Сломленный рыцарь

Маленькое и загорелое.

С глазами цвета расплавленного серебра и созвездием веснушек на носу и щеках – с картой, которую я знал наизусть.

Луна Рексрот.

Я практически услышал, как раскололась маска на моем лице, когда я склонил голову набок, подтолкнул холодную бутылку к ее носу, наблюдая за тем, как капля пива стекает и падает на ее сочные, пухлые губы. Я убрал локон, который упал ей на глаза.

Луна Рексрот – красавица. Определенно. Но есть много красивых девушек. Разница в том, что Луна относилась к своей красоте как к чему-то, взятому в долг. Аккуратно, не создавала шума из этого. Она никогда и ни за кем не стояла в очередях, нигде. Она выделялась своей гордостью.

На Луне была белая рубашка с закатанными рукавами, джинсы-бойфренды и пара грязных кроссовок Vans. На нежном лице нет и намека на макияж. К сожалению, это лишь подчеркивало то, насколько она красивее других, ненастоящих девочек. Взглянув на нее, я тут же понял, что она в курсе того разговора позади меня, в кухне. Она всегда одаривала меня этим разочарованным взглядом. Типа: ты можешь быть лучше, чем кажешься.

Но я так не думаю. Потому что лучшее – она – недоступно мне. Она дала мне это четко понять.

Три раза.

Три поцелуя.

Все заканчивались ужасно.

Поцелуй номер один был немного натянутым, даже я это признаю.

Мне было двенадцать, а ей тринадцать. Мы были в аквапарке, около большой голубой горки. Мы смеялись, брызгали друг на друга водой, и я просто сделал это, да, вот таким я был спонтанным придурком. До тех пор идея того, что есть я и Луна, была просто фактом. Розы – красные. Солнце встает на востоке. Морской конек может вращать глазами в разных направлениях (Луна мне рассказала об этом), а Луна будет моей подругой, девушкой, женой.

Увы, она отвернулась и просто вздохнула.

Из-за того, что она не может – не хочет – разговаривать, общается с помощью языка тела. Затем, увидев сожаление на моем лице, она растаяла и обняла меня. Мы соприкоснулись кожей. Это бы первый раз, когда я понял, почему поцеловал ее.

Стояк. У меня был стояк. И это было… не круто.

Поцелуй номер два случился, когда мне было четырнадцать, и стоит признать, что моему члену понравилась Луна так же, как и остальному мне.

После чего я научился прятать его при ней, особенно после того, как мы начали спать вместе почти каждую ночь.

Я только пошел в первый класс старшей школы, а Луна была во втором. Я заработал неплохую популярность в Школе Всех Святых благодаря фамилии и способности пинать мяч, в чем остальные игроки команды были не очень хороши.

Все девчонки сходили по мне с ума, я надеялся, что Луна замечает все записки, которые вылетали из шкафчика каждый раз, когда я открывал его. Мы были лучшими друзьями. Ничего не поменялось. Ну кроме меня. Я начал наращивать мышечную массу, и в несколько рывков я вытянулся буквально за ночь.

Это было ночью, когда я, как обычно, пробирался к ней в комнату через окно, я делал так каждый раз, когда наши семьи ложились спать. Когда она открыла окно, чтобы впустить меня, я прижался губами к ней и прошептал:

– Держи второй.

Это была самая большая ошибка, которую я когда-либо делал. Она закрыла окно, прищемив мои пальцы. Меня выкинуло прежде, чем я смог зацепиться за раму. Каким-то чудом мне удалось удержаться на трубе, а через секунду Луна поняла, что натворила. Она сразу же затянула меня обратно и спасла от смерти.

В ту ночь, пока я делал вид, что сплю в ее кровати, она написала мне настоящее письмо с извинениями, в котором объяснила, что любит меня, но видит нас только друзьями.

В тот раз я принял это. Очевидно, что ненадолго. Я знал, что все проблемы в Луне, а не в Найте. Я замечал, как она смотрела на меня, когда вокруг были другие девушки, когда передавали мне записки, а телефон светился от непрочитанных сообщений.

В ней был голод. Отчаяние – горячая, зеленая жидкость, которая протекает в душу, когда ты наблюдаешь за кем-то твоим, обожаемым другими.

Я продолжал лазать к ней в окно каждую ночь. Я принял все. Ей нужно время. Время? У меня его достаточно.

Я решил показать ей, что я не просто одержимый сталкер. Я способен двигаться вперед. Чтобы доказать это, я перестал игнорировать других девушек. Я начал встречаться, переписываться, флиртовать.

Я оставался близким для нее человеком, поддерживал отношения с девочкой по соседству. Но у меня появилась вереница подружек, которые приходили и уходили – целая очередь из красавиц с глянцевыми губами, которые одевались в правильные бренды, говорили нужные вещи. Я выставлял их напоказ в школе, приводил на семейные вечера с барбекю, я надеялся, что Луна обратит на меня внимание, когда я не буду пытаться засосаться с ней каждый раз, когда она смотрит в мою сторону.

Смешно, но это привело к поцелую номер три.

Поцелуй номер три случился, когда ей было семнадцать, а мне шестнадцать. Я назвал его поцелуем смерти, потому что урон, нанесенный им нашим отношениям, был огромным. Даже сейчас, спустя полтора года, я все еще ощущаю его эхо. Например, до поцелуя номер три Луна сообщала мне, что собирается на вечеринку к Вону. А вот Луна после поцелуя практически не говорила мне о том, что она собирается делать и куда идти. Мы все еще тусовались вместе, но это стало плохой привычкой.

Вернемся к поцелую. Я дурачился с девчонкой по имени Нои в то время. Но я ясно помнил о семнадцатом дне рождении Луны. Я купил нам билеты в музей, хотя в городе проходил карнавал, но Луна ненавидит карнавалы – и зоопарки, и океанариумы, и любые другие места, где животных используют в развлекательных целях. Я все спланировал. Луна вегетарианка, в Тодос-Сантосе было открыто одно веганское местечко, прямо напротив музея. Я купил кучу странной фигни у Бренди Мелвилла и сделал на спине тату с морским коньком, надеясь, что она поймет сообщение: она – мой позвоночник.

Луна обожает морских коньков. Это ее любимые животные – что-то о самце морского конька, который рожает… Мама вынесла мне мозг, прежде чем подписала соглашение на татуировку, но она знала, что это какой-то грандиозный план, и позволила.

А если этого было бы недостаточно, то я сделал семнадцать разных открыток, пытаясь успокоиться, ведь мы проведем весь день вместе.

День прошел идеально, как и день рождения в целом. Настолько идеально, что, когда я провожал Луну до дома вечером, она взяла мое лицо в ладони и улыбнулась. Я пялился на нее как идиот, размышляя: сделать это или нет?

Темнота заполнила улицы. Наши семьи были внутри, вероятно, ужинали. Никто нас не видел – не то чтобы хоть кому-то было до этого дело. Это было не секретом, что я готов сносить головы и сбить солнце ради Луны Рексрот.

Я изучал ее лицо в поисках выражения согласия. К тому времени я неплохо научился различать его в лицах девушек, когда смотрел на них. Но не с Луной, конечно. Каждый раз, когда ее глаза говорили «да», все остальное в ней кричало «нет». В этот раз я решил, что мне нужно убедиться точно, прежде чем я облажаюсь и получу явно недружеский визит Трента Рексрота, отца Луны, с его недружелюбной бейсбольной битой.

Она прижала мою ладонь туда, где билось ее сердце, а билось оно достаточно быстро. Я подумал, что ей нужно, чтобы я вернул его в прежний ритм. Мои пальцы непроизвольно коснулись ее груди. Намек на набухший сосок под моей ладонью отозвался дрожью в коленях.

Луна носит только спортивные лифчики. Вы замечаете такие вещи, когда все время тусуетесь с девушкой. В моем мозгу произошло короткое замыкание, отказываюсь подбирать слова для описания того, что творилось внутри меня. Я имею в виду…

Моя.

Рука.

Была.

На.

Ее.

Груди.

Почему я чувствовал себя настолько фантастически? У меня в голове мы уже трахались третий раз за день. Я дрочил с утра в душе перед тренировкой, передергивал днем, когда я приходил с тренировки и, конечно, немного ночью, чтобы снять напряжение, прежде чем лезть к ней в окно. Я размышлял о самых грязных вещах, о которых Луна, скорее всего, даже и не подозревала, не говоря уже о том, чтобы заниматься чем-то подобным.