Страница 33 из 54
— Лэти, помнишь?
— А, да. А чей это был день рождения?
— Моего друга Джоэля, — отвечаю я, и тот в свою очередь удивленно вздымает брови.
— Парня?
— Да, парня, в анатомическом смысле, — отвечаю я и отодвигаюсь от Джоэля, уставившись на край кровати. Он убирает волосы с моей шеи, а затем я чувствую его теплое дыхание и изо всех сил пытаюсь слушать отца.
— ...Просто хотел узнать, когда ты приедешь домой на Пасху, — произносит он, и Джоэль проводит языком за моим ухом. Я от наслаждения закрываю глаза и прикусываю губу.
— Ди? — раздается из трубки голос отца, и я сползаю с кровати, чтобы быть вне досягаемости Джоэля.
— Да. Я приеду домой в среду накануне Пасхи, — отвечаю папе, наблюдая, как Джоэль растягивается на моей кровати.
Он поднимает руки над головой, и мышцы на его животе натягиваются. Когда он замечает, что я наблюдаю за ним, подмигивает мне, и я отворачиваюсь к стене.
— В этом году я думал приготовить курицу по-охотничьи с пастой гарганелли. Как считаешь, мы сообразим, как это сделать?
В первую Пасху после маминого ухода отец пытался приготовить пасхальный ужин, но ветчина была сожжена, картофельное пюре было жидким, а пирог из фасоли был обуглен до сухарей. Мы сидели за столом и смотрели на нашу еду, думая о маме, когда отец резко встал и потащил меня на кухню.
— Ладно, мы приготовим лингвини а-ля помодоро капрезе, — произнес он, а одиннадцатилетняя я и понятия не имела, что он просто выдумал это.
В конце концов, мы сварили кучу разных макарон, нарезали свежие томаты и перец и смешали это с покупной томатной пастой. Мы с отцом съели все до последнего кусочка, поклявшись, что это было лучшее, что мы когда-либо ели, и, честно говоря, так и было. А также это была лучшая Пасха в моей жизни.
С тех пор мы каждый год пытались приготовить что-то особенно сложное, и даже в те годы, когда терпели неудачу, мы надрывали от смеха животы и ели остатки.
Я улыбаюсь, глядя на обои цвета лаванды.
— Да, думаю, мы разберемся. Звучит потрясающе.
Я заканчиваю беседу с отцом и поворачиваюсь к Джоэлю.
— Ты — зло, — произношу я, тыча указательным пальцем ему в лицо.
— И, по всей видимости, гей, — отвечает он, и мне не удается сдержать смех. — Ты правда уезжаешь в следующую среду? — спрашивает он, внезапно став серьезным.
— Ага. Поеду домой на Пасху.
Я подхожу к краю кровати и ухмыляюсь Джоэлю.
— А что? Будешь скучать?
— Не-а, — дразнится он, толкая меня на покрывало, — к тому моменту я планирую устать от тебя.
В течение следующих нескольких дней он ставит себе за цель проводить со мной так много времени, чтобы к моменту моего отъезда нас тошнило друг от друга. Джоэль ночует в моей квартире, готовит мне завтрак, а вечера мы проводим на диване за просмотром фильмов. Я наблюдаю, как Джоэль играет на гитаре, он жалуется, когда я занимаюсь домашним заданием, а в моей постели мы проводим времени больше, чем в любом другом месте в моей квартире. Даже душ больше не является безопасной зоной, и именно поэтому мы в субботу опаздываем на прослушивание. К тому моменту, как мы добираемся в Mayhem, первый гитарист собирается начать выступление без нас, и Роуэн бранит меня взглядом, но в то же время поощряет улыбкой.
— Если я не могу оставаться в постели, — произносит Адам, ставя подножку Джоэлю, пока тот идет к своему месту, — то и ты не можешь.
— Мы не были в постели, — самодовольно произносит Джоэль и еще более самодовольно улыбается. Я взъерошиваю его драгоценный ирокез, после чего сажусь рядом. Он смотрит на меня, я шлю ему воздушный поцелуй, а Шон, заметив это, громко откашливается.
— Может, мы уже начнем?
Мы все замолкли, и вытерпев четверых гитаристов, которые на бумаге выглядели лучше, чем в жизни, Адам вышел на перекур. Остальные ребята последовали за ним, а я придвинулась к Роуэн.
— Послушай вот это, — говорю я, включая песню на телефоне.
Она кивает головой в такт.
— Мне нравится. Кто это?
— Следующий претендент.
Я прямо-таки головокружительно улыбаюсь, и Роуэн улавливает мое настроение, и ее голубые глаза загораются.
— Его зовут Кит. У меня хорошее предчувствие по поводу него.
Я получила письмо от Кит в среду, когда шла с занятий к машине. К моменту возвращения домой я была переполнена энтузиазмом и практически заставила Джоэля послушать запись. Он согласился, что песня потрясающая, и я тут же отправила Кит письмо с датой прослушивания.
— Думаю, голова Шона в скором времени взорвется, если мы никого не найдем, — произносит Роуэн, и я смеюсь.
Последний парень даже не сообразил, как подключить гитару. Шон сделал это за него, похлопал по спине и сразу же отправил восвояси, покачав головой, когда парень попытался вернуться на сцену.
— Если у следующего парня ничего не выйдет, я сама научусь играть на гитаре.
Роуэн хихикает, а затем ухмыляется мне и произносит:
— Ита-а-ак, ты и Джоэль…
Когда раздается стук в дверь, я использую данную возможность, чтобы спрыгнуть с кресла, не потрудившись ответить своей сующей нос в чужие дела лучшей подруге. Роуэн считает, что мы с Джоэлем больше, чем есть на самом деле, и никакие аргументы не убедят ее в обратном. Стук моих каблуков эхом отражается от пола, пока я направляюсь к двери, и когда я открываю ее, обнаруживаю Королеву чертовых Фанаток.
Длинные черные волосы с темно-синими прядями каскадом спадают к свободному черному топу — глубокое декольте представляет взору черный кружевной бюстгальтер. Черные джинсы девушки — гораздо более рваные, чем любая пара Адама, Шона или Джоэля — практически созданы для ее ног. Она сложена как долбанная модель с сиськами. Ее образ завершают наборные браслеты, крошечное бриллиантовое колечко в носу и берцы. Она — типичная рокерша.
Я сопротивляюсь желанию захлопнуть дверь у нее перед носом.
— Группа здесь не для раздачи автографов и фоток, — произношу я, задаваясь вопросом, откуда она, черт возьми, узнала, что парни будут здесь сегодня.
— Да? — спрашивает она, смущенно выгнув идеальную бровь. — Я пришла не ради автографов или снимков…
— Замечательно.
Я начинаю закрывать дверь, но девушка хватается рукой за нее.
— Ты Ди?
Когда я просто стою и метаю в нее кинжалы взглядом, она прижимает свой ботинок к двери и убирает руку.
— Я Кит. Мы переписывались по e-mail.
— Ты Кит? — спрашивает Роуэн из-за спины, когда я смущенно пожимаю руку Кит.
Глаза Кит озаряются пониманием, и она смеется.
— О, простите. Да. У меня четверо братьев, которые посчитали, что Катрина — слишком девчачье имя.
— И ты здесь для прослушивания? — интересуется Роуэн.
Кит берет гитарный кейс, облокоченный на стену.
— Надеюсь. Ничего же, что я девушка, да? — улыбается она мне.
— Ничего, — быстро отвечает Роуэн, но я настроена скептически.
Песня, которую я прослушала, звучала восхитительно, но мне сложно было найти компромисс с ожиданиями в голове и девушкой, стоящей возле меня.
— Зависит от обстоятельств, — отвечаю я. — Ты умеешь играть на гитаре?
— Думаю да, — отвечает Кит с каменным лицом. — То есть, это довольно сложно, так как моя вагина постоянно мешает в этом, но я научилась справляться с ней, как и с любыми другими препятствиями.
Затем она хмурится и произносит:
— Но, к сожалению, у меня так и не появилось личное парковочное место.
Между нами повисает долгая минута тишины, но затем я больше не могу сдерживать смех. Уголки рта Кит поднимаются в улыбке, и я впускаю ее внутрь.
Только когда мы заходим в Mayhem, начинают проявляться первые признаки ее нервозности. Облокотив гитару на стену, девушка трет руки о задние карманы и оглядывается.
— Значит, будем только мы?
— Нет…
Я начинаю говорить, что парни должны вернуться с минуты на минуту, но затем дверь распахивается, и они заваливаются внутрь.
— Ребята, — обращаюсь к ним я, когда они приближаются, — это Кит. Она следующая.