Страница 6 из 12
– Со Спасом господним!
Он идет приветствуя энергичным жестом собравшихся по случаю праздника работников по коридору, подмигивает в сторону кучки сбившихся молоденьких конторщиц, проходит в кабинет, садится за стол. Разодетый, в чесучовой паре, цветном ярком галстуке, благоухает туалетной водой.
Сегодня день получки, выдача премиальных. Стоящий у дверей заведующий ателье выкликает очередную фамилию:
– Астапова!
В дверь впархивает молоденькая конторщица из филиала «Фото-Америка», что на Вознесенской площади. Востроносенькая, белокурая, алая роза в волосах.
– Зовут как? – он перебирает на столе надписанные конверты.
– Полина.
– Службой довольна?
– Довольна, Александр Осипович.
– Держи, – протягивает он ей конверт.
– Покорнейше благодарю.
Она пятится к выходу.
– Не споткнись, Полина!
– Ой, что вы…
– Свешников! – выкрикивает в зал заведующий.
Выдан последний конверт, праздничная церемония завершена. Уезжать, однако, судя по всему, он не собирается.
– Покличь энту, в кудряшках, – обращается к заведующему. – Из «Фото-Америка».
– Астапова, к хозяину, живо! – слышится в фойе.
Она смущена, смотрит вопросительно.
– Юбку сыми, – трогает он ее за грудь.
– Ну, что вы, право… Неловко, барин.
– Давай, давай, щас ловко станет, – толкает он ее к диванчику в углу. – Не боись, я аккуратно…
Тащит из кармана резинку в пакетике, рвет зубами, облачает торопливо чехольчиком возбужденную плоть, напряженно сопит.
– Ноги раздвинь!..
Дело сделано, кудрявая наспех приводит себя в порядок, он наблюдает за ней с выражением усталого разочарования.
«То же самое. Чего, непонятно, полез?»
Достает из портмоне четвертной.
– Держи! На орехи с изюмом…
Женщины для него – род гастрономии. Сдобные блондинки, острые, с перчиком брюнетки, духмяные, с грибным запашком рыженькие. В отношениях с ними он щедр, простодушен, открыт. Не упорствует встречая сопротивление, не мстит отказавшим, отделывается шуткой: сорвалась, мол, с крючка, ничего не попишешь.
– Завалил намедни аристократку, фамилию не называю, – рассказывает за столиком «Вены» приятелям. – Расстегайчик!
Привирает, конечно, дальше белошвеек из соседней мастерской, собственных работниц и кафешантанных танцорок дело у него не идет: времени на личную жизнь в обрез, не до амурных приключений.
Репортерство ему в радость. Трудится как вол, готов нестись на край света, лишь бы раздобыть что-либо из ряда вон выходящее, заткнуть за пояс конкурентов. Сегодня торгово-промышленная ярмарка в Нижнем Новгороде, через неделю торжества в Тамбовской губернии при участии государя и членов его семьи по случаю канонизации иеромонаха Серафима Саровского, следом по заданию журнала «Вокруг света» Италия, остров Капри в Неаполитанском заливе, куда сбежал с любовницей, знаменитой актрисой МХАТ-а Марией Андревой от преследования властей и законной супруги Максим Горький.
Жизнью он доволен. Известен, при деньгах. Дом на широкую ногу, собственная конюшня, кабриолет с рысаками в серых яблоках, автомобиль, дюжина собак, певчие птицы редких пород, гардероб какому позавидуешь. Преданный слуга-сенегалец – глотку перегрызет за хозяина. Француженка и англичанка, нанятые для усовершенствования в языках (француженку он завалил, англичанку пока нет). Не знает простуд, не ездит к врачам, ест за троих, желудок варит отлично. Кутила и бонвиван, завсегдатай цыганских ресторанов на Островах. Выпивает умеренно, не курит, не нюхает подобно окружающей газетной братии «порошок». Бренчит вечерами на фортепиано, жутко фальшивит – хохочет довольный. До Айвазовского далековато, но все-таки…
4.
Великие изобретения сплошь и рядом результат случая – «яблоко Ньютона» в этом ряду не единственный пример. В 1877 году на вилле заядлого лошадника, губернатора американского штата Калифорнии Лиленда Стенфорда разгорелся за обеденным столом спор между ним и двумя его гостями, такими же, как он, любителями конских скачек. Стенфорд утверждал, что конь, бегущий галопом, во время бега отрывает все четыре ноги от земли, оппоненты настаивали на том, что одна хотя бы нога для устойчивости не отрывается. Страсти разгорелись не на шутку, приятели заключили пари, для выяснения истины Стенфорд пригласил гостившего в США английского фотографа Эдварда Мейбриджа, прославившегося к тому времени своими экспериментами с пофазовым фотографированием движения животных несколькими фотоаппаратами одновременно, создававшим иллюзию ходьбы или бега. Специально для Мейбриджа на губернаторской ферме построили на выделенном участке что-то вроде «фотодрома» – с одной стороны трека белая стена, с другой двенадцать кабин с фотокамерами, затворы которых были соединены протянутыми поперек беговых дорожек бечевками. Несколько вороных лошадей, хорошо видимых на светлом фоне, бежали по треку, задевая бечевки – затворы камер срабатывали фиксируя отдельные фазы бега.
Губернатор пари выиграл – на одном из промежуточных снимков четко было видно, как во время скачки животное на долю секунды отрывает от земли все четыре ноги. Не остался в проигрыше от проведенного эксперимента и Мейбридж, разработавший вскоре специальный аппарат «зоопраксископ» для проецирования движущихся изображений животных и людей. Благодаря новому прибору со стеклянной катушкой внутри, на которой были намотаны в определенном порядке снимки, изображения – о, чудо! – ожили, задвигались!
Технический прогресс неостановим. Десятилетие спустя, оттолкнувшись от идеи Мейбриджа, прославленный американский ученый и изобретатель Томас Альва Эдисон создает оптический прибор «кинетоскоп» для показа движущихся картин – с последовательно фиксировавшей фазы движения кинопленкой шириной 35 миллиметров и механизмом покадровой протяжки. Смотреть на ожившие изображения в похожем на «волшебный фонарь» ящике мог, увы, лишь один человек – через окуляр, но и это было невероятно. Новинкой немедленно воспользовались предприимчивые дельцы: в Нью-Йорке, на Бродвее, а следом в Сан-Франциско и Чикаго, а позже в Лондоне открывались один за другим специальные «кабинеты» («Kinetosoope Parlor» -анг.) с несколькими кинетоскопами, в которых за денежки можно было насладиться видом живых картин.
Не прошло и года, как еще один горячий последователь Мейбриджа, молодой французский изобретатель Луи Эме Огюстен Лепренс, снял на фотобумаге с помощью хронофотографической камеры во дворе тещи и тестя прогуливающихся вокруг дома родственников. Минутный киноролик «Сцена в саду Раундхэй» опередила почти на десятилетие снятую в лаборатории Эдисона усовершенствованным аналогом съемочной камеры под названием «кинетограф» короткометражку другого пионера-кинооператора Уильяма Диксона – «Приветствие Диксона». Махающий приветственно шляпой с полотна экрана Диксон произвел неизгладимое впечатление на участниц Национальной организации женских клубов США, которым выпала честь стать первыми зрительницами показанного 20 мая 1891 года сюжета на перфорированной кинопленке, перемещаемой зубчатым барабаном с приводом от электродвигателя.
Лед тронулся. В насыщенном коллоидном растворе выпала на дно жемчужина – немой младенец без имени сделал на нетвердых ножках первый шаг. Работавшие на принадлежавшей отцу фабрике желатиновых пластинок и бромистой бумаги в Лионе братья Люмьеры, Огюст и Луи купили в 1894 году на осенней технической выставке в Париже громоздкий кинетоскоп Эдисона. Увлекавшийся изобретательством младший брат Луи разработал, изучив новинку, при содействии инженера предприятия Жюля Карпантье и подал в патентное бюро заявку на собственный аппарат по передаче световой проекции движущихся фотографий – «синематограф» (от древнегреческих слов «движение» и «писать»). Привлек к сотрудничеству талантливого главного механика мастерских Шарля Муассона, сконструировавшего для съемок движущихся объектов универсальную камеру, пригодную, помимо прямого назначения, в качестве кинопроектора и копировального аппарата Летом следующего года к неописуемой радости участников проходившего в Лионе Международного конгресса фотографического общества Люмьеры опробовали изобретение на публике – показали в один из перерывов между заседаниями снятый ими накануне на вокзале 48-секундный ролик «Прибытие делегатов на фотоконгресс в Лионе». Что творилось в зале, трудно описать: люди узнавали себя, показывали на экран, кричали: «Гляди, гляди, ты видишь? Это же я? Схожу со ступенек»? «И я, бог мой! С саквояжем!» «Чудо, прямо как в жизни!»…