Перевёрнутый мир

– Штабс-капитан он, – примиряюще произнёс я. – Стрельников Сергей Антонович.

– А тебя, односум, как звать-величать? – повернул ко мне своё лицо чубатый. – Давай и мы познакомимся, что ли?

– Отчего же не познакомиться с такими приятными людьми, – отозвался я и представился: – Семён Евстиг- неевич Касьян, есаул.

– Кольцо Иван Михайлович. Расскажи откель сам-то будешь? – продолжал любопытствовать казак.

– Хабаровский я. Служил в Первом Амурском казачьем полку, – осторожно ответил я на его вопрос, а в голове застучали молоточки: опять Кольцо, случайно ли?

– А я, стало быть, сотник Второго Читинского полка, – тряхнул чубом однофамилец Степана и, вглядываясь в сторону доносившихся воплей, добавил: – Ну вот и поручкались. А об остальном опосля договорим.

Я посмотрел в ту же сторону, что и сотник. Вагона за три от нас два здоровых казачины деловито тащили под вагон совсем молоденькую деваху. Судя по тому, что норковых шуб и прочих бриллиантов на ней не наблюдалось, то нетрудно было догадаться, что этим дяденькам от неё понадобилось.

– Вот курвы! – ожесточённо сплюнул в сторону Иван. – Изнахратят девку как пить дать. А того гляди и вовсе порешат. Девка-то вон как брыкается.

– Нашли о чём жалеть, сотник. Сейчас каждый, кому не лень, всю Россию нахратит, а вы про девку… – зло проговорил штабс-капитан.

– Оно, конешно, твоя правда. За всю Рассею я, могёт быть, и не отвечу. Силов не хватит, – почему-то перешёл на мужичий говор сотник. – А вот девку-то жалко. Какая у её опосля энтого дела жизнь будет? Ведь соплюшка совсем.

– Ваша правда, ваше благородие, – поддержал казака его тёзка Зимин. – Жизнь у девки будет не сладкая.

Сотник стрельнул в меня хитрым взглядом:

– Что, есаул, не спробовать ли нам выручить девку от позору?

В вопрошающем прищуре его глаз промелькнул безмолвный вопрос. Как у тебя, есаул, по части кишки? Тонка она или нет?

– Да запросто, – ответил я не колеблясь. – Вот только как мы своих дам без защиты оставим? Да и позицию бросать нельзя.

– Не сумлевайся, есаул. Тамбура мои казаки под прицелом держат. Ежели что, отобьются, – успокоил меня сотник. – Да и пойдём мы вдвох. Больше и не надобно.

– Есаул, вы как дети, право, – попытался остепенить меня штабс-капитан. – Мы ведь с вами дали определённые обязательства.

– Ничего, штабс-капитан, нам такие дела не впервой, – загорелся я азартом сотника. – Да и помирать я не собираюсь. Ну что, сотник, двинули?

Где перебежками, где ползком мы стали пробираться в сторону скрывшихся под вагоном казаков. Занятые грабежом, станичники не обращали на нас никакого внимания, да и надетая на нас казачья форма равняла всех под одну гребёнку.

Вот и нужный нам вагон, а вот и двое насильников…

Перепуганная насмерть жертва, устав сопротивляться, безучастно устремила свой взгляд в сторону леса.

Один из казаков держал девушку за руки, а второй, стоя на коленях и пьяно матерясь, пытался расстегнуть свои штаны, но, видно, от поднявшегося в штанах давления и переизбытка чувств у него ничего не получалось.

– Ты штой-то, кум, телиси? Неужто расхотел? Давай тады я первый спробую, – пьяно икнув, ухмыльнулся державший.

Но кум не желает уступать первенства и исступлённо продолжает борьбу с вышедшими из подчинения штанами.

Как ни странно, первыми нас заметила девушка. Безучастность в её глазах сменилась диким ужасом. Она увидела нашу форму и решила, что мы пришли на помощь своим товарищам.

– Вы что же это, станишники, удумали? – весело поинтересовался сотник.

– А ты хто? – недоумённо оглянулся державший девушку за руки.

Второй, увлёкшись борьбой с непокорными штанами, не обратил на нас никакого внимания. А зря.

– Просто прохожий, – ухмыльнулся Иван. – Вот хотел поинтересоваться, могёт, подмога требовается? Опять жа голихве у твово кума не слухаются.

– Ишь умник! Ступай откель пришёл! – ощерился казак. – Без ваших помотчей справимся.

– Ну, ты это, дядя, зря, не по-божески. Могёт, и другие-протчие тожа желание имеют, – продолжая веселиться, произнёс сотник, а его кулак смачно впечатался в челюсть единоличнику.

Тот звонко лязгнул зубами и завалился на спину. Нокаут!

Я же в это время ото всей души приложился по уху так и не успевшему снять штаны казаку. Голова детины резко дёрнулась и гулко ударилась о чугунное колесо вагона. Я посмотрел на упавшего казака и по неестественно вывернутому телу понял, что это явный перебор.

– Вот те на! – покачал головой сотник. – Этот уже не очухается.

Девчонка, испуганно глядя на нас, пыталась натянуть на обнажённые ноги разорванные остатки своей юбки. Из разошедшейся на груди кофточки дерзко выглядывали соблазнительные полушария девичьей груди.

– Дядечки, не надо… – жалобным голоском пропищала она.

– Тожа мне дядечек нашла… Мы ишто вполне справные парубки. Верно я гуторю, Семён? – подмигнул мне казак.

– Верно-то верно, но сдаётся мне, что пора нам отсюда сматываться, – я тревожно посмотрел в сторону нашего вагона.

Сотник проследил за моим взглядом и озабоченно присвистнул.

Обобрав всех пассажиров до нитки, нападавшие вошли в раж и всё-таки решились штурмовать наш вагон. Наверное, они сделали выводы, раз его так упорно обороняют, то, значит, там есть что-нибудь «вкусненькое».

– Вот всегда так! – сокрушённо вздохнул сотник. – Только я поимею желание с красивой кралечкой завести знакомство, так в обязательном порядке что-нибудь да произойдёт. Прямо напасть какая-то.

– Давай-ка, девушка, собирай своё имущество и дуй к папке с мамкой. Сейчас здесь будет жарко! – прикрикнул я на продолжавшую лежать девчонку.

– Видать, жалкует, что бабою не сделалась, – серьёзным тоном проговорил Иван.

Девчонка было подкинулась, затем нерешительно остановилась.

– Ну что ещё? – попытался я отмахнуться от спасённой.

– Дак убили казаки маманю, – из глаз девушки брызнули слёзы.

– Тьфу ты, всё не слава Богу! – было видно, что сотнику искренне жаль девушку.

– Вот энтот облом её прямо из револьверта стрелил, когда она меня на позор выдать не позволила, – девушка ожесточённо пнула мёртвое тело.

Плечи её затряслись в горьких рыданиях.

– Ну, ты это… Поплачь. Зараз полегшает, – сотник осторожно положил свою ладонь на плечо девушки.

Я присвистнул. Было видно, что сотнику не просто жаль соплюшку. Даже могу сказать больше: он на неё запал. Девчушка-то при ближайшем рассмотрении оказалась довольно-таки милой, даже, можно сказать, смазливой. Казаки пьяные-пьяные, а видели, кого под вагон тащить надо.

– А ну быстро в вагон, – не выдержал я. – Сейчас здесь такое начнётся, что чертям тошно станет.

Девушка как бы нехотя отстранилась от Ивана и побрела к вагону.

– Что, пошли назад? – посмотрел я на сотника.

– Дак, а куда же? С барышней пообщаться ты мне не дозволил. Сатрап ты, есаул. Я, могёт быть, сурьёзные намерения насчёт этой мамзели поиметь возжелал, а ты… – притворно сокрушался он, забираясь следом за мной под вагон.

В это время со стороны нашего вагона раздались первые выстрелы нападавших. В ответ раздались выстрелы защитников.

Иван удовлетворённо кивнул головой:

– Держатся покудова наши дружки-товарищи.

Лежавший на спине «клиент» Ивана заворочался и забористо обложил трёхэтажным матом неизвестно кого.

– Во, мой крестник оклемался, – обрадованно потёр руки сотник.

Хочу заметить, что от однофамильца моего Степана так и било положительной энергией. Видно, не подрастерял он на фронтах первой мировой желания радоваться жизни. Окружающие поневоле заряжались его энергетикой и чувствовали себя рядом с ним гораздо увереннее.

– Счас мы его спытаем, что это за воинство туточки озорует? Эй, болезный, что это за орда басурманская на нас свалилась? – приступил сотник к реализации своих планов.

Поверженный казак злобно завращал глазами, затем его взгляд остановился на неподвижном теле своего товарища.