Крувин - Багровый Целитель

Маг же устало опустился на пол, тяжело дыша. Да, сил ещё маловато, вновь исчерпал все резервы, но по-другому он не мог. Милая старушка, чьего имени он даже не узнал, совершила деяние, достойное слова «Великое». И даже, если бы это стоило ему жизни, он не может допустить, чтобы её жертва оказалась напрасной. Сейчас он прошёл по грани, призвав Охотника Жатвы, не восстановив ещё свои силы. Но он сделал бы это ещё раз. Раз за разом выходя за пределы возможного, он и стал тем, кто он есть.

Адам не успел далеко убежать. Уже передвигаясь по внутреннему двору крепости, он размышлял, кому в голову пришла идея расположить конюшни так далеко от крепостных ворот. Неожиданно он потерял равновесие, упав на утоптанный песок лицом вниз. Попытался встать, и не смог почувствовать своих ног. Перевернувшись на спину, он в панике смотрел на свои конечности, валяющиеся отдельно от тела, а над ними возвышалась тварь, порождённая самим Повелителем Кошмаров. Крик, полный ужаса и боли, попытался вырваться из глотки, но горло парализовало и вышел лишь какой-то жалкий хрип. Лежа истекающим куском мяса, Адам мог только бессильно слушать крики, доносящиеся из разных частей замка. Оглушающие крики боли и страдания раздираемых на части людей, настолько громкие, что не смогли заглушить и каменные стены. Где-то через час крики стихли и на замок опустилась могильная тишина. Капитан молился всем известным богам, лишь бы умереть, истёкши кровью раньше, чем вернётся эта тварь. Но боги были глухи к молитвам. Последнее, что увидел в своей жизни Адам Ньёр — пасть неведомого монстра, вгрызающаяся в его лицо.

Жители замка привыкли за последние месяцы к власти, золоту, выпивке, разврату и безнаказанности. Но сегодня здесь властвовала лишь смерть, карающей дланью прошедшаяся по округе. Оторвавшись от своей трапезы, чудовище неторопливо двинулось назад в замок. Там оставался ещё один разумный, которого стоило поглотить. Жалкий смертный заперся на самом верху за крепкими, стальными дверьми, думая, что это может его спасти. Охотник Жатвы не ведает жалости, страха, есть лишь приказ создателя, пульсирующий в сознании.

Над верхушками забрезжил рассвет, знаменуя новый день. Но в нём уже не было Князя Жозефа со всей его гвардией ублюдков. Ветер беспрепятственно гулял по безжизненным коридорам, ещё недавно живом, пышущем жизнью замке.

Глава 8

Когда Айрил проснулась, то первым что увидела — склонившегося над ней учителя. В глаза сразу бросилась побледневшая кожа, круги под глазами, осунувшееся лицо, да и сам общий вид маг имел нездоровый.

— Ну ты и спать, всё самое интересное пропустила, — с усмешкой сказал он.

— Это вы меня усыпили! — обиженно воскликнула эльфийка, разглядывая свои руки, лишившихся кандалов.

Обвинения ученицы Крувин просто и незатейливо пропустил мимо ушей. Размяв затёкшее за ночь тело, Айрил блаженно потянулась до хруста в спине. Кто бы мог подумать, что она будет спать на деревянной скамье. Но опыт полезный, бесспорно. Покинув свою камеру, она вслед за учителем подошла к самому дальнему углу, в котором валялись какие-то тряпки. Присмотревшись, эльфийка узнала части одежды, в которой был их стражник, пока учитель не заставил его «расширить кругозор», свернув шею. Среди кусков ткани она приметила какой-то отблеск. Порывшись, на свет была извлечена связка ключей. Подняв её, она вопросительно взглянула на учителя.

— Никто не придёт, не переживай, — правильно истолковал он её невысказанный вопрос.

Робея, она шла от камеры к камере, открывая замки с заключёнными в них людях. Только сейчас она заметила, что помимо крестьян из Малютки, тут находились и другие. Измождённые, испуганные, они провожали её взглядами. Видя, что узники не торопятся выходить, она решила их успокоить:

— Не бойтесь, вас никто не остановит. Вы свободны.

Из камер нерешительно потянулись первые смельчаки. Постояли, прислушались, ожидая, что в любой момент набежит стража. Не дождавшись, пара человек потянулись в сторону выхода, освещённого проникающими лучиками солнца.

— Братцы, никого, не единого ирода, — радостно заорали снаружи.

И потянулась вереница людей. Проходя мимо неё, большинство словно забыли, кто отпер им путь к свободе. Какой-то мужичок благодарно кивнул, две женщины поклонились в пояс, а один бодрый старичок, подслеповато смотря слезящимися глазами, с чувством произнёс: «Спасибо».

— Что, радуешься, думаешь спасла всех? А кто тебя просил, нелюдь! Мой дом сожгли, мужа убили, что я теперь буду делать, уж лучше в рабство. Иди ты нахрен со своей свободой!

Опешившая девушка взглянула в сторону раздавшегося голоса. Слева, даже не сделав усилие подняться, сидела грязная, в оборванной одежду селянка. Спутанные волосы с застрявшими кусочками грязи спадали на лицо, покрытое синяками. Левая рука, покоящаяся на коленях, после предплечья заканчивалась обрубком, кое-как обмотанным тряпкой. Взгляд тусклых глаз смотрел на Айрил с яростью и злобой.

— Пошли, нечего здесь больше делать, — дотронувшись до плеча растерянной ученицы сказал Крувин, увлекая за собой.

На поверхности было пустынно, освобождённые узники сбивались в группы, сновали туда-сюда, готовясь уйти восвояси. Нашлись пара телег, которые нагружались скарбом. И не одного тела, словно люди, населявшие замок, разом ушли, оставив твердыню. Но окружающая действительность в данный момент мало волновала Айрил. Погружённая в свои мысли, она пыталась понять реакцию людей, и не находила ответа. Придя к выводу, что ей не обойтись без помощи, повернулась к учителю.

— А что ты ожидала? Что все эти люди бросятся к твоим ногам, вознося молитвы за спасение? — приподняв одну бровь, ехидно спросил маг. — Не всегда твоя помощь будет цениться, а в каких-то случаях она вообще не сдалась людям. Что на их взгляд ты сделала? Выпустила их из казематов, которые и так никто не охранял. Посмотри на них. Единственное, что сейчас этих людей волнует — как поскорее собрать побольше добра и убраться отсюда, найти новое пристанище, обустроиться, наладить быт. А кому-то, как той несчастной — не надо ничего. У неё ничего не осталось, никто о ней не позаботится. Обычная сельская баба, отбери у неё мужика, за спиною которого жила всю жизнь, хозяйство — вот и готов овощ, неспособный к жизни. В её глазах участь быть проданной на рынке гораздо привлекательнее, там хотя бы хозяин накормит и сам решит её судьбу. Это не жизнь — это агония, которую мы ускорили. Однако, сколько там человек ты выпустила, десятка четыре? Поблагодарили тебя четверо, хороший процент, уж поверь мне.

Пока Айрил переваривала слова учителя, обсуждаемая калека выбралась всё же на воздух. Остановившись посреди двора, обвела округу полубезумным взглядом. Остановив взор на семье из шести человек: мужчина, две женщины и трое детей, запрягающих телегу, прихрамывая побежала в их сторону. Достигши цели, вцепилась в подол крестьянки постарше, забормотав:

— Посмотрите, что со мной сделали. Ну что же делать я буду. Смилуйтесь! Я много не прошу, накормите, напоите, угол дайте — век молиться за вас буду.

— И что же делать ты в хозяйстве нашем будешь? — спрашивал отец семейства.

— Как что? Ты слепой, али как? Какой спрос с увечной? — чуть ли не в нос тыча мужику свой обрубок, вскричала женщина.

— Так и катись тогда отсюдова, лишние рты нам не нужны, — отпихнул её мужик.

Облив их, как из ведра, бранью, двинулась к следующей группе селян. Вместе собрались сразу несколько семей, вот они-то и стали новой целью. На взгляд, в данной группе все отлично друг друга знали, так как работали слаженно, споро, уже готовясь отправляться в путь. Увечная, крепко впившись узкими пальцами в рукав платья совсем ещё юной девицы, быстро забормотала просьбы взять её с собой. Девушка постаралась оттолкнуть попрошайку, но держалась та цепко. Пока не подошли пара крепких мужиков и не отшвырнули её прочь. Юродивая, не пытаясь подняться с земли, принялась осыпать крестьян проклятьями. Пока один из мужиков не подошёл и не проломил ей голову небольшим топориком, оборвав поток брани на корню.