Страница 7 из 11
За куплетом шел «жизнеутверждающий» припев:
«Смерть» тогда действительно казалась хитом, мощным и бескомпромиссным. Конечно, песни «Босиком по траве» и «О Кавказе» тоже были отрепетированы, но ставку делали именно на «Смерть». Друзьям верилось, что еще немного, и они станут знаменитыми. Как можно стать знаменитым, когда делаешь ставку на «Смерть» – никто не задумывался…
Примерно в то же время у «Коридорных детей» появился «продюсер». Так они называли общего друга Шурика, который очень любил выпить с «музыкантами».
– Слушай, Шурик, а как тебе удается так быстро баб клеить?
– У меня зрение плохое. Поэтому, в принципе, я не вижу лица девушек, а они думают, что я к ним в душу заглядываю. В этот момент надо начать говорить – и не останавливаться. Запомните, дети мои: женщины любят ушами, а глухие дамы фригидны. Вы когда на фестиваль поедете?
– Через три дня.
– Обязательно приду вас проводить.
Шурик сдержал слово и появился на автовокзале с «пузырями».
– Так, вот этот литр вам на дорожку, а вот этот мы должны «съесть» сейчас. Но можно и сразу два, на месте что-нибудь найдете.
Никто не возражал, из дорожных сумок достали мамины пирожки.
– Вообще, вы молодцы! – продолжал Шурик. – Я вас обязательно в люди выведу.
– А как ты это сделаешь?
– Папа поможет, у него денег много.
Собственно, знания Шурика о том, что такое работа продюсера, на этом и заканчивались. Он посадил друзей в автобус и стал спокойно ждать их триумфального возвращения. Сам почему-то не поехал.
Дорога до места проведения фестиваля прошла спокойно. Благодаря «съеденным» литрам, все спали, но тревожно. Снилась какая-то гадость. Чалому казалось, что он потерял гитару, Соловей заблудился в лесу, а Федор Иванович видел во сне свой подпол – кто-то его там запер! Проснулись все с головной болью. Такое состояние называют «перенедопил».
Добравшись до пункта назначения, (областной рок-фестиваль проходил вовсе не в областном центре, а где-то на окраине), решили пополнить запасы спиртного. Выступать насухую и с головной болью «Коридорным детям» категорически не хотелось.
– Надо срочно найти «коммерцию»! – это был главный девиз поездки.
После того, как водка была куплена, будущие рок-звезды направились во дворец культуры, место проведения концерта. ДК нашим путешественникам сразу понравился, потому что больше нигде и никогда они не видели столько пьяной неформальной молодежи.
– Перед прогоном предлагаю выпить! – Чалый явно высказал общее мнение.
– Только стаканы надо бы найти…
Соловей отправился в соседнюю гримерку, где увидел пятерых волосатых мужчин в косухах, постарше среднего возраста участников фестиваля. Как потом выяснилось, мужикам было под сорок, и это была легенда тяжелой областной музыки – группа «Армагеддон».
– Простите, – робко начал Соловей. – У вас стаканов не найдется?
– А вам под чай или под водку? – уточнил один из участников «Армагеддона».
– Под водку… – стеснительно ответил Соловей.
– Водку мы пьем из таких. – волосатый тип предложил несколько пластиковых формочек. Кажется, раньше в них был йогурт – что поделать, в те годы одноразовую посуду выпускали не в достаточном количестве.
– Не волнуйтесь, все стерильно, гарантирую. А вы, молодой человек, вообще кого представляете?
– Я из группы «Коридорные дети».
– Да? Ну, зовите сюда своих детишек, познакомимся.
Соловей позвал «детишек», которые были отнюдь не прочь познакомиться с легендарным «Армагеддоном». Спустя какое-то время «дети» осмелели и под «большой стакан» начали играть «отцам» свои произведения. «Отцы» слушали внимательно. Среди прочего были спеты и такие строки:
– Ребят, а вам сколько лет? – поинтересовался кто-то из металлистов.
– Мне семнадцать! – сказал Соловей.
– А откуда такой пессимизм в словах? Жизнь-то намного лучше!
– Можно подумать, в ваших песнях позитив. Одна кровь и мертвецы!
– У нас это рамки жанра.
– А у нас— нормальная древнерусская тоска, – помог другу Чалый. – Наливай!
В целом дальнейшее общение с металлистами прошло на «отлично». Как выяснилось, в «Армагеддоне» умели писать восхитительные любовные баллады, а «Коридорные дети» отметились парочкой веселых песен о своей разгульной жизни.
На репетицию и те, и другие отправились довольно-таки разогретыми. Соловей вышел на сцену, подошел к микрофону и зачем-то в него дунул.
– Купи себе трубу и в нее дуй! – рявкнул разгневанный звукорежиссер. – Ты что, сольно будешь выступать? Где состав?
– Сейчас, они за гитарами пошли…
Через пару минут на сцене появился Чалый, который мыслями явно был где-то далеко, потому что подключение гитары в его планы не входило. Хорошо, что Федор Иванович быстренько «воткнул» Чалого и себя. Репетиция началась. Сыграно было все по программе: «Босиком по траве», «О Кавказе», затем многострадальная «Смерть»:
Соловей, не дождавшись окончания композиции, спустился со сцены и рухнул в первое попавшиеся кресло. Силы его окончательно покинули. И тут…
– Это лучшее, что я здесь слышал! – раздалось откуда-то сбоку.
Соловей открыл глаза и увидел хорошо одетого мужчину, похожего на большого сиамского кота.
– А вы кто? – спросил «кота» Соловей.
– Я директор мясокомбината. У меня здесь сын выступает. Группа у них называется «Бойня». Хочешь выпить? У меня с собой!
У сына директора мясокомбината группа называется «Бойня», обмыслил информацию Соловей. Ну, вполне логично… Мужчина тем временем достал какую-то дорогую заграничную бутылку. Так «Коридорные дети» впервые попробовали виски…
Когда на сцену вышла группа «Бойня», новый собутыльник «детей» закрыл уши руками. Оказывается, сын его играл очень тяжелую музыку – и папе она очень не нравилась. А вот «Коридорные дети» были противоположного мнения.
– Чалый, а ты был прав – похоже, у стиля «Раммштайна» хорошее будущее!
Стоит рассказывать, что вечернее выступление группы «Коридорные дети» прошло еще хуже дневного? Наверное, нет – понятно же, что виски и остальные напитки сделали свое дело. Чалый не попадал в ноты, а Соловей больше думал о том, как устоять на ногах, чем о том, как петь. Единственным утешением была игра Федора Ивановича. Он-то был великолепен! Жаль, что прошлого не вернуть и записи этого концерта не сохранились. Есть лишь пара фотографий, которые сделала жена солиста «Армагеддона», да и они куда-то подевались.