Crudo

Туда съехались все, Нью-Йорк превратился в деревню, прекрасное было время. Кэти пошла есть омлет с Сарой, пришел Мэтт, они отправились в кафе «Абрасу» за Дэвидом. Чарли и Пол жили в отеле «Стандард», вы все говорите по-британски, сказал другой Мэтт. Джозеф приехал рано, в те времена он всегда был раньше времени, он постоянно ее во всем обходил. Три часа дня, написал он. Прочти и зарыдай. Другой ли стал Нью-Йорк, спрашивали у нее, изменился ли он, по-вашему. Она там не была уже год, она еще никогда не уезжала так надолго. На той неделе отменили Обамакер, все обсуждали, какие к тому вели предпосылки. На Дэвиде был пуховик, застегнутый до подбородка. У меня даже нет тела, такой я толстый. Дэвид и Кэти когда-то полдня обсуждали, как бы они убили себя, в тончайших деталях, сидя в чьей-то пустующей квартире на Сорок шестой улице. Им тогда обоим было очень плохо и хотелось точно знать, что есть способ это закончить. Но вот они всё еще тут. Полоска щетины на его подбородке стала белой, он всё еще ходил на цыпочках, как мальчишка. У Кэти в челке тоже была седая прядь. Она постригла волосы в ванной, она вынесла мусор.

Она шла по Первой авеню, когда сеть взорвалась новостью о Джеймсе Коми. 9 мая 2017 года, ранний вечер. Карл написал: твиттер ПОЛЫХАЕТ, детка. Все называли США банановой республикой, за ужином Джим сказал, больше всего мне выносит мозг, что мы будем еще годы говорить об этом и задаваться вопросом, чем мы тут занимались, но при этом будем знать, почему именно всё это произошло. Они ели курицу Жа Жа и салат, они ели фуа-гра, они пили пиво и рислинг, они смеялись весь вечер, тем вечером президент уволил главу ФБР, им было страшно и мерзко, Джим сказал, он только что насрал на всю нацию. Погода стояла прохладная, перед этим она купила мятное мороженое в продуктовом на углу, еще она купила пластырь, но китайский продавец за кассой ее не сразу понял, потому что пластырь в Америке называют другим словом. Она до крови стерла ноги кроссовками, новыми «найками», которые она в тот день после обеда купила в «Барнис». Всё время было слишком холодно, хотя, когда Марк, милый Марк сказал, что это самая красивая весна в его жизни, она согласилась: и правда, такая зеленая и буйная, такая цветущая, и пышная, и нарядная. Все говорили о политике, но никто не знал, что происходит. Так бывает при диктатуре, сказал Алекс, люди узнают о происходящем из слухов. Алекс был русским, его дедушка был начальником охраны при Сталине, он знал, о чем говорил, решила Кэти. Вот что значит сорок, подумала она в своей маленькой кровати с выдвижными ящиками, ныне облагороженной, как было ранее упомянуто, вот так и протекает жизнь.

______________________________________

Это был их предпоследний день в Италии. 5 августа 2017 года. Ее муж сходил на террасу, он пересказал разговор, который у него состоялся с тем известным психиатром. Я высказываю только мнения других специалистов, сказал тот. Я работаю на лезвии ножа, мне нельзя промахнуться. Люди, с которыми я имею дело, – богатые, властные, психически нездоровые, привыкшие к полному контролю… Ой, смотрите, ящерица. Ее муж любил ящериц. Эта была зеленая, как изящный крокодильчик, и двигала лапками, словно крутила педали. Время от времени она останавливалась, поднимала голову и втягивала воздух. Теперь она обернулась через плечо, открыв бледный живот. Ее муж пришел в восторг, его словно заворожило. Просто обожаю их, сказал он. Очень редко удается понаблюдать за ящерицей целых несколько минут. Вот она, ползет обратно. Что она там делает за деревом? Наверное, снова спряталась в клумбе, да?

Кэти постоянно имела неудовлетворительные отношения, и ее текущие неудовлетворительные отношения были со сном. Сон был непостоянным любовником. Она лежала и ждала его, жаркая, в томлении и неопределенности. О сне уже достаточно написано. Это был тот сладостный момент, когда ты вот-вот перевалишь за край. Мимо пролетела бабочка с полосками на крыльях, похожими на клавиши пианино. Она лежала лицом вниз на шезлонге, вжавшись щекой в сырое полотенце. Она хотела задремать, но вместо этого ей в голову лезли тревожные воспоминания, например, тот педофил, который въехал в дом на ее старой улице. Она тогда встречалась с Себастьяном, это он узнал про педофила и держал ее в курсе дела. Сначала казалось, что из мухи раздувают слона, потом, наоборот, что замалчивают что-то большое и весьма гнусное, поскольку педофил по-прежнему счастливо или не очень жил в том же доме и ездил по ее улицам на велосипеде, несколько помятый и скорбный, но явно на свободе. При последней встрече Себастьян сообщил Кэти новости: я уже неделями об этом не вспоминал, сказал он, но перед встречей с тобой решил посмотреть, что там да как. Кэти стало не по себе оттого, что у него с ней такие ассоциации, но, впрочем, ей становилось не по себе и когда он прислонялся к ее окну и в шутку докладывал ей о местонахождении этого педофила. Ей пришло в голову, что она, наверное, плохо разбирается в людях. Проблема в том, и она это знала и даже записала когда-то, что ей нравятся лгуны и скользкие типы: ей интересно, что они скажут, ей нравится постоянно поражаться, удивляться, огорчаться, что они никогда не оказывались там, где она ожидает; точно такое же чувство она испытывает, когда ящерица исчезает в незаметной до этого трещинке или отверстии, какая-то ее часть восторгается любому инстинктивному стремлению к свободе, какие бы лично ей это ни доставляло неудобства. Тем не менее она хотела, чтобы педофила посадили, она не одобряла тюрьму в 99 процентах случаев, и это было исключение. Она была за любое проявление сексуальности, ничто не шокировало ее, кроме отсутствия согласия, уж точно не когда в мире есть как минимум миллион людей, которым хочется, которым реально в кайф изображать отсутствие согласия, просто зачем это. Это всего лишь фотографии, говорили в защиту педофила некоторые ее знакомые, как будто маленькие тела на них не настоящие, будто их нет где-то там, будто им не больно.

Она зашла в бассейн и стала сосредоточенно плавать. В углу у ступенек собралось довольно много песка. Вероятно и даже скорее всего, это была ее вина – она постоянно игнорировала правило о том, что перед заходом в бассейн нужно мыть ноги, а также о том, что нельзя плавать до восьми утра и после семи вечера. Она плавала, когда ей заблагорассудится, а по ночам и не утруждала себя купальником. К черту богатых – она размахивала в их адрес своей маленькой белой задницей, словно флагом.

Кэти ошарашило мыслью, что и ей не чужда эта скользкая натура. Взять ее романы. Ей нравилось красть чужие истории, сгребать их охапкой. Я Тулуз Лотрек, я кошмарное чудовище. Я слишком уродлив, чтобы показываться миру. Я школьница Лаура, я думала, я такая невидимая, что меня не замечают. Я родилась в бедной семье в Сент-Хеленс, остров Уайт. В 1790 году. В детстве я жила впроголодь. Позади нее девушка из Австралии разговаривала по телефону с матерью. Это деревня одиннадцатого века, для ребенка тут не лучшие условия, но красиво, нет, здесь красиво. На ней были серебряные босоножки на платформе, и она бесила Кэти, потому что вчера украла ее шезлонг, буквально скинула с него ее полотенце и книги на землю. Я прочитала статью о том, что младенцам полезно успокаиваться самостоятельно, как бы Лора не поверила в эту хрень. Ага, повторила она одиннадцать раз. Вот именно. О черт, теперь она заговорила про свои грудные импланты. Отек должен сойти через четыре месяца, если через четыре месяца мне всё еще будет казаться, что грудь великовата, я могу сделать операцию за один день, совсем неинвазивная процедура. Мы думаем строить дом, а не покупать. Сколько ей, двадцать четыре? Наверное, 21 сентября мы полетим в Мексику. Ну, это еще не точно. Ямайка, что думаешь о Ямайке? Всё одно и то же, весь этот мир с его разговорами. Бессмысленно их ненавидеть, можно, конечно, но это будет просто еще один самоуверенный голосок в непристойно многоголосом хоре.

Узлы

Поездка в Рим у Кэти не задалась. Стояла слишком сильная жара, кондиционер в такси сломался в пятницу, а теперь было воскресенье, 6 августа 2017 года, в такси образовалась своя экосистема с застойным ворсистым воздухом. Они с мужем лежали голые на гостиничной кровати и тяжело дышали. Потом они пошли гулять и случайно оказались на мессе. В последний раз Кэти была на службе когда-то в 1980-х, она забыла преклонить колени и перекрестилась не той рукой. Впереди стояли две монахини в красивых просвечивающих вуалях. Священник провел службу на итальянском, и в его речи то и дело отчетливо слышалось слово «вотсап». Кэти сначала растрогалась, потом ей стало жарко, потом начала злиться, потом ей стало решительно не хватать воздуха. Они забронировали столик на ужин, у нее нет времени тут толкаться. Она поднялась и боком проскользнула к двери. Дети баловались в проходе, в церкви Святого Иосифа году в 1983-м было не так.