Пиранья

Глава 1. «Мегалодон»

Шампанское приятно щипало язык. Через три дня меня завалят работой в каледонской миссии, а пока можно наслаждаться свободой, которой у меня не так много, как все себе воображают.

Заказчик не поскупился на билеты в первый класс, но разве специалист моего уровня не стоит такой щедрости? Стоит. Безусловно стоит.

В зале обедали: мужчины во фраках и женщины в вечерних платьях. Между столами кружили пары. Я задрал голову. В первый раз можно долго так просидеть.

За прозрачным куполом, укреплённым массивными сводами с ангелами, минотаврами и аполлонами, мерцали тысячи звёзд на мрачном полотне космоса. В правом углу искрилось газовое скопление – будто кто-то рассыпал на прозрачном столе молотого красного перца и подсветил снизу фонариком.

В туманности бурлила жизнь. Из скопления выныривали, сверкая серебристыми сферическими телами, дебирарии, и розовые точки планктона, который только с виду казался ничтожным – на деле каждое из существ было размером со шлюпку.

На фоне скованного льдом шарика Тая вертелся нанизанный на штырь диск станции «Базис», от которой «Мегалодон» почтительно удалялся. Ещё минимум час лайнер вынужден соблюдать реактивный режим движения. Только после можно включить трёхсотячейный гипердвигатель и провалиться в подпространство без риска размазать станцию вневременной волной.

Купол был из толстенного закалённого стекла. Звучало дико, но выглядело потрясающе. Пассажиры могли щекотать нервы, восхищаясь близостью смертельного пространства. Особенно красив купол был в момент вхождения «Мегалодона» в гипертуннель и во время финиша. Внутри подпространства купол становился блекло-серым, изредка показывая причудливые радужные полосы.

По залу разносились волны рока – его исполняли кудрявая негритянка и блондин с фиолетовой кожей. Родиной парня была луна системы Кассини – более верно, чем цвет лица, говорило обилие шипящих в речи. Только на бывшей американской колонии существовала такая фонетическая картина. Впрочем, это было очевидно лишь для меня. Ведь вряд ли в этом зале, да что там, на всём «Мегалодоне» с его пятью тысячами пассажирами, найдётся ещё один кси-лингвист.

–Желаете ещё брют? – поинтересовался на русском официант с перекинутым через руку полотенцем.

Уроженец Нового Урала, Луна, машинально отметил я. Русский – родной. Затем переехал на Каледонию и лет в пятнадцать изучил немецкий.

–Нет, спасибо. Телятину по-купечески, – заказал я.

–С грибами какими? Белыми, опята, шампиньоны?

Нет, поправил себя я. Переехал на Каледонию раньше, а немецкий изучил в десять-одиннадцать. Слишком много скользящей артикуляции. А русский практикует редко. На лицо элементарное несогласование падежей.

–С белыми.

Ни один автоматический переводчик, ни один самый лучший специалист не может постичь чужой язык как мы, кси-лингвисты. Мы не пропускаем незнакомый язык через призму родного: на краткое время для нас своими становятся несколько языков.

Универсальные схемы, которые были бы понятны всем, не работают – автоматические переводчики порой настолько искажают смысл, что можно сорвать даже переговоры о поставках сувениров.

Мы, кси-лингвисты мимикрируем под неродной для нас язык. Мы переводим, донося не максимально близкий смысл, а полностью идентичный. Мы перелагаем из языка в язык философские тексты и героические поэмы, контракты и уставы правительств подобно тому, как композиторы переносят симфонию из одной октавы в другую.

–Аааа! – взвизгнула певица в микрофон.

Шарахнула сирена.

Все запрокинули головы, и я тоже взглянул вверх. Орбитальная станция «Базис» надвигалась на нас с неестественной быстротой, а газовое скопление выплёвывало языки огненно-рыжего перца.

Сирена стихла. В мгновенно воцарившейся тишине раздался голос на чистом английском:

–Пассажиры и экипаж «Мегалодона», говорит капитан! В скоплении наблюдаются нетипичные гравитационные возмущения седьмого класса по шкале Иванова. Орбитальная станция «Базис» сошла с орбиты.

В динамике откашлялись и заговорили быстрее.

–Мы включим гипер-двигатели прямо сейчас. Просим всех занять места в компенсаторах.

Голос стал другим, для него английский не был родным – включилась специальная трансляция для нашей палубы:

–Резервные компенсаторы палубы первого класса находятся в зонах «А» и «Б», в купольном ресторане…

Я не дослушал. Залпом осушил бокал и поднялся. Паники не было. Мужчины и женщины спокойно двигались к выходам, следуя указаниям официантов. Только одной полной даме, обвешанной жемчугами и кольцами, как новогодняя ёлка игрушками, стало плохо, и её вели под руки двое барменов.

Я посмотрел вверх и схватился за стол. Диск «Базиса» занимал треть купола. Были видны противометеорные пушки, мигающие синим маяки и широкие раструбы причалов. Если мы сейчас включим двигатели, то «Базис» искорёжит вневременная волна, превратит его в коктейль из металла, пластика и щепоти органики. А со станции до сих пор не отстреляна ни одна шлюпка.

За «Базисом» проплыли три дебирарии, бросившиеся в погоню за выброшенным гравитационным всплеском планктоном. Туманность приблизилась. Это не «Базис» бросает к нам! Это мы летим к нему!

Раздался охрипший голос:

–Внимание! Пассажирам и персоналу немедленно облачиться в скафандры. Если вы находитесь далеко от кают, то резервные скафандры доступны там же, где и противоперегрузочные коконы. Напоминаем расположение…

Я быстро поднялся. Толпа людей у выходов наконец всколыхнулась и стала напоминать змею, отчаянно пытающуюся проползти в тесную нору. Мой взгляд остановился на бармене за стойкой с левитирующими бокалами.

В три прыжка я очутился рядом.

–Где скафандры? – рявкнул я.

Бармен – двадцатилетний коротко стриженный блондин – затравленно посмотрел на меня.

–Ты знаешь, – чётко сказал я, схватив его за ворот. В глазах парня плескался испуг. Я мотнул головой в сторону пытающейся пробиться через парадный выход толпы. – Иначе был бы там.

–В подсобке, – по-русски пролепетал парень. – Несколько скафандров.

–Веди! – прошипел я.

Мы добежали до другой стороны бара. Парень нажал кнопку под стойкой, и мы опустились на платформе в овальное помещение. Здесь находились робот-уборщик, кабинка туалета, раковина и распахнутый шкафчик с тремя пустыми отсеками. Где только что висели скафандры.

–Чёрт! – выругался парень.

–Где ещё?!

–В другом баре!

–Бегом!

Вернувшись в ресторан, я задрал голову. «Базис» был совсем рядом, казалось, причальный штырь вот-вот коснётся купола. Да что там, коснулся! По стеклу, способному выдержать удары метеоритов, прошла страшная трещина. Снова взвыла сирена.

–Мама, – прошептал парень.

По стенам к потолку устремились десятки паукообразных роботов, выстреливающих липкий клейстер на пробоину. Толпа бесновалась, понимая бесплодность попыток. Несколько мужчин в хвосте очереди бросились в нашу сторону.

–Беги же! – прорычал я, толкнув бармена в плечо.

Заплёванное белой пеной стекло не выдержало напора станции. Раздалось громкое резкое шипение, буквально рвущее барабанные перепонки. Я взглянул в отчаянные глаза не добежавших пару метров до нас мужчин, когда парень вбил кнопку.

Я рванул дверцу шкафчика. Повезло. Три скафандра.

По люку в потолке яростно колотили. Я привычными движениями одевал скафандр.

–Кинем? – прокричал парень.

Из-за оглушающего свиста, я не расслышал слов, но прочёл по губам.

Я кивнул, и парень нажал кнопку.

Гравитация не действовала, сквозь купол в ресторан заглядывал серебристый обод «Базиса» в лохмотьях герметика. Трое мужчин взлетели, смотря на нас безумными глазами, и унеслись в бездну космоса.

«Мегалодон» тряхнуло. Погас основной свет – осталось аварийное тусклое освещение.

Нас неумолимо тащило вверх, как металлическую стружку к магниту. Бармен нелепо взмахнул руками, пролетая мимо серебристого обода. Я протянул парню руку, но он не успел ухватиться, его ногу зажало между куполом и аварийным роботом. В пространство взмыла россыпь багровых капель.