Страница 16 из 16
– Лидочка, ну не убивайся так, ты ж ее никогда не любила, – утешал потом жену Николенька.
– Да страшно представить, сколько лет это безвкусица лубочная мне глаза мозолила, – приоткрыв глаз, буркнула Лида. – Ушли уже, варвары? Ненавижу…
1930
В январе тридцатого на Молдаванке наступила тишина. Горькое пророчество Гедали начало исполняться. Сначала в Москве, а затем стремительно по всем городам, включая Одессу, начался запрет на… колокольный звон – сначала он стал «мешать» активным гражданам из соседних предприятий и домов, затем медь и бронза понадобились для становления промышленности. Вместе с колоколами стали падать кресты, ограды и двери храмов. Свято-Алексеевская церковь – в честь святого преподобного Алексия, человека Божия, на углу Степовой и Мельницкой – стояла в тишине. Но ни крест, ни колокол, ни ограду не тронули. Отряду активистов из трамвайного депо местные прозрачно намекнули: «Не вы ставили – не вам снимать». А в оперативной сводке ГПУ за февраль 1930-го цитировались отредактированные до цензурной лексики настроения населения города Одессы: «Первый перегрызу глотку тому‚ кто осмелится… снимать колокола…» – «Одно было утешение‚ и то отняли… так что и жить не хочется…» – «Теперь уже добираются до души рабочего‚ хотят ее запачкать…» Связываться с возбужденными православными Молдаванки в тот год не решились. Но в школах ввели обязательные уроки по антирелигиозному воспитанию. Ксеня регулярно возвращалась домой и глубоко огорчала Фиру и соседок.
Полиночка шелестела, встревая во взрослые беседы:
– А у нас тоже лекции по научному атеизму. Так что нельзя крестик, мама.
– Что значит нельзя крестик?!
– Нельзя! Заставят снять. И засмеют вообще.
– В лифчик засунь! – мрачно отрезала Нюська. – А то татуировку на твоих костях набью! С крестом. Чтоб точно не сняли. Ишь ты! Что удумали!
Софья Полонская с готовностью отозвалась:
– Это еще что! Вон мне Аська Ижикевич жаловалась – ей муж «красный именослов» притащил!
– Это что еще? – отозвалась Ривка.
– Это имена новые. Не будет теперь ни Гедаль, ни Ривок, ни Ксений с Аннами! Я думаю, Нюська, тебе бы пошло новое имя Энергина или Электрина. Очень зажигательно, по-моему!
– А Гедалю? Гедалю как? – хохотнула Ривка.
– А Гедалю – Элеватор! Или вот еще, почти еврейское – Коминтерн!
Бабы заливались от смеха.
– А вот зря смеетесь, – вышла из-за развешенных простыней глубоко беременная Ася.
– У нас такие скандалы дома – мой-то, партейный, предлагает дитё Виленом назвать или Виленой, если девка. Мол, это Владимир Ильич Ленин! Да у нас на Слободке дом каменный в два этажа был! Кони, лавка! А теперь вот эта конура! Я за эту голытьбу вышла, чтоб достаток уравновесить и чтоб батю в покое оставили. Я вчера своему сказала: или там Сережа, или пусть тебе твой Ленин дает!
Ее партейному супругу все-таки удалось выкрутиться и найти компромисс между карьерой и регулярной половой жизнью.
На предприятиях проходили «октябрины», где партийные и общественные деятели лично «октябрили» младенцев. Новорожденного нарекли Сергеем в честь Сергея Кирова и Серго Орджоникидзе, торжественно приняли кандидатом в профсоюз и комсомол, а после прикрепили на пеленку красный бант с надписью «Учись‚ крепись‚ борись и объединяйся!»
– Это ничего, – философски прореагировала Ася на бант, – красное от сглаза отлично помогает.
«Алягер ком алягер»
Женька приехала во Фрунзовку только через три недели – Петька подключил тяжелую артиллерию в виде Фиры. Поэтому в аккурат на Васыля и Маланки, Обрезание Господне или старый Новый год все семейство Косько прибыло к новому месту жительства. Узнав о том, что инструктор привез жену и дочь, потянулись «знакомиться и посмотреть» любопытствующие со всего села.
– Давай я стану на стульчик и устроим вход за рубль, – предложила Женька. – Они за мной и по нужде за хату следом таскаются.
Петька, тоже подуставший от бесконечного потока посетителей, быстро сообразил, что делать, – каждому, кто пришел как бы в библиотеку и с порога начинал притворно сокрушаться и сочувствовать стесненности жилищных условий и многозначительно поглядывать на ведерный самовар у печки, сразу предлагалось посильно помочь молодой семье «городских» с ремонтом – побелить, сложить печь, настелить полы, замазать щели и т. д. Тут все как один вспоминали, что засиделись, и у них дома работы непочатый край, животина не кормлена, так что в три дня поток любопытных превратился в жидкий ручеек, а потом и совсем иссяк.
А вот его курсанты действительно очень помогли с ремонтом, быстро привели в порядок комнату, поправили печь, и к радости Жени, выгородили рядом с ней кухонный закуток. Постепенно быт начал налаживаться, Женя вошла во вкус и как истинная одесситка сразу попыталась узнать, где что можно купить, выменять из продуктов. Разочарование было велико – селяне крайне неохотно соглашались что-либо продавать, а то, что продавали, не стоило и половины тех денег, что они просили. Когда Женька отказывалась или просила уступить, то продавцы с явным облегчением тут же отказывались от сделки. Ситуацию с продуктами несколько поправил Петька, когда вечером, после занятий с желающими по устройству паровоза, спросил у одного из своих подопечных, почему вдруг такие проблемы у его супруги с приобретением продуктов. Дескать, он же знает цены, не раз сам покупал и не было проблем, а тут такая незадача.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.