Страница 5 из 13
– У тебя что-то случилось, Максим?
Товарищ, еще полностью не проснувшись, доверительно сказал:
– Я не узнал его… Представляешь? Не узнал родного отца! Не почувствовал, что он стоит рядом, что хочет обнять, сказать о чем-то очень важном…
Потом замолчал и, откинув голову на подушку, сразу же крепко уснул.
Ростислав тихо отошел от кровати Суворина. А под утро услышал, как Максим поднялся и тихо ушел из комнаты.
Ростислав нашел Нелли среди выпускников своего курса, которые пришли в общежитие и теперь стояли в очереди для сдачи учебников в библиотеку. И подошел к ней.
– Куда это вы вчера от меня вместе с Максимом убежали?
– У Максима была назначена встреча на Киевском вокзале. Какой-то человек попросил его передать кому-то адресованный пакет. И знаешь, что любопытного во всей этой истории? Этот незнакомец оказался как две капли воды похож на самого Максима. Я тогда даже подумала, а уж не отец ли это Суворина…
– Так он же говорил, что его отец погиб, выполняя важное задание партии и правительства…
– Да, говорил. Но та встреча всего его просто перевернула…
– И где же он теперь?
– Повез переданную ему посылку по какому-то адресу в Загорск.
– К попам, что ль?
– Почему обязательно к попам? И вообще, что так разволновался? – спросила Нелли у Ростислава.
– Он всю ночь бормотал что-то, спать мне не давал. А утром сиганул, ничего не сказав…
– Может быть, все у него еще наладится. А представляешь, как это будет здорово, если у Максима вдруг отыщется живой отец… Настоящий герой, орденоносец, да еще и разведчик… Ну, я пошла, а то моя очередь пройдет.
И девушка нырнула в открытую дверь библиотеки.
На одной из улиц Загорска, в небольшом рубленом домике, из окон которого хорошо были видны купола Троице-Сергиевой лавры, Максима встретила женщина и, посмотрев, кому была адресована привезенная им посылка, положила ее на лавку.
– Ты, сынок, отдохни здесь немного, а мне нужно кое за кем сходить. Располагайся прямо на диване. Окна открыты. Хоть послушаешь, как соловьи поют…
И вышла, оставив его одного.
Максим услышал чудесное пение птиц. Такого пения он действительно еще не слышал в своей жизни. И не заметил, как задремал.
И вновь, как и ранее, стал подниматься по ступенькам на самое небо. Там его встретили два ангела с огромными крыльями и, подхватив, куда-то понесли. Ангелы улыбались; удивительные люди, более напоминавшие в тот момент образа, что он в детстве видел на стенах храма, в котором располагался спецприемник, приветствовали этот их стремительный и удивительный полет. Но вот они остановились.
Ангелы улыбнулись сидящей в кресле женщине и, выполнив свою часть этого таинственного завораживающего действа, исчезли.
– Здравствуй, радость моя! – заговорила женщина голосом родным и узнаваемым сызмальства. Голосом родной и любимой мамы.
Глаза Максима заискрились блестками от слез воспоминаний.
– Поплачь, сынок. Как бы я хотела, чтобы только слезы радости всю жизнь переполняли тебя. Все житие ваше на земле ныне болезненно и печали исполнено от клеветы и лжи и иных многовидных бед и напастей. А оттого немоществует тело, изнемогает и дух ваш. В самом скором времени буря бед и суровых напастей покроет страну Российскую. Творец и Владыка наш Господь положил во гневе Своем наказать род человеческий огнем, мечом, гладом и болезнями, попустив сие к вашему вразумлению и во спасение многих душ. И тебя самого ждет тяжелое испытание. Однако помни, что всяк недуг и всякую язву душевную и телесную к тебе прибегающих врачевать нужно только с верою и любовью…
И тут Максим открыл глаза.
Первое, что он увидел, была женщина в черном монашеском облачении.
«Неужто и это сон? – подумал он. – Но почему она так похожа на маму?»
– Здравствуй, Максим. Я родная сестра твоей мамы, а зовут меня Марфа, – произнесла она, улыбаясь. – Мы были близняшками. В возрасте двух лет обе тяжело заболели, и родители, боясь потерять нас, привели в дом матушку Анну, что жила монашкой в миру. Старушка, осмотрев нас, сказала, что выжить мы сможем лишь в том случае, если одну из нас посвятят Богу. И родители дали на то свое согласие, отдав меня на попечение матушке Анне, а уже на следующий день после ее прихода и твоя мама пошла на поправку. Да так, что врачи лишь руками разводили. А я с этого времени стала жить в молитвенном уединении. Вначале с матушкой Анной, а по ее отшествии в мир иной, приняв постриг, ушла в монастырь.
– А мама? Где она?
Схимонахиня Марфа молча смотрела на юношу.
– Значит, это она? Это к ней я летал сейчас? И она со мной говорила… – И голос юноши немного задрожал.
Вместо ответа женщина просто улыбнулась. И так тепло стало Максиму от этой ее улыбки, такой радостью повеяло, что хотелось обнять весь мир и кричать о своей любви к нему.
– Я не стану тебе говорить о том, как это произошло. Жалею лишь об одном, что не смогла вовремя оказаться на ее месте и отдать свою жизнь вместо нее… Вот ведь как бывает в жизни. Я всю свою жизнь просила у Бога дать мне возможность умереть за Него. И как видишь, до сих пор еще живу. А Мария, мама твоя, за эти же годы увидела весь мир, возлюбила всем сердцем твоего отца, дала жизнь тебе и совершила подвиг во имя родного Отечества и Христа ради, мгновенно получив мученический венец от Спасителя… И теперь уже она сама молится за всех нас и за тебя…
– А человек, которого я встретил на вокзале…
– Это твой отец. Рискуя жизнью, он сделал все, чтобы еще раз увидеть тебя, прежде чем снова и уже на многие годы покинет нашу страну.
– Матушка Марфа, а что мне говорила мама о каком-то моем предназначении целить души людей, ведь я же клоун…
– И клоуны, если только есть на то воля Божия, облачаются в черные мантии…
Все то время, что Максим добирался до Москвы, он вспоминал тот сон и разговор с родной тетушкой. И как счастливейший из смертных, что при жизни был вознесен до третьих небес, теперь твердо шагал по родным мостовым, еще не ведая, что скоро и надолго ему придется покинуть свой любимый город.
В Московском цирке на Цветном бульваре с самого утра начинались последние репетиции выпускного спектакля, и, окунувшись в них с головой, Максим на какое-то время забыл обо всем, что с ним произошло в Загорске.
На вечернее представление выпускного курса пришли почти все артисты цирка. Заглядывая в щелочку занавеса, ребята уже успели увидеть и передать, что в приемной комиссии сидит сам Карандаш – один из любимых и популярных в те годы клоунов.
Максим и Ростислав работали во втором отделении и через несколько минут должны были появиться на сцене в своих созданных и любимых образах: белого и рыжего клоунов.
И вот ведущий представление шпрехшталмейстер объявляет их имена. Учащенно забилось сердце.
Еще несколько мгновений, и тебя будет знать весь цирковой мир. И если ты сумеешь найти ключик к зрительским сердцам, то на многие годы они станут твоими поклонниками, а ты – их кумиром. Если только найдешь этот самый волшебный ключик, открывающий любовь человеческих сердец…
И вот они с Ростиславом на арене Московского цирка.
Товарищ уже успел несколько раз упасть, пытается встать и снова падает…
И тогда Максим делает то, что они даже не репетировали: он вдруг неожиданно и бережно подает рыжему клоуну свою руку… А тот принимает ее, но и одновременно пропускает свою трость между ног белого клоуна, по сути делая ему подсечку, отчего тот неожиданно падает.
Весь зал замер, понимая, что ему очень больно. Но вот белый клоун, превозмогая боль, улыбается.
А рыжий смеется, хватаясь за живот.
Тогда белый клоун вынимает из внутреннего кармана клоунского пиджака нежный розовый цветок, который вновь с надеждой и любовью протягивает своему другу.
Зал аплодирует.