Страница 19 из 19
Из газеты треуголка и вьетнамки цвета «беж» – я иду такой красивый, выбрит, свеж. Треуголка прикрывает, правда, плешь, но она единственная моя брешь. А потом в парное море окунувши свою стать, метров тридцать легким кролем не проплыть, а показать этим жалким бледнолицым, что такое отдыхать. Я приверженец традиций – начинаю загорать. Через час, устав от скуки, разомлевши от жары, лежа надеваю брюки под воздействием хандры. И несу в руках вьетнамки, на ногах еще песок, треугольная панамка – и совсем не беспокоит эта брешь. Снова здравствуй, первый номер, до свидания, Каштак, мой искомый и весомый маленький архипелаг.
Удивительное дело, начиная от Синопа, мое царственное тело превращается в амебу. Одноклеточные мысли растеклись под микроскопом. В голове моей зависло: «Я хочу воды с сиропом». Остановка «Краснофлотский»: для меня наконец-то распахнулась западня.
Вырываясь из автобусного плена и едва не превращенный в манекен, разминая на ходу колено, я снова превращаюсь в супермена. А усталость и слегка помятость я меняю на щеголеватость. Даже то, что на ногах вьетнамки, не изменит ничего в программке, кроме незначительной ремарки, где такие раздают подарки.
В истории немало темных пятен под грифом «абсолютно непонятен». И это выглядит с виду по-идиотски, что назвали остановку «Краснофлотской».
Но, согласитесь, тут несправедливость, фактическая противоречивость, картографическая прибаутка, не уясненная моим рассудком. От остановки начиналась Геловани и пропадала где-то в глухомани, почти что в небесах в краю орлином, куда был путь закрыт автомашинам. А Краснофлотской пыльная макушка заканчивалась возле стен психушки и начиналась только за речушкой с волнительным названием Гнилушка. А от Гнилушки до остановки реально умещалась стометровка.
Нас, Гелованских, это возмущало. Воспитанность, увы, не позволяла нарушить кодекс донкихотский – осталась остановка «Краснофлотской».
О, эта улица – начало всех начал. Отсюда сухумчанин стартовал, отсюда начинал идти по жизни, по-южному легко и живописно. Здесь был родильный дом, я здесь увидел свет, здесь свет увидел весь сухумский цвет. Напротив – школа Министерства связи, а дальше – территория турбазы. За ней уже и психбольница, где под руку гуляли царь с царицей, два Галилея, три Джордано Бруно и человек с усами Лейб Драгуна. Сухумские таксисты бастовали, чтобы не ехать вверх по Геловани. Доехать можно было до турбазы, а за турбазой почти что сразу, за островками битого асфальта лежало царство гравия базальта. Асфальт на этой почве не держался и первым же дождем легко смывался. Но как здесь развивалась медицина, среди мимоз, хурмы и мандаринов. Количеству врачей на Геловани завидовали немцы и англичане.
Здесь обитало удивительное племя. Мой Бог, в кого нас превратило время! Грузины, греки, русские, армяне и пятым пунктом были сухумчане. Пятачок на Геловани назывался «Монте Карло». Там под кронами пятаков собирались регулярно сливки местного бомонда: Севе, Буха, Котик, Джондо – краснофлотские дворяне, из дворов ближайших парни.
Обсуждению подвергались вести от Москвы до Гали, от Эшеры до Турипша, от Парижа до Гаглипша. Что-то было в тех беседах от Сократа – просто сам Сократ работал рядом. Хозтовары продавала тетя Рая, с ней заигрывал Котэ Берая. Молотком стучал сапожник Грантик, выправляя вдоль подошвы рантик. Разговоры замолкали сразу, когда мимо проплывала на турбазу, шаловливо бедрами играя, из блондинок невозможных стая.
– Севе, а твоя какая? – громко спрашивал Котэ Берая.
Взглядом раздевая вереницу, Севе выбирал из стаи птицу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.