Адам

Я спал. И снова был в том же коридоре. Однообразность моих снов начинала пугать. В этот раз я не двигался, я просто стоял, и когда мимо меня молча прошел Дамир Анотович, я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он подошел к первой двери коридора, приоткрыл ее и стал на что-то смотреть. Потом он повернулся ко мне и поманил пальцем, глаза его были мертвенно недвижимы и очень грустные. Мне очень не хотелось к нему подходить, но пришлось. Дамир Анотович подвинулся, чтобы я мог заглянуть в комнату.

Внутри было довольно темно, это была какая-то спальня или просто комната с большой кроватью. На кровати двое занимались любовью. Зачем мне надо было смотреть на это, я не знал. Сначала я разглядел женщину, это была молодая и очень красивая женщина, но я ее видел впервые. А потом я увидел мужчину, он был под стать красавице, не мне оценивать мужскую красоту, но даже мне было понятно, насколько он хорошо сложен. Его я узнал, это был Ярослав. Таким в жизни я его не видел, он был здоров, без увечий. Они любили друг друга, красивые люди даже сексом занимаются красиво, как-то без пошлости и низменных животных страстей, по крайней мере, в моем сне.

От созерцания эротической сцены меня отвлек Анотович. Я просто почувствовал, что надо смотреть на него, и я повернулся. Невысокий татарин тоже смотрел в комнату. Смотрел и плакал, молча, с каменным лицом. Так, наверное, может только он, даже в минуты горя сохранять свое лицо. Только руки его тряслись. Он, не отрывая взгляда от любовников, пытался снять с безымянного пальца обручальное кольцо. Очень интересное кольцо с крупным бриллиантом. А в постели наступала концовка, в поле зрения была широкая мускулистая спина мужчины и царапающие ее изящные ручки. На безымянном маленьком пальце сверкало колечко, маленькая копия кольца Дамира Анотовича. Дверь захлопнулась, а плачущий обманутый муж исчез.

Я стоял и не знал, что мне делать. Но дверь открылась снова, никого рядом не было, но я понял, что должен смотреть. В комнате было темно. Я не сразу понял, что это за помещение. Если бы во сне были запахи, я бы догадался сразу, а так пришлось постоять и подумать. Я заглядывал в какое-то хозяйственное помещение, стены были сколочены из необрезной доски с большими щелями, законопаченными пенькой и ветошью. Весь обзор закрывала внутренняя стенка загона. В загоне кто-то был. Кто-то суетливо перебирал ногами и ел, слышалось чавканье и хруст, зловещий такой хруст. Так шумят голодные свиньи, получившие долгожданное пропитание, их деловитое похрюкивание зазвучало в ночном свинарнике. В помещении было грязно, дощатые полы были покрыты толстым слоем грязи и в такт свиного чавканья дергалась торчащая из-под стенки загона человеческая рука. Маленькая женская ручка с интересным колечком с камушком на безымянном пальце. В загоне жующие суетливо затопали, повизгивая и толкая крупными боками стенки загона, человеческая рука была резко втянута внутрь и чавканье началось снова. Хруст.

глава 26

Завтракать я не стал. Воспоминания о последнем сновидении всячески препятствовали приему хоть какой-то пищи. Напротив меня сидел Ярослав и с удовольствием доедал свой довольно плотный завтрак.

– Чего не ешь? Какой-то ты зеленый, отравился что ли? – мой друг говорил с набитым ртом, как свинья. Меня замутило еще сильней.

– Ты смотри, если это с браги Леонидыча, то я тебя больше с собой не возьму, а то спалишь всю малину, – Ярослав попытался сделать суровое лицо, но в процессе пережевывания это выглядело очень комично. Смотреть на то, как он ест было весьма интересно. С вилкой мой покалеченный товарищ обращался довольно умело, хотя было заметно, что он не был левшой с рождения. Движения были правильными, но лишенными естественности и мягкости. В то время, пока Ярослав совершал транспортировку пищи из тарелки в рот с помощью левой руки, его правая рука через раз зеркально копировала движения левой. Все это было похоже на то, как дирижёр, управляя оркестром, творит из какофонии звуков волшебство мелодии.

– А вот скажи мне, дядя Ярик, – было приятно смотреть, как это прозвище портит аппетит моему другу, – вот когда ты был на моем месте, тебя сны странные не мучили?

– Когда я был на твоем месте, сынок, – Ярослав даже зажмурился от удовольствия, – я вообще мало спал. У меня тогда были все ручки и глазки на месте, а на базе была целая уйма хорошеньких скучающих женщин. Так что я, если и спал, то без задних ног!

– А мне вот всякая дрянь снится, – рассказывать подробности, особенно последнего сна, мне не хотелось.

– Сходи в медпункт, попроси снотворного.

– Так и сделаю.

Сегодня мне предстоял первый выход в сад с животными. От одной мысли, что мне придется встречаться со львом, меня бросало в дрожь. Ярослав помог мне одеться и настроить микрогарнитуру. После трагедии с рацией все, кто работал в саду или с животными, пользовались только этим средством связи. Когда мой помощник открыл маленькую коробочку, я решил, что это очередной его розыгрыш. Внутри лежал кусок пожеванной жвачки и полоска тонкого скотча. То, что я принял за жвачку, оказалось микрофоном. Его закладывали в ушной канал, где он, словно замазка, ложился так, чтобы не раздражать ухо и не быть видным снаружи. После чего микрофон обретал твердость, он не только передавал информацию из центра управления, но и полностью пропускал все внешние звуки, не снижая уровня слышимости. Полоска скотча оказалась микрофоном, она крепилась на шее под подбородком и отлично передавала все слова, оставаясь при этом совсем незаметной.

Когда я двинулся в сад, Ярослав пошел на пункт управления и заверил, что кто бы чего там не решил, он не позволит этой твари сожрать еще кого-то, даже меня.

Солнышко светило очень приветливо, небо было настолько голубым и безоблачным, что я отвлекся от тревожных мыслей. Дерево приветственно прошелестело мне огромными листьями и, не спеша, убрало мешающие моему продвижению могучие ветви. Все-таки тот, кто все это придумал и воплотил в жизнь, мастер своего дела. Я представил, как смотрится со стороны вся эта сцена, и от восторга у меня перехватило дух.

Дышалось мне в прямом смысле не очень легко. В этот раз мне поставили в ноздри специальные фильтры и дышать ртом не рекомендовали. Оказалось, что когда на арену выпускают животных, то в воздух сразу выбрасывается специальный газ, усмиряющий нейронные токи в зонах звериных мозгов, отвечающих за агрессию и основные инстинкты. Это помогало осуществлять контроль над всеми обитателями этого места и было малой страховкой на случай отказа управляющих процессоров. Мне же дышать этим воспрещалось, как объяснили мне люди в белых халатах, газ вызывает привыкание, возможны галлюцинации и даже физические изменения мозга.

Как человек, мечтающий прожить долго и без изменений мозга, я намертво стиснул рот и усиленно задышал носом. Пока я спускался с холма, в лицо мне подул теплый ветерок с запахом моря. Первой навстречу выпорхнула стайка маленьких цветастых птичек. Звонко чирикая, они окружили меня и, сделав вокруг меня два безупречных по очертаниям круга, унеслись прочь. Из-за небольшого пригорка степенно вышел красавец олень, величественный и спокойный. Рога его были настоящим украшением, таких раскидистых и безупречно симметричных я никогда не видел. Вслед за ним выбежали три молодых самки. Они были прекрасны и легки, в противовес своему вожаку они беззаботно кружились в веселом танце, но при этом с опаской посматривали на самца, вероятно, боясь нарушить его спокойствие. А потом появился «Бемби». Однажды увиденный в диснеевском мультфильме малыш обрел реальные черты и неумело вышагивал за своими взрослыми сородичами. Глядя на него, хотелось подбежать и обнять его, и, словно прочитав мои мысли, малыш повернулся ко мне и жалобно заблеял.

– Петров, расслабься, – в голове раздался насмешливый голос Ярослава, – у тебя тут график мимимишности зашкаливает. Помни, все, что происходит в поле, это результат выполнения программы или команды оператора.