Страница 24 из 62
— Но мы это сделали. Только вот как обычно не обошлось без побочных явлений. Все «объекты» несут на себе мой отпечаток. Еле заметный, тусклый, но достаточный для того, чтобы ищейки Инферно смогли его почувствовать вблизи. Одиннадцать «объектов» были переданы такому же числу хранителей из простых смертных, унёсших тайну их расположения с собой в могилу. Один из «объектов» в скором времени был уничтожен. Храм Вознесения — организация фанатиков, продавшихся Хаосу. Во все времена найдутся те, кто соблазнится обещаниями Лордов Пепла. Именно они вышли на одного из живых тогда ещё хранителей, выпытав расположение «объекта». Отсюда и прорывы Инферно, о которых ты знаешь. Ритуал монолитен, но каждый уничтоженный якорь отпечатывается прорехами в защите, приближая мир к новому вторжению. Миру необходимо было время, чтобы восстановиться. Тюрьма, возведённая по моему проекту, экранирует узника, словно стирая из картины Мира, окутывая непроглядной вуалью. Представь картину, человека на которой стёрли, но не вычеркнули навсегда. Он есть и одновременно его нет. Вместе со мной исчезли и все проявления моей силы, обезопасив «объекты».
Был ли другой вариант? Может и был, но Крувин не смог его найти в достаточно ограниченные сроки. Это жертва, которую он готов был принести, лишь бы дать Миру и существам, его населяющим, время.
Строительством гробницы занимались маги, с которыми у Крувина давно возникли трения. С радостью взявшись за предложенную работу, они сами того не зная, действовали согласно его плану. Это не они его заточили в тюрьму, а он им позволил. Сам создал проект, сам отобрал на главные роли своих недоброжелателей, сам подкинул им идею. Было сложно, малейшая ошибка, подозрение о его роли и всё обратилось бы в труху. Крайг Кроун — единственный, кто знал о возводимой темнице, но не о её назначении. Сайрус Тартал не спроста оставался последним выжившим. Именно ему, через различные записи, будто случайные обмолвки, Крувин медленно, аккуратно, навязал идею, куда в случае чего спрятать ключ. А для Крайга Кроуна оставил по всему миру подсказки, как след из хлебных крошек. Зачем? Затем, чтобы его нашли, конечно, но только тогда, когда ему это нужно. Ещё сотня-две лет и даже его организм разрушился бы в заточении. Почему не спрятать было туда «объекты»? Тут вступал в силу один из принципов построения темницы. Система сокрытия строилась на принципе симбиоза темницы и заключённого в ней разумного, откачиваемая сила шла на поддержание работы структур. Отсюда и угроза разрушения даже такого крепкого организма, как у Крувина, подвергнутого многочисленным мутациям, направленных на укрепление, усиление. Это-то маг и поведал своей ученице, отправив после её спать. Дальше на вопросы отвечать он отказался категорически.
Последний лучик солнца мазнул верхушки деревьев, чтобы затем исчезнуть. На землю опустилась ночь, раскрыла свои объятия, погружая окружающий мир в темноту. Зажглись на небе звёзды, весело, с искоркой озорства подмигивая любому, кто взглянет на ночное небо. Лишь яркой точкой оставался гореть костёр с сидящим рядом магом. Сидел и помешивал палкой угли, погрузившись в мысли.
Как бы он не готовился, как бы не уверял себя, что этот шаг необходим — реальность привнесла свои коррективы. Мир вокруг изменился, сменилось поколение, какие-то государства рухнули, на их месте выросли новые, взросли дети, рождённые при вторжении, они уже оставили своих детей. А он остался всё таким же. Словно кто-то перелистнул страницу перед его глазами движением руки. Оттого сейчас маг чувствовал некую отчуждённость.
Вот так, сидя в одиночестве у костра, он мог позволить себе немного размякнуть. Ведь каких бы высот не достиг, он оставался обычным смертным для себя. Несмотря на то, что другие так не считали.
Решение было принято достаточно просто. Был путь, по которому он шёл, была проблема и было решение, которое он принял без сомнений. Так, как всегда умел, просто взял и сделал то, что считал необходимым.
В этом ему помогла медитативная техника оркских отшельников небольшого племени Орун-Гра-Хо. Сколько сил ему пришлось в своё время приложить, дабы прикоснуться к секретам шаманов племени. Мало того, что найти их на бескрайних, как тогда казалось, просторах страны Песков, так ещё и околачивать пороги не один месяц, пока ему хотя бы разрешили войти и проживать какое-то время среди племени. Они далековато забрались от Степи, проповедовали смирение, единение с внутренним миром, гармония внутри и гармония снаружи, а от него пахло войной и кровью. Пять лет он жил бок о бок с ними, пока шаманы не сочли его достойным прикоснуться к потаённым знаниям. Там они и остались спустя всего полвека. Их убийцам забыли рассказать, что такое мирное сосуществование. И уже не важно, что спустя два года Крувин дотянулся до каждого, кто участвовал в том набеге. Племя Орун-Гра-Хо поглотили пески, ещё раз доказав, что мирно существовать можно лишь тогда, когда ты готов в случае необходимости применить силу, утопив своих врагов в крови.
Но годы, проведённые среди отшельников, Крувин никогда не забудет. Там он смог забыть ужасы всех прошедших войн. Там он и постиг технику, позволяющую заглянуть в свой внутренний мир, оставляя физическое тело в состоянии, пограничном меж сном и явью. Течение времени в нём кардинально иное. Здесь прошло два века, для него же лишь три десятка лет.
Вообще весь этот план был сшит, скроен кое-как. Они были жёстко ограничены во времени, решения принимались тут же следом за идеей. И когда спустя всего год один из объектов был уничтожен, у Крувина родилась уже своя идея: слишком поспешная, слишком безумная, слишком сложная, одни сплошные «слишком», строящаяся на слишком избыточном количестве «если». Удивительно, что в итоге всё вышло прям идеально. Может потому, что такой сумасбродный, не везде логичный план был просто на просто обречён на успех, либо на полнейшее фиаско.
Но теперь он вновь шествует по миру, а все, кто мог привести к «объектам» давно мертвы, похоронив вместе с собою эту тайну. Хаос найдёт их, несомненно, но теперь был приличный запас времени. Хватит, на этот раз Легионы Инферно будут играть по его правилам. Он рискнул, кинув на чашу весов абсолютно всё — и выиграл.
От воспоминаний его отвлёк звук чьих-то шагов. Кто-то умудрился незаметно от мага пересечь периметр, установленный на ночлег, и это было любопытно. Несмотря на всё приближающиеся шаги, ощущение жизни молчало, так что Крувин решил просто подождать. И ожидание оправдалось. На освящённое костром пространство вступил тот, кого Крувин точно не ожидал увидеть среди живых. И не увидел. Фигура ночного гостя заметно просвечивала, указывая на то, что тело ее владельца состоит далеко не из плоти и крови. Визитёр, позволив себя рассмотреть, медленно приблизился и присел рядом с Крувином.
— Заскучал, Мастер? Иль мысли тяжкие одолели, а? — улыбнувшись краешком рта, поинтересовался призрак давно умершего друга.
Рядом с магом сидел его ближайший помощник, соратник и просто друг Ург Торог. Странное, совсем неподходящее имя для эльфа. Неподходящее любому другому, но не этому представителю остроухого племени. С детства высокий, крепко сбитый, с широким размахом плеч и мощной фигурой, Ург всем окружающим напоминал скорее орка. Первый, но далеко не последний из тех, кто шёл за ним. Они познакомились ещё в Обители Рождения. Так называли на территории светлых эльфов приюты для детей. Молчаливый, слишком крупный для эльфа, этот ребёнок сразу ему понравился. Потребовалось почти полгода и пару тонн красноречия, дабы узнать, что Ург вовсе не немой. Хотя смотрительницы оставались в этом убеждены до того момента, как нашлась семья, забравшая выделяющегося ребёнка с собой. Через десять лет или около того Ург сам его нашёл. И с этого момента они больше не расставались. Эльф, возвышающийся над своим другом как скала, что-то в нём увидел. Что-то, достаточное для того, чтобы бросить всё, чего он достиг тяжёлым трудом в новой семье и отправиться следом за таким же приютским мальчишкой неведомо куда. Что именно, Крувин никогда не спрашивал, да и неважно, по сути. Ург пал в последней битве близ Храмового Города, пополнив число жертв Легионов Инферно, как и многие другие. И Крувина до сих пор не отпустило чувство вины, точило изнутри, впивалось своими коготками в душу.