет, и что ребёнка он должен ждать, скорее всего, ближе к утру. Я поделилась с Мишей рассказом о нашем сопровождении Лены в роддом. А уж когда позвонила Лана и сообщила мне, что не приедет домой ночевать… Миша оценил обстановку и сказал, что поедет домой, подготавливать его к встрече жены и ребёнка и с намёком улыбаясь, удалился. Сергей, тоже оценил обстановку и категорически отказался покидать мой дом в грязных носках.

Фантастический вечер, который устроил Сергей с шампанским, фруктами, икрой и мороженым, незаметно перешёл в не менее фантастическую ночь. А ночь, которая после перерыва на такой же фантастический ужин, привезённый его охранниками, продолжилась до полудня следующего дня.

Возможно, мы ещё так и занимались бы такой «фантастикой» и дальше, но прозвенела здоровенная штуковина с антенной, который Сергей называл мобильным телефоном, по которому ему сообщили, что ему срочно надо выехать на какую-то «стрелку».

После ухода Сергея, жизнь опять закрутила своё колесо. Раздался звонок от Михаила. Он с грустью сообщил, что видно после ухода ребят, присланных Сергеем, в доме всё-таки кто-то побывал.

– Всё в доме перерыто и в мастерской и в гараже. Не пойму, что им надо? Ты хоть подумай, что могло быть такого ценного у твоего деда или отца? Кто-то чего-то хочет здесь найти. Или что, нам навечно поселиться у тебя?

– Конечно, альтернативы у тебя никакой, как только навечно селиться у меня. И потом, что может быть в доме такого ценного, о чём я не знаю? Картины, ты говоришь на месте. Они явно ищут тайник, о котором я не знаю ничего, а кто-то знает или предполагает, что он есть и именно в доме. Соответственно этот кто-то знает, что может быть спрятано в этом тайнике. Давай возвращайся, потому, что пока этот тайник не найдётся, оставаться в доме действительно опасно.

– Слушай, может, у твоей бабушки были какие-то ценности, фамильные драгоценности? – не унимался Мишка.

– Чего ты мелешь? Впрочем, ищи, найдёшь, твои будут, – ответила я ему, совершенно точно зная, если бы они были, уж мне бы мама или бабушка хотя бы показали, где они хранятся. Во всяком случае, намекнули бы.

Только я успела ликвидировать следы нашей фантастической встречи с Сергеем, позвонила Лана и сообщила, что будет меня ждать, как теперь говорят, в нашем офисе.

В офисе, так офисе.

Около подъезда с нашей вывеской я увидела худенькую девушку, которая нервно теребила в руках носовой платок.

– Вы ожидаете приёма к психологу? – спросила я её.

– Нет. Я в другой кабинет. Только я без записи.

– Тогда пройдёмте. Вероятно, вы ко мне, – предложила я пройти в кабинет.

– Хорошо, я сейчас. Вы идите.

Девушка, видно ещё не совсем решила надо ли ей откровенничать с посторонним человеком.

***

Я села в кресло, дав возможность посетительнице самой сделать свой выбор. Через пару минут в дверь кабинета тихо постучали. Я пригласила девушку сесть напротив меня и выпить горячего чая. Её губы были синими, как от холода. Она ёжилась и сжимала пальцы, стараясь согреть их о горячую чашку с чаем.

Позже я поняла, почему её губы были синими. Да и дрожала она совсем не от холода.

– Я не знаю, как мне жить дальше, – еле шевеля губами, произнесла девушка и опять замкнулась в себе на несколько минут.

У миловидной, лет двадцати посетительницы тонкие длинные пальцы не находили себе места, постоянно то сжимались с напряжением в кулаки, то обхватывали ещё горячую чашку.

– Меня изнасиловал один человек, – наконец тихо произнесла она и подняла на меня большие, наполненные слезами глаза, – а теперь, мне кажется, что я беременна.

Я растерялась, не зная, что ей ответить. Такого поворота я не ожидала. Понятно, что это не мой случай. Но не отсылать же её к Ланке. Скорее всего, она ей и не нужна. Ланка болтушка. Замучаешься её советы выслушивать. Но в этот момент, я поняла, как сейчас мне не хватает именно её образования психолога. Как помочь совсем ещё девочке? Наверное, она студентка? Я робко решила нарушить своё молчание. Тем боле, что никакого договора мы с ней не заключали, и это конечно моя оплошность. Я открыла паку с распечаткой договора, но она, увидев это, нахмурив брови, приподнялась с кресла.

– Хорошо, хорошо, я поняла. Когда это произошло?

– В конце лета. Если вы о сроке, то… я была у платного гинеколога, у меня уже семь, восемь недель.

– Вы обратились в полицию? – спросила я её.

– Нет, у меня нет свидетелей, поэтому заявление не примут. То есть свидетель есть, его соседка видела, как я входила в его квартиру, но она если и могла слышать что-то, то только музыку и мой смех. А раз так, значит, ничего такого со мной не могло произойти. И что она и полиция могут сказать? Что возможно и произошло что-то, но по моей воле, ведь я смеялась, – девушка немного успокоилась и теперь говорила как-то отстранённо, глядя в сторону мимо меня. Словно убеждала не меня, а себя.

– А над чем вы смеялись? Вы же не могли смеяться всё время, которое находились у него? И тем более, когда он вас насиловал?

– Когда он меня насиловал, я уже была совершенно без сил в полуобморочном состоянии.

– Он вас под музыку бил?

– Понимаете, он меня… щекотал, – она подняла на меня полные слёз глаза, – а я боюсь щекотки, – ещё тише и ещё спокойнее сказала она.

– Что? Что он делал? Щекотал?

– Вот и вы не верите. А я от этого постоянного смеха потеряла сознание.

– Почему это я не верю? Очень даже верю. Просто, что это за пытки такие средневековые? Что это за инквизитор такой?

– Вы меня сейчас успокаиваете? Кто может такому поверить? Представляете, я прихожу в полицию и говорю, что меня изнасиловали с улыбкой на устах, под мой жизнерадостный смех – укоряюще сказала она и странно на меня посмотрела, – а как мне жить после этого? Когда я очнулась, он показал мне кассету с видео, и сказал, что ещё фото будут. Гадостные фото. Он сказал, что если я пойду в полицию, он распространит их в институте.

– Подождите, он распространит, значит и себя выдаст?

– На видео, всё снято так, как будто я не сопротивлялась ему.

– Он, что с вами учится? – спросила я, похвалив себя за интуицию.

– Нет, – резко ответила она, – не совсем… – немного запнувшись, сказала она.

– Преподаёт?