Пробуждение

Я часто размышлял о том, в чем могла быть причина такого внутреннего разногласия. Может, мне не хватало знаний, которые могли бы исчерпывающе растолковать многие сложные вопросы веры. Так или иначе, во мне не было такой усердной истовой веры и полного погружения в религиозное миросозерцание, как это происходит в жизни обычного верующего человека. А жизнь абсолютным аскетизмом, посвященная полному слиянию с образом кающегося в своих грехах и набожного человека, казалась для меня недостижимо идеализированным образцом духовной жизни. Я считал, что самое важное в религии это не молитва, не обряды, не полное принятие церковного воззрения, а сами переживания и мысли, которыми человек наполняется, думая о Боге в каждую минуту своей жизни.

Для меня никогда не было особенно важным молиться перед иконами, посещать церковь во время службы в православные праздники, причащаться и исповедоваться. Но истины христианства, несмотря на это всегда живо откликались в моей душе. Обращая взор внутрь себя, я всегда находил, что христианство воплощало для меня высшее добро и мудрость человечества. Но я был отдален и отрешен от самой церкви, как внешнего установителя вечных истин этой самой веры. Это являлось непримиримым противоречием во мне, так как я считал себя христианином, как и многие другие люди.

Может, если бы во мне не было такого неотступного стремления к правде, не было бы критичности по отношению к себе и другим, то я был бы самым заурядным человеком, которого не волнует никаким образом духовная жизнь во всех ее проявлениях. Может, так я всегда и роптал на Бога, думая о том, что если бы некоторые обстоятельства сложились в лучшую сторону, то в моей жизни все было бы иначе. Это было неизбежным роком в моей жизни, и я должен был принять свою судьбу такой, какая она есть.

Глава третья

Долго ворочаясь в постели, переполненный мыслями, я пытался заснуть, и, наконец, около полуночи незаметно для себя окунулся в мир грез. Проснувшись уже ранним утром, я почувствовал себя лучше, так как моя голень перестала изнывать от боли. Я старался как можно меньше беспокоить ногу, и поэтому пролежал в кровати несколько часов, совершенно не двигаясь. Моя хандра так же улетучилась, сознание прояснилось и с позитивным настроением я был готов отправляться в дорогу. Я быстро собрал все свои вещи, позавтракал в гостиничном кафетерии и вышел на главное шоссе, чтобы попробовать остановить попутную машину.

Я стоял у дороги с поднятой рукой минут пятнадцать, но одна грузовая машина все же остановилась. Это был небольшой грузовик с тентованным кузовом.

Быстро и без раздумий я забрался в кабину, мельком взглянув на водителя, мужчину крупного телосложения с суровым выражением лица и приплюснутым большим носом. Молча он тут же поехал, как только я уселся и закрыл дверцу машины. Меня немного смутило то, что этот водитель ничего не спросил о том, куда я направляюсь. Узнав у него, куда он едет сам, я приятно удивился. Оказалось, что он направлялся в тот самый монастырь, куда держал путь и я.

Валентин, как звали водителя грузовика регулярно отвозил провиант для монастырской кухни. Сейчас в очередной раз он совершал рейс. Валентин тут же переменился и стал очень разговорчивым, когда узнал, что нам с ним по пути.

– Я очень люблю туда ездить, если честно, – говорил с восторженностью Валентин, плавно поворачивая руль машины.

– И часто вы там бываете? – спросил я, кивая головой.

– Бывает, что по три раза в месяц, – ответил Валентин в непринужденной манере разговора. – Отвожу все время крупу, овощи, рыбу. Там же хозяйства у них своего совсем нет. Монастырь небольшой и расположен недалеко от города. Газоснабжение, электрификация, все есть. Поэтому они и от хозяйства своего отказались, какое было. Лучше заказывать им провизию из города оказалось. Сейчас не то, что раньше.

– Да, согласен, – заговорил я, внимая Валентину. – В современном мире многое меняется. А другие монастыри есть в этих краях?

– Другие есть, конечно. Но поблизости только этот. Монастырь, хоть и не такой большой, но это наша отрада здесь. Туда стекаются у нас многие городские люди часто. На праздник православный часто приезжают. Сам бываю. Царит там такая гармония у них, что диву даешься. Обитатели, монахи очень приветливые люди и всегда рады принять. А отца Димитрия я давно уже знаю. Игумена монастыря. Поэтому у нас с ним и договор личный имеется, что я отвожу ему сам продукты.

– Понятно. То есть вы в хороших отношениях с настоятелем?

– Да в хороших. И сам он человек замечательный. Прекрасный человек и мудрый богомолец. Я с ним, как это положено беседовал когда-то откровенно. Исповедовался, как говорят правильно. С тех пор мы с ним поладили очень. Я когда приезжаю туда всегда захожу в собор их, ставлю свечки за здравие и его и за здравие родных. Там можно найти успокоение ненадолго от суеты этой мирской.

– Так значит, вы по-настоящему верующий человек?

– Можно сказать и так. Но много грехов у меня, по правде говоря. Не могу справляться сам со всеми напастями. Больше во мне грешных мыслей, чем правильных мыслей богоугодных. Во Христа верю, конечно. Но не сказать, что живу по учению его во всем. Это не так-то просто. Даже вот монахов взять. Живут все время в молитвенном служении Богу, но и то со страстями своими борются все время.

– А знаете, мне очень близок ваш взгляд. То, о чем вы говорите. Я так же сомневаюсь во многих вещах, что касается вероисповедания.

– А то. Все мы люди одинаковые. Все одними и теми же страстями и сомнениями живем. Греха трудно любому избежать. Но монахам, ясное дело, искушений больше всего посылается.

Задумавшись, я обратил внимание на то, как Валентин умно рассуждает. Удивительное дело, что сначала, когда он показался мне суровым внешне я полагал, что он и внутренне окажется груб и неприятен в разговоре. Как верно подмечено, что по внешности судить человека опрометчиво.

– Да. Вы правы. Абсолютно верно Валентин.

– Сейчас посетите обитель и немного отстранитесь от мирского. Соберетесь с мыслями. Это важное и ответственное дело посещать такие места.

– Надеюсь, что все так и будет.

– Однажды я хотел сам там погостить несколько дней. Пожить в монастыре, остановиться в гостином доме, на службы походить.

– И что?

– Там же не кормят мясом, – с виноватым выражением лица ответил Валентин. – А я не могу без него. Вы посмотрите на меня. Я и пост не умею соблюдать. Я обжора еще тот. Поэтому не остался. Вот так вот.

– Я вас понял, – ответил я с ободряющей улыбкой. Валентин же глубоко вздохнул и достал из кармана пачку сигарет. Закурив, он молча уставился в лобовое стекло.

Мы проехали по шоссе еще около получаса. Валентин остановил машину у поворота на грунтовую дорогу в чащу соснового леса. На самой окраине леса, почти у самой дороги одиноко росло небольшое деревце с синевато-черными ягодами. На лице Валентина засияла улыбка и он засмотрелся на это деревце.

– Моя коринка… Подождите минуту. Я сейчас, – сказал он с какой-то интригующей интонацией и вышел из машины.

Валентин быстрым шагом подошел к этому дереву, которое больше напоминало даже кустарник. Словно на какое-то неведомое создание он взглянул на деревце и осторожно поднес руку к нему, касаясь кончиками пальцев ветвей. После чего он сорвал несколько ягод и вернулся к машине.

– Я посадил! – с гордостью произнес Валентин, залезая в кабину. – Ирга! Попробуйте.

Валентин дал мне несколько ягод и я сразу же попробовал их.

– Вкусно. Неужели вы сами посадили это деревце?

– Да. Посадил как раз тогда, как на исповеди бывал у отца Димитрия в первый раз. Так он на меня благотворно воздействовал. Жена дала семена. Я и посадил. Просто захотелось. Думал не вырастет. А оно вот какое у меня вышло. Красота. Ладно. Это так…

– Вы очень душевный человек Валентин.

– Вот сейчас мы и будем уже подъезжать к монастырю, – проговорил он с радостью.

– Отлично, – ответил я, уставившись вперед и ожидая появления обители.