Страница 14 из 42
От улыбки, засиявшей не его лице по всему моему телу пробежала дрожь.
– Спасибо. – Уэс перекидывает рубашку через одно плечо и бросает на меня порочный взгляд. – Ты точно не хочешь потереть мне спинку?
– Ха! И увидеть, как ты сморщиваешься? Я пас.
Уэс пожимает плечами и с косой улыбочкой на лице идет через двор к дому. В ту же секунду, как он скрывается из вида, я выдыхаю воздух, который сдерживала, и сую руку под худи. Схватив бутылочку с гидрокодоном, которую спрятала в бюстгальтере, вытряхиваю на ладонь маленькую белую таблетку. Затем забрасываю ее в рот, отпивая из бутылки с водой, и понимаю, что жидкость льется внутрь сумасшедшим потоком, из-за моей дрожащей руки.
Лучше возьму две.
ГЛАВА XI
Уэс
Мне все равно, насколько тяжел этот рюкзак – после сна, который я видел сегодня, Рейн несет его, и она сидит сзади.
Надеваю шлем на высушенные полотенцем волосы, но медлю, прежде чем завести мотоцикл. Боюсь, что звук мотора заставит этого дерьмового папашу Рейн выбежать на улицу во всеоружии, но, возможно, она все-таки говорила правду о том, что он глухой.
Возможно, о матери Рейн тоже говорила правду.
Я оглядываюсь в поисках легендарного мотоцикла ее мамы – «черного», но его нигде не видно. Думаю, что она могла бы припарковаться в гараже, но, судя по всему, дверь в него не открывается.
Я снимаю шлем и поворачиваюсь к Рейн, которая изо всех сил пытается залезть на заднее сиденье с этим здоровенным рюкзаком:
– А что твоя мама сказала о грязном мотоцикле на подъездной дорожке?
– А? – спрашивает она, кряхтя и перекидывая ногу через сиденье.
– Твоя мама? Она спрашивала о моем байке? Ей пришлось бы объехать его, чтобы попасть в гараж.
– А, да. – Рейн обхватывает руками мои ребра так крепко, как только может, чтобы не упасть назад. – Я сказала ей, что разрешила другу остаться в доме на дереве.
Не могу сказать, лжет она или нет. Слова звучат убедительно, но ее глаза выглядят немного сумасшедшими. Может быть, все дело в этой туши для ресниц. Я чертовски ненавижу это. Мне не нужно, чтобы Рейн выглядела еще горячей. Мне нужно, чтобы она стала уродливее, и я мог, черт возьми, сосредоточиться на выживании в ближайшие два дня.
– Разве тебе не нужно зайти внутрь и попрощаться с ней?
– Нет. Она спит.
– А с отцом?
– Вырубился в кресле.
– Тогда разве ты не должна оставить ей записку, в которой сообщишь, куда идешь, или что-то в этом роде?
Рейн наклоняет голову набок и поднимает брови:
– Уэс, мне уже девятнадцать.
Пожимаю плечами:
– Я не знаю, как это семейное дерьмо работает, ясно?
Она вздыхает и ее лицо меняется. Это длится всего секунду, но в этот момент я вижу настоящую Рейн. Под всеми этими фальшивыми улыбками и нахальным отношением волнуется черный океан печали, обрушивающийся на хрупкий маяк надежды.
– Я тоже, – признается она и прижимается щекой к моему плечу.
Пристрелите меня.
Я давлю на педаль газа и направляюсь через двор, осознавая, что мой сегодняшний сон был не просто кошмаром, а предчувствием.
То, как тело Рейн обвивается вокруг моего, как она выглядит, вся разодетая, будто мы идем на гребаное свидание, и то, что девочка хочет помочь, хотя ей никто не помогает, отвлекает меня. Все это. Эта сучка влезет мне в голову, заставит свернуть с курса и убьет нас обоих. Я знаю это так же хорошо, как свое собственное имя, но все равно мы едем в лес.
ГЛАВА XII
Рейн
Мы здесь уже несколько часов. Утренний холод давно прошел. Сейчас в лесу просто жарко, влажно и чертовски туманно, благодаря бомбе из пыльцы, которая, кажется, взорвалась где-то поблизости. Может быть, именно поэтому люди построили тут бомбоубежище. Это было сделано не для того, чтобы спастись от радиоактивных осадков, а для защиты от вдыхания всего этого дерьма в воздухе.
Уэс серьезно настроен найти это место.
Тааааак серьезно. Вчера вечером и сегодня утром он действительно немного пошутил со мной, но с тех пор, как мы вышли из дома, красавчик был весь такой деловой. Мне кажется, что я не могу его прочесть. Иногда он бывает расслабленным и забавным… и не знаю… типа флиртует. А иногда смотрит на меня так, словно ненавидит. Как будто я надоедливая младшая сестра и его тошнит оттого, что таскаюсь за ним.
Может быть, это потому, что я сейчас не очень-то полезна. Он гораздо добрее, когда мне удается ему помочь.
Все, что я делаю - это хожу вокруг и ковыряю землю большой палкой.
Уэс сказал, что бомбоубежище находилось под землей, и единственным входом была металлическая дверь, похожая на большой квадратный люк. Оно, должно быть, было построено в 60-х годах, когда семейные убежища от радиоактивных осадков были в моде, но к тому времени, когда Уэс нашел его, от дома, которому бункер принадлежал, осталась только рассыпающаяся каменная труба.
Мы все утро искали эту чертову трубу. У меня не хватает духу сказать Уэсу, что я провела всю свою жизнь в этих лесах и никогда не видела старую каменную трубу, но думаю, – вполне возможно, что она упала после того, как он уехал. За тринадцать лет многое может случиться.
Да здесь в последнее время даже за тринадцать минут многое может случиться.
– А ты уверен, что это было за «Бургер Пэлас»? – спрашиваю я тоненьким тихим голоском.
Мы обшарили здесь каждый квадратный фут земли, и эта дверь либо зарыта так глубоко в сосновых иголках, что палка не достает, либо находимся не в том месте.
– Да, чертовски уверен. Я жил прямо там, – рычит Уэс, тыча пальцем в противоположную сторону от трассы, – и каждый день проходил мимо этой проклятой трубы, когда шел... – его голос затихает, и он крутит головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. – Фу! – Уэс бросает рюкзак на землю и садится рядом с ним на поваленный ствол дерева, прижимая кончики пальцев ко лбу. Его свежевымытые волосы падают на лицо, завиваясь на кончиках, которые были заправлены за ухо.
Я сажусь на бревно в нескольких футах от него и расстегиваю молнию рюкзака, делая вид, что ищу бутылку воды или что-то еще.
– Жаль, что мы его еще не нашли. Уверена, мы уже близко. Наверное, какой-нибудь глупый мальчишка повалил трубу или типа того.
Уэс даже не смотрит на меня.
Ты только делаешь хуже. Заткнись.
Я вижу пакетик с тропической смесью, вытаскиваю его и протягиваю Уэсу.
– М&М? – улыбаюсь, слегка встряхивая упаковку.
Уэс поворачивает ко мне голову, – один глаз спрятан за завесой волос, и одаривает меня почти улыбкой. На самом деле это просто подергивание в уголке его рта, и не могу сказать, было ли это благодарностью, или нет; было ли это подергивание типа: «Я рад, что ты здесь», или: «Ты раздражаешь меня до чертиков, и я просто терплю тебя, пока не придумаю, как избавиться».
Прежде чем сознаю, что делаю, я протягиваю свободную руку и заправляю волосы Уэсу за ухо, чтобы получше рассмотреть смущенное выражение лица.
Что заставляет его улыбку почти полностью исчезнуть.
Дерьмо.
Теперь Уэс смотрит на меня точно так же, как вчера за рестораном «Бургер Пэлас». Взгляд, что замораживает воздух в моих легких. Тот, который сосредоточен, бесстрастен и чертовски пугает. Интересно, о чем он думает, когда так смотрит на меня? Что скрывает?
Осознаю, что смотрю на него, неловко держа руку у него за ухом, поэтому опускаю глаза и отдергиваю руку назад.
– Мы найдем его, – выпаливаю я, не в силах придумать, что еще сказать.
– Да? А что если нет?
Я снова глянула на него из-под накрашенных ресниц.
– Мы умрем?
Уэс очень медленно кивает и жует уголок рта, изучая мое лицо.
– Почему у меня такое чувство, что ты не слишком расстроена этим?
Потому что я не расстроена.
Потому что я жду ее с нетерпением.
Потому что я слишком труслива, чтобы сделать это самой.