Страница 1 из 17

Имитатор

Жоголь Сергей

Имитатор

Сергей Жоголь

Редактор О. Чернова

Корректор О. Чернова

Иллюстратор С. Жоголь

Дизайнер обложки С. Жоголь

ISBN 978-5-4496-4084-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Снеговик

Внимание! Внимание, говорит Москва!..

В течение 10 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах. Особенно ожесточённые бои происходили на Крымском и Тульском участках фронта…»

От Советского Информбюро: вечерняя сводка от 10 ноября 1941 г. [1]

г. Куйбышев, ноябрь 1941

[1] В романе использованы материалы сводок Советского Информбюро 1941 года.

Глава первая, в которой Птицыну после долгого сидения у окна приходится сделать небольшую пробежку

– Убили! Убили!

Истошные вопли снова донеслись из дома напротив. Птицын невольно притронулся к кобуре, но тут же отдёрнул руку и строго посмотрел на Трефилова. Тот сидел как на иголках. Свой пистолет Антон давно уже достал и теперь прижимал его к груди, точно заботливая мамаша – младенца. Птицын усмехнулся:

– Антоха, спрячь ствол!

Женщина снова закричала, послышался звон разбитой посуды, потом всё снова стихло. Птицын расправил затёкшую спину, вытер вспотевший лоб: «Да чего ж она так орёт? Всю охоту нам испортит!»

В комнате пахло варёной рыбой и отдавало кошачьей мочой. Две неказистые кошки, свернувшись клубочками, лежали у подёрнутой паутиной батареи. Стены и мебель были исцарапаны, на подоконнике стоял разросшийся фикус.

Был бы здесь Янчин – обчихался бы, ведь у него, помнится, была аллергия на кошек.

Одно только воспоминание о погибшем вызвало у Птицына спазм в висках, который тут же перерос в резкую боль, проявившуюся в области затылка. Птицын прикусил губу так сильно, что во рту появился солоноватый привкус крови. Боль немного отступила.

Эх, Женя, Женечка… Но ничего, даст Бог – сегодня мы с ними за тебя поквитаемся.

Птицын потёр рукой небритый подбородок: когда же он последний раз держал в руке бритву?

Трефилов неловко повернулся и задел ногой одну из кошек – та вскочила и убежала на кухню. «И слава Богу, одной тварью меньше!» – обрадовался Птицын. У него у самого, похоже, от этих кошек начался зуд.

На кухне послышался лёгкий звон посуды. Птицын воровато огляделся и незаметно пнул сапогом вторую кошку. Та обиженно мяукнула и тоже сиганула на кухню. Оттуда почти сразу же вышел хозяин квартиры – пухленький мужичок с забавной фамилией Пичужкин – и протянул Птицыну стакан с пахучим чаем.

– Угощайтесь, товарищ, – оскалился любитель кошек. – Чаёк у меня хороший – с мятой. Для нервов очень полезно.

«У меня от этой твоей мяты скулы свело, – хотел сказать Птицын. – Сидел бы уж на кухне да кошарам своим хвосты крутил, рожа мещанская!»

Однако он лишь кисло улыбнулся и указал на Трефилова:

– Ему вон… дайте. Вон у кого нервишки шалят.

Антон схватил стакан и тут же затараторил:

– Владимир Иванович, да неужели так и будем сидеть? Явно же что-то стряслось! А если там и впрямь кого-то убивают?

– Твою ж мать! – процедил Птицын; суета Трефилова начинала раздражать его уже не на шутку. – Сказал же: ствол убери, пока в ком-нибудь дырку не сделал. Вон как руки трясутся.

Трефилов нехотя убрал пистолет и жалостливо посмотрел на Кравца.

– Да очнитесь же, Степан Маркович! Там женщина помощи просит, а мы тут сидим и носами клюём.

Кравец поморщился и вытер пересохшие губы ладонью. Сутулый, с крупным мясистым носом и опухшими глазами, пожилой опер кутался в пиджак и вёл себя так, словно всё происходящее вокруг его вовсе не касалось. Птицын усмехнулся: а ведь Стёпа накануне, похоже, снова перебухал. Знал ведь, что на дело идти, а всё равно напился! Сколько же он пил, если до сих пор никак не очухается? Дело это, конечно, житейское, но всё же… Надо бы с ним поговорить на эту тему – за стаканом, конечно… Птицын усмехнулся пришедшей на ум шутке и вспомнил, что когда-то и сам уходил в запой. Чтобы хоть как-то отвлечься, он слегка отодвинул шторку и выглянул в окно.

– Со второго этажа крики слышны. Это не наша ли клиентка орёт? Что думаешь, Степан?

Кравец помотал головой и поёжился.

– Не наша, Иваныч. Наша напротив живёт, а та, что орёт, – левее. Точно левее. Да и голос у этой уж больно хриплый, будто бы пропитой. А наша Лерочка, помнится, ещё пару лет назад в лучших ресторанах солировала – голосок у неё, как у соловушки!

– А ты что ж у нас, по ресторанам ходишь? – хохотнул Птицын.

– Бывает. – Кравец подавил зевок.

– Ну ты и сказал: «как у соловушки!» – продолжал Птицын. – Голосок-то у неё, может, и не из противных, зато душонка змеиная. Общались – приходилось. Та ещё стерва!

– Кто ж спорит? – не стал возражать Кравец.

– Надеюсь, не знает наша соловушка, что мы тут сидим, а то кто его знает, что наш гражданин Пичужкин вчера почтальонше шепнул, когда та газеты приносила? – Птицын вопросительно уставился на хозяина квартиры.

Пичужкин обиженно фыркнул и отвернулся.

Птицын и двое его оперативников ещё вчера нагрянули в квартиру гражданина Пичужкина, однако интересовал их не сам любитель кошек, а его жилое помещение. Как раз напротив окон Пичужкина, в соседнем доме проживала Лера Валерьевна Лыскина, которая являлась новой любовницей Пашки Кастета – молодого рецидивиста с богатым «послужным списком». Лыскина действительно долгое время была ресторанной певичкой, но пристрастилась к наркотикам и в итоге покинула сцену. Пару раз она привлекалась по подозрению в торговле краденым, но всякий раз доказательств не хватало. О том, что Лерка Лыскина является любовницей Кастета, Птицыну сообщил Женя Янчин. Вскоре после этого его и убили.

Когда Пичужкин открыл дверь операм, Птицын сразу же насел на него и, воззвав к гражданской сознательности, потребовал предоставить его жилое помещение для организации засады. Несмотря на бездумную агрессивность Птицына и его откровенное хамство, проявленные при первом знакомстве, толстячок совсем не испугался и тут же затребовал документы.

Когда Кравец достал удостоверение, Пичужкин нацепил на нос очки и пару минут рассматривал протянутую книжицу. После чего попросил предъявить документы и остальных. Антона долго уговаривать не пришлось, а вот Птицын поначалу выругался, но немного погодя всё же выполнил пожелание въедливого хозяина.

Убедившись, что никакого подвоха нет, Пичужкин деловито заявил: «Милости просим. Органам помочь – это мы завсегда!» После того, как Птицын и его сотрудники расположились у нужного окна, толстячок любезно попотчевал незваных гостей чаем и до глубокой ночи вёл беседы, рассказывая массу интересных историй про всех своих соседей. Когда Пичужкин уснул прямо в кресле, Птицын бесцеремонно завалился на хозяйскую кровать, Кравец пристроился на полу, Антону же пришлось караулить всю ночь. Потом его, конечно, сменили. В засаде они провели сутки и сейчас тупо пялились в окно, почти не веря в то, что Паша Кастет всё-таки явится к своей ненаглядной подружке.

Двор казался пустым и неподвижным, только промозглый осенний ветер трепал развешанное на верёвках бельё да косматая псина лежала у кустов, что-то грызла и при каждом новом крике вздрагивала и поднимала вверх любопытную морду. При очередном завывании Антон поставил стакан с недопитым чаем на подоконник и снова потянулся за пистолетом.

– Сядь, Антон Юрьевич, и успокойся. – Птицын добавил в голос металла. – Явится Паша, увидит, как ты бабам слёзы утираешь, – и ищи его… Зря, что ли, мы его столько времени пасём?