Страница 11 из 14
– Серега у нас кто?
Она посмотрела в свои записи.
Серега там тоже был записан – Сергей Востряков. Но Михаил должен был это подтвердить. Подтвердил.
– Откуда вернулся? Что вспомнили?
– Он выходил отлить, простите… А когда вернулся, злой был как черт. Матерился. Спрашиваю, в чем дело? Говорит, обнаглела молодежь.
– Что за молодежь? – насторожилась Даша. – Местная или…
– Кто-то на байках его чуть не сбил.
– На байках? Сколько их было?
– Точно не могу сказать. Это надо с Серегой. Не два точно.
– А вы шума мотоциклетных моторов не слышали? – изумилась она в трубку и вопросительно глянула на Влада.
И они почти в одно слово воскликнули:
– Так акустика качала весь вечер. Тестировали! Лично у меня, – признался Михаил, – потом голова до утра трещала. Такой грохот стоял.
– А что слушали? – спросила она невзначай.
И снова их ответы не разошлись.
«Рок», – ответили они в одно слово.
Даша записала номер телефона Сергея и вышла из гаража.
Группа уже сворачивалась.
– Что-то интересное есть? – подошел к ней Володя Скачков.
– Даже не знаю, что сказать. – Она ткнула пальцем в протокол допроса свидетеля. – Не нравятся они мне что-то. Как-то говорят все слово в слово.
– И что не нравится?
– Именно это и не нравится.
– Почему? – занервничал сразу Володя.
Он всегда нервничал, когда ее не понимал. Чувствовал себя ущербным, как не раз признавался.
– Потому что тут что-то одно из двух, капитан, – она снова повернула к тому месту, где обнаружили труп девушки-подростка, – либо они говорят правду…
– Ну! Не пойму, что тогда тебе не нравится!
– Либо очень хорошо договорились, чтобы говорить одно и то же. И причины этой договоренности могут быть разными. Идем-ка со мной, еще раз осмотрим там все. Может, какой-то клочок бумаги найдем или билетик троллейбусный.
Ничего, кроме старого мусора, между одеревеневшего бурьяна они не нашли. И уже через полчаса докладывали Зайцеву о результатах.
– Результатов – ноль, – подвел он черту под их докладом. И недовольно сморщился. – Сейчас начнется…
Начнутся звонки сверху, поняла Даша, давление. СМИ станут рвать каждое себе сенсацию, в надежде урвать кусок поинформативнее. А сверху станут давить и ежедневно требовать отчета.
– Личность погибшей не установлена? – приподнял он брови.
– Пока нет, – скупо ответила Даша. – Просматриваем списки пропавших за минувшую неделю.
– Трупу сутки! – возмутился полковник.
– Ее могли держать взаперти, прежде чем убили. – Даша покачала головой. – Надо также связаться со всеми, кто заявлял о похищении. Может, с кого-то требовали выкуп.
Зайцев едва слышно чертыхнулся и поводил подбородком туда-сюда, словно его душил воротник рубашки.
– Девочка очень круто одета, – продолжила Даша, насторожившись.
Может, он что-то знал? Владел какой-то информацией, разглашать которую не имел права?
– Одежда почти новая. Ботинки чистые. Кожа не помята на сгибах. Маникюр аккуратный. Девочка ухоженна. Возможно, из обеспеченной семьи, – осторожно предположила Даша, внимательно наблюдая за реакцией Зайцева.
Он побледнел.
– Товарищ полковник? – Она резким движением заправила волосы за уши. – Есть что-то, о чем нам надо знать прежде, чем мы погрязнем в изучение списков пропавших без вести?
Он покосился, побарабанил авторучкой по раскрытому ежедневнику. И кивнул нехотя:
– Есть.
Даша с Володей вытянули шеи.
– Три дня назад поступила информация о похищении ребенка. Девочки, восьмиклассницы. Подключили все возможные службы, но похитители так и не вышли на связь с требованием.
– Три дня назад?! – ахнула Даша. Она почувствовала, как на затылке шевельнулись волосы. – Но это… Это же много! Почему не объявили в розыск?
– Не посмели ослушаться, – скривил Зайцев рот. – Родители больно влиятельные. Не велено было!
– Она что, у них и раньше пропадала?
– Возможно, в этом причина. Возможно, все ждали требования о выкупе. Боялись, что своими действиями спугнут преступников.
– Фото ее есть? Той девочки, что пропала у влиятельных родителей?
Даша тяжело задышала. Представить себя на их месте было невыносимо. Ее беременность прервалась внезапно. И она сильно страдала из-за этой потери. И много плакала тайком. Может, даже больше плакала, чем по маме.
А здесь…
– Такое горе, – шептала она, рассматривая веселую симпатичную девчонку, сидевшую на породистой лошади. – Такое горе…
– Что ты там шепчешь, не пойму? – повысил голос Зайцев.
– Это она, товарищ полковник. Надо приглашать родителей на опознание.
Глава 7
– Это ты во всем виноват! Ты! Если бы не твоя вечная занятость…
Истеричный голос Аллы вгрызался бензопилой в его мозг, он крошил его кору в мелкие щепки, еще немного, и Егор свалится и погибнет, как большое подпиленное дерево. Наверное, будет правильнее: большое подгнившее дерево.
Все давно сгнило в этом огромном доме. Все! Принципы, традиции, порядок. А началось все с него, он готов был это признать. Он явился нарушителем номер один.
Он начал с того, что выбросил за ворота мать Инги. Поменял ее на молодую женщину Аллу. Гораздо моложе его самого и его бывшей жены.
Почему он так сделал?
А ему просто надоело видеть перед собой вечно скорбное лицо, надоело натыкаться на осуждающий взгляд. Надоело чувствовать себя виноватым, когда он делал что-то не так, и без конца заглаживать вину. И он взял и выставил ее из дома с парой чемоданов и небольшим выходным пособием. И счел, что это правильно. Потому что ему так хотелось. И разрешения он ни у кого спрашивать не обязан.
Даже у Инги – их общей дочери.
А девчонка-то замкнулась именно тогда, именно с того дня, когда в этом доме не стало ее матери. Именно с того момента она перестала быть прежней. Перестала быть просто беззаботным веселым ребенком, превратившись в угрюмую грубую девочку-подростка.
Нет, нет, он не запрещал им встречаться.
Конечно, они виделись. Инга ездила, навещала мать. Та поселилась в квартире своих покойных родителей.
Из гостей Инга всегда возвращалась притихшей со странно поблескивающими глазами. Он тогда думал, что от слез. Пока однажды не вскрылась правда. Страшная правда!
Оказалось, что Инга бывала у матери два раза из восьми. Все остальное время она ошивалась непонятно где, в непонятно какой компании. И там несколько раз принимала крохотные такие таблеточки. Именно по этой причине сверкал ее взгляд. И она приезжала странной.
И ведь выяснилось это все совершенно случайно. Он как-то проезжал мимо дома, где поселилась его бывшая жена, и позвонил ей.
– Я готов забрать Ингу, – пробубнил он в трубку, даже не поздоровавшись. – Пусть выходит.
– Откуда выходит?! – Голос бывшей жены зазвенел тревогой.
Она тоже не поздоровалась с ним.
– От тебя, откуда еще?!
Он мгновенно сорвался на крик. Она всегда на него так действовала. Бесила страшно.
– Так у меня ее нет и не было, Егор! – Она тоже закричала. – О чем ты, не пойму?!
– Она сказала, что едет к тебе. Водитель довез ее до твоего дома. Вы же созвонились, черт возьми!
– Она мне не звонила. И не была у меня.
Голос бывшей жены запрыгал с октавы на октаву. Он представил, как противно сейчас дрожат ее губы. И закатил глаза.
– Ты сам звонил ей? Ты…
Он отключился. Слушать нытье, из-за которого и распался их брак, он не намерен. И он тут же позвонил Инге. И та принялась с ходу ему врать. Что она у мамы. Что скоро уже выходит. Пусть папа пришлет машину к ее дому. И все в таком духе.
Ох, как он тогда бесился! Он готов был придушить собственного ребенка!
Он не прислал машину. Он сам приехал в назначенное Ингой место.
Вышел из машины, прошел метров двадцать. Спрятался за выступом дома и начал ждать.
Она не вышла из подъезда матери. Ингу привез какой-то парень на байке. Она слезла. Отдала ему шлем, поправила волосы, махнула ему рукой на прощание и неуверенной походкой пошла к тому месту, где обычно парковался его водитель.