Полковник Русь – 2

«Не всё так просто, как мне казалось, когда я принимал с Евой решение ввязаться в эту битву. И даже сложнее, чем мне объяснял Рашид», – думал Русь, перемещаясь вслед за Парком. Он был удручён, что было не свойственно его природе. Поэтому продолжил размышления. «У любой проблемы есть решение. Поскольку я здесь и практически прошёл портал, то ответ должен появиться. Он всегда приходит, когда хорошее настроение. Пока всё идёт по плану, значит, и победа будет за нами», – подытожил Русь, останавливаясь вместе с Парком в конце коридора.

– Ты, Русь, похоже, избранный, – произнёс Парк, совершая какие-то светящиеся манипуляции, при которых тупик коридора раскрылся. – Давай, спасай мир, может, и мне это поможет.

– Попробую, – отозвался Русь и втянулся в черноту бездонного пространства.

В лесу тонкого мира

Трудно назвать это дождём, скорее, в воздухе висело несколько гигатонн мороси. Лужи отсутствовали, но трава, скользкая как шерсть мокрой выдры, заставляла осторожно передвигаться. Полковник Русь брёл вдоль кромки леса, внимательно глядя себе под ноги. Вывалившись минуту назад из портала в тонкий мир, полковник попал сюда – точное отображение своего настроения. Полковнику была по нраву питерская погода с её частыми моросящими дождями, он чувствовал при этом приподнятое настроение. Так что ближайшие события будут разворачиваться в привычном для него интерьере, – полагал он.

Полковник знал, что за ним сейчас внимательно следят, но покорно закрывал на это глаза. Пусть наблюдают и пусть делают выводы, что на душе у него такая же грусть, как и окружающая его погода. На самом деле он был собран и готов к встречам. С теми, о ком рассказывал Парк.

Над лесом и будто над всей землёй стояла великолепная тишина. Полковник знал, что только первое мгновение его воображение создаёт этот мир, а дальше он начинает жить своей жизнью, на которую мысленно уже повлиять невозможно. С первых шагов он постарался избавиться от какого-то паскудного внутреннего напряжения, зная, что где-то за деревьями или за кустами могут находиться те, что одним движением отправляют в нокаут. «Да что там нокаут! Запросто сразу же к праотцам. Так что не выпендривайся, а составь какой-нибудь план. Например, можно спрятаться в тех кустах и наблюдать вокруг. Когда будет проходить мимо зверюга, попытаться её обездвижить, а потом допросить. А как это сделать, если милашка весит два центнера и не собирается со мной беседовать? Потом, почему ты думаешь, что они ходят поодиночке, а не стаей?»

От таких вопросов может не то чтобы разболеться голова, запросто могут подкоситься руки и ноги. Но уроки в доме старого мага давали свои плоды.

«За новыми гостями в тонком мире сначала наблюдают, оценивают, а только потом принимают решение: уничтожить или взаимодействовать, – вспоминал голос Рашида полковник. – Веди себя естественно, непринуждённо, но всегда концентрируйся на центре своей тяжести. Это как в борьбе».

То ли от этих мыслей, то ли под влиянием местных условий облака рассеялись, и на тускло-голубом небе появилось солнце. Тут же горячие лучи стали припекать голову и жечь плечи и спину через куртку. Полковник продолжал шагать, двигая ногами в густой лопушистой траве. Ходьба его успокаивала и разворачивала новый поток мыслей.

«Старик говорил, что слежка за мыслями становится невозможной, когда постоянно ощущаешь центр тяжести как точку… С полной уверенностью я, конечно, не могу утверждать, но, по крайней мере, к ним доносятся мои обрывки. Всё это немного неприятно, до тех пор, пока не свыкнешься с мыслью, что иначе и быть не может. У каждой живой твари свои условия жизни. Селёдке не дано разгуливать по лесу – ей всю жизнь приходится мокнуть в море. А вот мне не разрешается жить, как живут все прочие люди, только и всего. В то время как другие, шагая по улице или парку, разглядывают витрины, цветы или женские ноги, мне приходится смотреть за тем, что происходит за деревьями и кустами и за теми же цветами. Не прячется ли за ними некто, кто готов всадить мне пулю в голову, а то и просто убить кулаком. Надо соображать, случайно ли хрустнула ветка или на неё наступила нога существа, ненавидящего меня всеми своими двумястами килограммами.

Многие люди сперва говорят, а потом уже обдумывают сказанное, мне же всё время приходится заранее взвешивать каждое своё слово, а теперь и каждую мысль. Любой и каждый человек может вообразить себе, что у него есть личная жизнь, мне же доверена горькая истина, что у меня нет личной жизни.

Самое смешное, что, хотя меня сейчас ни на минуту не оставляют одного, я всё время испытываю разъедающее чувство одиночества. Вернее, нечто подобное ощущает циркач на трапеции в тот момент, когда он готовится совершить смертельный прыжок на головы двух тысяч человек.

Справедливости ради стоит отметить, что настроение моё не тягостное и не горькое, как сок алоэ. Я согласен всю жизнь прожить так, чтобы большинство людей не задумывались о серьёзных проблемах и, когда шли по улице, не потели от испуга. Всегда должен находиться какой-нибудь герой, спасающий человечество, за всех отрабатывающий негативную карму. Сейчас – это я, полковник Русь, и, между прочим, мне всегда сопутствует удача.

Надо попытаться каким-то образом выйти на их вожака или предводителя. Что толку говорить с рядовыми членами стаи? Надо выходить на руководство. А выход такой возможен только по праву. Праву с большой буквы. Значит, придётся попотеть».

Увлечённый такими размышлениями, полковник краем глаза заметил справа шевеление ветки, а потом фигуру существа, отделившегося от ствола высокой сосны. Это был зверочеловек с низким лбом и широкими волосатыми плечами. Его глаза холодно и внимательно рассматривали полковника, а ноздри, шевелясь, улавливали его запах.

Первый контакт

История знает немало примеров, когда смельчакам сопутствовала удача. В те доли секунды, пока полковник раздумывал, как нанести максимальный ущерб броненосцу на двух ногах, зверюга произнесла хриплым голосом:

– Пойдём, – и, повернувшись, зашагала в лес. Полковник оторопел, но это была для него хорошая новость. «Вряд ли его ведут к костру, чтобы поджарить. Скорее всего, с ним хотят поговорить, и разговор будет со старшим. Так что одна проблема решилась сама, – раздумывал полковник. – Осталось разобраться со второй – попросту выжить».

Полковник шёл за чудовищем и скоро начал замечать, как меняется лес. Подлесок стал постепенно редеть, встречающиеся по пути сосны уменьшались по высоте, но становились кудрявее. От ходьбы, а скорее от окружающего тепла, полковнику стало жарко, и он снял куртку. Русь не оглядывался, он понимал, что окружающие перемены свидетельствуют об изменении в сознании, соприкасающимся с другим эгрегором. «Я вхожу в их мир и их законы, – начал по привычке бубнить в своей голове полковник, – надо постараться не потерять себя. Как они будут действовать? Чтобы прикончить меня достаточно одного моего провожатого, значит, будет разговор. Что они захотят выяснить? Будут пытать? Самоликвидироваться я всегда успею, – тут он непроизвольно нащупал рукоять ножа на ремне, – надо попытаться стать их партнёром, использовать в своей игре. Только вот правил этой игры я ещё сам не знаю, как и расположение фигур на доске. Да и шахматы ли это вообще?»

От этих размышлений полковнику становилось неуютно, хотя глазам следовало бы радоваться. Уже давно полковник перестал отводить ветки от разгорячённого лица. Да и паутина больше не попадала на глаза. Трава значительно поредела, а почва стала более каменистой. Взмокшая от пота футболка липла к телу, в ботинках жаром горели ноги. Шум леса тоже изменился. Полковник явственно различил трели цикад, а тёплый порыв ветра принёс аромат цветущих сосен и запахи юга.