Нам нельзя

Татьяна Анина

Нам Нельзя

Глава 1

Маргарита Петровна женщина улыбчивая и добрая. Мы её любим, потому что мы взрослые. Младшие классы принимают доброту за слабость и пытаются плохо себя вести на уроках русского и литературы. Именно тогда они узнают, что эта хрупкая, сухонькая женщина имеет ужасный визгливый голос, ломающий детскую психику на раз. Дети успокаиваются и к окончанию школы, начинают Маргариту Петровну уважать.

— Ребята познакомьтесь. Это новая ученица нашего класса, Анечка Куго, — с улыбкой протянула Маргарита Петровна, представила девчонку нашему классу. — Садись, Анечка.

Одного взгляда хватило, чтобы понять «Анечка» — это диагноз. Она была зашуганная блондинка и краснела так, что в проборе её жидких волос виднелись алые пятна. Она подкусывала тонкие губы и не решилась поднять на нас глаза.

— Вот рядом с Катей место есть.

Я недовольно убрала свою сумку со свободного стула. Сидела я на последней парте среднего ряда, и свободное место было только рядом со мной.

Полгода назад меня так же представляли этому классу. Тогда была весна, и окна в кабинете биологии были открыты. В отличие от Анечки, я зверем осмотрела класс и всем улыбнулась. Села отдельно, хотя меня пытались усадить к идиоту Никитосу Савинову по кличке Трэш.

И хотя весь класс уже знаком, раздражают абсолютно все.

В новенькую сразу же полетела скомканная бумажка. Трэш, реально идиот.

Аня села рядом со мной, всё так же, не поднимая глаз. Пыталась, чтобы волосы укрыли лицо. От неё пахло стиральным порошком и шампунем.

Главное — в юбке. Да ещё такой ушлёпочной! По колено, большая складка, большая клетка.

Весь класс в джинсах, а она пришла модная, настоящая девчонка. Ну, или предки заставили. Судя по её забитости, второе вероятней.

Маргарита Петровна ушла, пришёл Свин. Учитель биологии, высокий, толстый дядька, со стогом светло-русых волос на голове. Он предмет всеобщего троллинга.

За плакат у раздевалки школы все по очереди посетили кабинет директора. Вывеску придумал Савинов. Нарисовал свинью с лицом нашего биолога, подписал несколько фраз о пользе свинины и с дружками всё это развесил. А таскали всех! И весь наш дружный класс, Трэша выдал с потрохами. Одна я грубо заявила, что рисовать не умею и к этому творчеству отношения не имею, и вообще новенькая.

Анечка посмотрела на меня сквозь тонкие пряди волос. Глаза у неё были светло-голубые. Свет падал сверху, за окном хмурь осенняя, так что в этих глазах были огромные чёрные зрачки. Как у кошки.

Опять прилетела скомканная бумажка.

— Савинов, иди к доске, — голос Свина, как и его фигура, тучный и басовитый.

Не учитель, а позор. Когда это неопрятное животное уже женится и перестанет приходить в школу с такой причёской и в грязном пиджаке?

Пока Трэш шагал к доске, я раскрыла кинутую к нам бумагу. Там было написано: «Юбка зачётная. Под ней панталоны?»

Я оторвалась от своего творчества. На всех уроках я разрисовывала поля тетрадей густыми зарослями завитков и листьев. Так что я вполне могла бы нарисовать свинью с лицом нашего преподавателя. Но об этом никто не знал.

Подписала ответ на записке: «Там у меня пояс целомудрия с кодовым замком».

Трэш стоял ни живой, ни мёртвый. Биология его очередной не любимый предмет, а Антон Иванович, оказался не просто увальнем, а мстительным увальнем. Так что в выпускном классе Савинову придётся поработать.

— Не надо, — неожиданно для меня, вдруг пискнула Анечка.

— Надо, Аня, надо. Иначе забьёт, — хмыкнула я и стала ждать, когда Савинов вернётся.

Моя соседка вздрогнула. Как будто вот уже, забивают.

Впереди меня сидела Сашка Верещагина, она же Куча. Прозвище получила, когда в одно лицо смогла справиться с кучей подростков.

Сашка исподтишка снимала видео на телефон. Тихо хихикала. А как же! Такие кадры! Гроза всей школы Никита Савинов бледнел, краснел и зеленел, понуро втянув голову рядом с высоким Свином. Трэш не мог связать двух слов и противно оттягивал губы. Скалил зубы в полном унизительном конфузе. Такая растерянность на лице и негодование на грани паники, что хотелось в голос смеяться.

Весь класс хихикал, Сашка это всё зальёт в интернет обязательно. И ничего ей за это не будет. Потому что Верещагина, местная бойцовская девка. Она всегда ходит в спортивном костюме, стрижёт волосы, и всё время с кем то дерётся. У неё и подруги такие.

Когда я пришла в этот класс, то попала на проверочную работу. Уровень в посёлке городского типа ниже, чем в городе, поэтому я без труда написала свою работу. Тогда ко мне повернулась Сашка и попросила списать. Я, как человек щедрый, без проблем ей это устроила. Оказалось выгодным вложением интеллектуального капитала. Меня никто никогда в этой школе не трогал.

Не считая Трэша и ещё одного идиота Макса Котова.

Савинов отмучился, получил свою честно заработанную пару и вернулся за парту. Я тут же кинула в него бумажкой. Он недовольно поднял её и прочитал. Бросил на нас с Анечкой грозный, злой взгляд темно-голубых, почти синих глаз.

Я залипла.

Красивые у него глаза, всегда знала. И вот почему такие красивые глаза достались самому отпетому негодяю школы? Был бы Никита, как задрот Бычков или, как неприступный спортсмен Васин, я бы даже попыталась познакомиться. Но тут вообще лучше не приближаться, взрывоопасный.

Савинов большим пальцем провёл себе по шее, показывая Анечке, что ей не жить. Рядом с ним сидел Ромка Шишков, облизывался, как волк.

— Это я писала, — усмехнулась и повела бровью.

— Тугарина! — тут же позвал Антон Иванович. — Савинов нам ничего не смог рассказать, будь любезна к доске.

Я по биологии лучше всех в классе училась. Потому что поступать буду в следующем году в городе на факультет психологии. Меня вызывали к доске, когда надо было создать контраст, от бездарных двоечников к полному «биологическому идеалу».

Я стояла перед классом и выдавала вызубренный материал. Взгляд охватывал незаинтересованных одноклассников. В серой толпе, как кровавое засохшее пятно сидела Анечка в своём темно-багровом свитере.

Она не вписалась в нашу толпу сразу, это было заметно.

Противная. Такая забитая, что хотелось стукнуть. Вот насколько я человек сдержанный, но она всем своим видом изображала жертву. Я с трудом переборола себя. Новичкам не всегда легко, особенно в таких школах, как наша. Наверно, стоило взять над этой несчастной шефство. Потаскать с собой пару месяцев, пока Савинов не успокоится.

Трэш развалился на своём стуле, смотрел, как я его уделываю своими знаниями. Жевал жвачку, активно работая челюстями. Сашка ему пыталась показать видео, которое сняла. Но он не реагировал, сверлил меня взглядом. Вот он умеет от токсичных индивидуумов отмазываться. Куча, поняв, что не заинтересовала, скуксилась и забыла о своей идеи всем показать Трэша у доски.

Я покосилась на Антона Ивановича. Свет и над его столом падал сверху, и так красиво ложился, что под бровями появилась тень, и глаза учителя стали пронзительными. Черты лица чёткими.

А ведь ему двадцать четыре года. Он самый молодой преподаватель в школе.

— Всё? — спросила я, обратив внимание на его руки.

Нефига он не Свин, у толстых мужиков и пальцы толстые, а у нашего Тохи крупные, но изящные.

Идиот Савинов. Не знаю, с какого ляду выдумал этот конфликт. Мне вдруг стало стыдно за наш класс перед Антоном Ивановичем.

Да я во всём такая, и Маргаритту Петровну защищала. А потому что в отличие от этих сопляков, которым не всем семнадцать есть, мне через месяц восемнадцать. А это ответственность… В общем я заносчивая в этом плане.

— Отлично, — Антон Иванович улыбнулся.

Прозвенел звонок. А я так и осталась стоять у доски.

Заревел, заорал наш класс. В общем грохоте слышалась нецензурщина. Орал Ромка Шишков, ссорился с парнями не из нашего посёлка.