Страница 10 из 30
«Привет, Дан. Мне нужна твоя помощь. Тяжело заболела моя мама, и я на несколько дней должна буду уехать в Ростов – уладить дело с больницей и решить вопрос с лечением и лекарствами. Не мог бы ты на эти несколько дней приютить Митю? Не хочу, чтобы он пропускал школу, да и тащить его с собой туда, где он никого не знает, не хочу. Напиши мне сразу же, как сможешь. Уехать планирую в воскресенье».
Откинувшись в кресле, она еще раз прочла письмо, потом со вздохом нажала на «Отправить получателю». Вот и все. Теперь осталось только ждать ответа и надеяться, что он будет положительным.
Таша перебрала все варианты. Подруги могли приютить мальчика на ночь, не более, но почти каждая разводила руками, когда Таша начинала говорить о том, что, возможно, в Ростове придется задержаться дольше, чем на неделю. Чужой ребенок есть чужой ребенок. Она говорила, что оставит деньги на его содержание, но дело было не в деньгах. Митя был своеобразным мальчиком. Живой, интересующийся, он, тем не менее, был признан врачами, как отстающий в психическом развитии. У мальчика поздно появились зубки, он позже других детей начал ходить и говорить. В спецшколу, тем не менее, Таша его не отдала. Она упиралась руками и ногами, и мальчика устроили в обычную, но Митя занимался по адаптированной программе, вместе с группой отстающих детей. Сначала и там ему было тяжело. Ташу вызывали не раз и не два. Зареванный, с красными глазами, Митя выбегал из угла учительской, где сидел в ожидании, и бросался к ней, по привычке пряча лицо в юбках.
— Мамочка моя, я что, тупой?! Ребята говорят, что мы все тупые, тупые!
Таша брала ребенка на руки, и под причитания учительницы усаживалась с ним на продавленный диван.
— Наталья Николаевна, он опять отказался считать вместе со всеми! Сказал всем ученикам, что на пальчиках считают только тупые, и отказался. Весь класс из-за него теперь ревом ревет.
— Тамара Ивановна, ну вы же понимаете, что детки у нас не глухие. Значит, кто-то из учеников старших классов так сказал, — устало гладя вспотевшую голову Мити тонкой рукой, говорила Таша.
— Наталья Николаевна, так ведь запретить детям общаться нельзя! Объясните Мите, что есть детки поумнее, а есть те, которым приходится трудно…
— То есть тупые! – четко раздавался приглушенный забитым носом голос Мити.
Таша ежилась под сверлящим ее взглядом учительницы.
— Нет, зайчик, не тупые. Тупые – это когда вообще ничего не понимаешь и писаешь в штанишки на уроках, как маленький.
— Петя Савин писает в штанишки, но он не тупой! – отчаянно говорил Митя, подняв голову. – Он – мой друг!
— Наталья Николаевна, может, все же подумаете? – вкрадчивый голос учительницы выводил Ташу из себя, и она поднималась, резко, поджав губы и вздернув голову.
— Мой ребенок будет учиться здесь. Если вы не справляетесь как педагог, это не вина Мити. Пойдем, зайчик, я дома все тебе расскажу.
— И мы не будем считать на пальчиках.
— Не будем, — соглашалась Таша, и они уходили.
Уже потом, во втором классе, к Мите пришли и понимание, и покорность. Прикусив губу, бывало, он допоздна сидел за примером, так и сяк складывая непослушные цифры и борясь с дробями резким росчерком простого карандаша.
— Тебе помочь, зайчик? – спрашивала Таша, заглянув в комнату.
— Нет, мам, — бодро откликался сын. – Эта упрямая дробяка не сдается, но я ее одолею, вот увидишь!
— Знаю, — улыбалась она, хотя внутри все сжималось от любви. – Потом можешь идти погулять, если хочешь. На ужин будет фасолевый суп, кстати.
— Бе.
— Не бе. А если поешь, дам «киндер-сюрприз».
— Это саботаж, мамочка, — повернув голову, сын произносил новое, выученное украдкой «взрослое» слово и ждал реакции.
— Скорее, шантаж, милый, но тоже звучит неплохо, — кивала Таша.
Только бы Даниил согласился!
Она встала со стула, включила плиту и поставила воду — варить цветную капусту.
В первые годы после усыновления Ташей мальчика Дан исправно звонил каждую неделю – справлялся о здоровье маленького племянника, спрашивал, не нужно ли им чего-нибудь, даже пытался пару раз сунуть ей денег. Таша отказывалась. Деньги, пусть даже и от человека, близкого ребенку, унижали ее. Она зарабатывала сама, не так много, чтобы позволить дорогое лечение и индивидуального педагога, но столько, чтобы у мальчика были еженедельные занятия с детским психологом и развивающие игрушки. Около пяти лет назад Дан пропал из поля ее зрения окончательно, а год назад вдруг объявился – с новой женой, ребенком трех лет, который, как с болью в сердце она отметила, кое в чем был гораздо сообразительнее восьмилетнего Мити, и с горячим желанием позаботиться о племяннике.
Они встретились сразу после возвращения Даниила в город. Он позвонил, пригласил Ташу в кафе, и долго разглядывал ее чуть похудевшую фигуру и ставшее серьезным лицо в полумраке зала.
— Ты не изменилась.