Страница 10 из 11
– Кажется, я знаю автора последнего комментария, – улыбнулась Наташа, нарезая отбивную.
– Да, она подписана на мой канал и обновления видит сразу же. Теперь я уже сразу не баню хейтеров, даю сначала Белке с ними разобраться.
– Белла это умеет… Фима, не называй младенцев личинками, это словцо из лексикона чайлдфри.
– Ну что ты, – поднял руки Коган, – я ведь тоже отец, притом дважды. Но когда ребенка используют как универсальный пропуск и нарочно таскают за собой, чтобы получить привилегии, меня это бесит. В моей профессии часто приходится хитрить, если нет иного способа выиграть дело, но есть и у нас кодекс чести и моральные тормоза. А переть буром, прикрываясь ребенком… Тьфу! Я своих никогда на таран не выставлял! – гордо сказал адвокат.
– Неэтично, зато действует – почему бы не воспользоваться, так они рассуждают, – пожала плечами Наташа. – Так и говорят: "Пусть презирают – плевать, зато я без очереди прошел или шоколадку в магазине взял бесплатно, типа, для плачущего ребенка"… Но я тоже так себя не веду.
– Иначе я бы тебя уважать перестал.
– Фима, а где ты был перед ужином? Я у тебя хотела колдрекс попросить.
– Ходил на море, пофоткать закат. А что? Ты заболела?
– Да, просифонило немного. Уже была в медпункте, купила все, что нужно.
– Я тебе сейчас принесу имбирный чай, – поднялся Коган. – Говорят, тут одна повариха варит совершенно бесподобный домашний чай…
– Фима, я думала, что здесь подают только напиток из пакетиков, – Наташа не спеша пила душистый травяной сбор, щедро приправленный имбирем и медом. – Как ты узнал о чайной мастерице?
– Надо знать подходы, – довольно пригладил усики Ефим. – Тогда и рыбу вместо отбивной поджарят, и чай заварят как для себя, и даже имбиря с медом щедрой рукой добавят!
– Спасибо, Фима. Ты – настоящий друг.
*
Рейки впивались в бока и спину даже через матрац, а тонкое, пахнущее сыростью одеяло совершенно не защищало от холода. Лампа ночного света била в глаза, и Наташа уткнулась лицом в тощую комкастую подушку. Скрипнул дверной "волчок", в "тормозах" мелькнуло лицо дежурной надзирательницы; затопали, удаляясь, тяжелые форменные ботинки.
"А как же Витя? – хотелось выкрикнуть Наташе. – Белла на Оккервиль? Дом со Шпилем? Витя-младший? Гена, Алиса, Жанна, Лэтти? Мы же ехали с Фимой на адлерском поезде! Почему я снова в Печатниках?"
Она рывком села, оглядывая ненавистную одиночку в спецблоке. "Так все эти годы на свободе мне только приснились? А на самом деле Москва и тюрьма никуда не делись?". Футболка и спортивные штаны, в которых Наташа спала, прилипли к телу от холодного пота. Через оконную решетку равнодушно светила луна, оставляя на стене тень в клеточку – как и все здесь…
Наташа со злостью пнула ненавистную тюремную койку. И не сдержала крик от боли в ушибленной ступне.
Резко вздрогнув, она открыла глаза. Одеяло свалилось на пол, простыня сбилась. Сквозь тонкую штору светила луна, освещая уютную кремово-шоколадную комнату. Номер в пансионате, куда их отвезли на время режима ЧС в проливе. За окном шелестел песок на пляже и ворковал прибой. На балконе весело трепетали полотенце и купальник, вывешенные на ночь на просушку.
Нога болела по-настоящему – во сне Наташа от души засандалила ею по спинке кровати.
Печатники ей не снились уже полгода, и возвращение кошмара не порадовало девушку. Она поднялась, поправила простыню, подняла с пола одеяло и, морщась от боли, налила себе стакан воды из графина, расписанного веселыми цветами.
На площадке стукнула дверь, но кто это был – Фима или их сосед, Наташа не поняла. Как всегда после кошмарного сна, ей захотелось покурить. Но в номерах была установлена противопожарная сигнализация, да и на балконе вытаскивать пачку Наташа не рискнула. А ну как они и там что-то привернули, И она перебудит весь корпус? Наташа нехотя натянула джинсы, ветровку, сунула ноги в шлепанцы. Горло после лекарств и имбирного чая успокоилось, но на всякий случай Наташа обернула шею платком, чтобы не вернулось противное царапанье.
НА улице пахло йодом, на губах сразу появился солоноватый морской привкус. Ветер хлестнул сначала по лицу, потом – по затылку и завыл между корпусами. "Эдак мы тут надолго зависнем", – подумала Наташа, направляясь к курилке у ворот пляжа.
Из аллеи, огибающей их корпус, раздались чьи-то осторожные шаги, потом – вскрик, звук падения и ругательство. Снова зашелестел гравий. "Еще один ненормальный курильщик-полуночник?" – Наташа юркнула под спасительный навес.
Тщетно пытаясь прикрыть ладонью огонек зажигалки, она краем глаза увидела, как в калитку кто-то входит и неспешным прогулочным шагом идет по дощатой дорожке мимо закрытых на ночь пляжных магазинчиков, летнего кафе и проката инвентаря; минуя душ и кабинки для переодевания и останавливается возле ряда деревянных "грибов" – зонтиков. В лунном свете они казались не пестрыми, а одинаково-серыми. Это напомнило Наташе о кошмаре "Дома со Шпилем" пару лет назад, и она невольно подумала: а вдруг человек, стоящий под зонтиками, обернется – и она увидит жуткое светящееся лицо монстра. Одно дело – смеяться над романами и фильмами ужасов дома в удобном кресле, И совсем другое дело – стать их участницей… Хотя Наташа, столкнувшись со светящимся монстром у кладбища, не растерялась и даже угостила "привидение" ботинком в лоб… Но все равно она не любила лишний раз об этом вспоминать.
Луна осветила мужской силуэт – рослый, плечистый, с темным затылком, одетый в джинсы и серую футболку. На голове плотно сидит кепка, тоже из пансионатского магазина, и большой козырек бросает тень на лицо. Мужчина потоптался с минуту около "грибов" и свернул к катамаранам и коттеджу, который так понравился Ефиму.
Наташа докурила сигарету и вышла из беседки.
Перед тем, как возвращаться в номер, она неторопливо прошлась между корпусами, по затихшим, ярко освещенным фонарями аллеям. Какой контраст с дневной суетой и многолюдностью! Сейчас она как будто одна среди прохладных клумб и фонтанов, под бархатным небом южной ночи…
Кошмарный сон уже испарился, и Наташа надеялась, что вернувшись в номер, заснет спокойно.
У подъезда она увидела Ефима. Адвокат рылся в кармане спортивной куртки, и наконец довольно хмыкнул, вытащив ключ от номера. От Когана ощутимо пахло табаком.
– А как это я тебя не заметил в беседке? – удивился мужчина. – Фу, ну и ветер! У меня уже в ушах песок.
– Я гуляла по аллеям. Хотелось проветриться.
– Угу, с проветриванием тут проблем нет, хоть сто порций. Пошли лучше в номер, а то тут нас еще и пропесочит с ног до головы…
*
Засыпая, Наташа услышала на пляже какой-то шум. Словно кто-то вскрикнул. Или ей это послышалось в полудреме. А потом, когда Наташа уже засыпала, на площадке снова затопали и стукнули дверью. "Слоны индийские, можно потише?" – девушка натянула одеяло на голову и отключилась, уже не задаваясь вопросом, на самом ли деле на пляже кто-то кричал, или это ей почудилось.
Проснулась Наташа по привычке в половине восьмого утра. После армейской побудки в 6.00 это было роскошью, почти сибаритством. Но по меркам творческих людей, интеллектуалов и богемы, окружавших Наташу в Питере, она слыла ранней пташкой. Деятели искусства могли позволить себе спать до обеда после "потных валов вдохновения" или затянувшихся сейшенов и пати, особенно в белые ночи.
До завтрака оставалось полчаса. Наташа позволила себе еще 10 минут понежиться в постели на латексном матраце. Чувствовала она себя уже совсем хорошо, горло больше не беспокоило, уши перестали ныть. Но на всякий случай Наташа все же приняла "Колдрекс", чтобы прогнать последние крохи простуды и решила после завтрака заглянуть к ЛОРу. И сегодня лучше купаться в бассейне, а не в море – он все же защищен от ветра стенами корпуса. А завтра, если они задержатся еще на день, уже можно будет и на пляж выйти, – Наташа натянула джинсы и новую красную футболку "Томми Хилфигер", подарок Лэтти на день рождения. Футболка была ее размера, судя по ярлычку, но оказалась тесновата в груди – видно, маломерка. Но Лэтти, приезжая в Питер, свято верила ярлычкам на одежде в бутиках Пассажа и Гостиного двора. Магазины в Севастополе она обходила стороной: "Фи! Модели позапрошлого года или самострок на коленке из ближайшего подвала? Я могу позволить себе настоящую одежду, а не эти заготовки для половых тряпок!".