Страница 8 из 17
Тут я скис, честно – сам дураком показаться не хотел… дай Енота злить…
«Извини, – говорю, – просто подумал…»
Тут мой друг Серёга Лучин замолчал и стал двигать очередную шашку-камикадзе.
Я сделал вид, что буду размышлять над ходом долго.
Казалось Серёга вообще не думает об игре – сплошные поддавки. Он как будто услышал мою мысль:
– Ну, я решил играть с Енотом в поддавки: «в общем, Димыч, верю тебе, готов вместе с тобой в эту игру играть, за девочкой следить, которая тебе так понравилась». Напрягало только одно в тот день: он каждые десять минут, пока мы были вместе, спрашивал, помню ли я о том, что он мне рассказал… И я спросил его напрямую:
«Димыч, ты чего мне амнезию прописываешь в медицинскую карту?»
Тут он мне и колется, что с соседом по койке решил поговорить о той девчонке и даже рассказал ему о том, какая пластина вставлена у неё… Но ещё не рассказывал, как она её вынимала… А тут их медсестра отвлекла – в палату с лекарствами перед отбоем вошла. А когда Енот продолжил, а по имени не назвал, сосед его глаза выпучил: «Чего-чего? Ты о ком? Какая пластина?» Тут-то до Енота дошло… Он говорит: «Я аж замёрз от догадок всяких! Такой озноб меня стал бить тогда! Только когда тебя, Серёга, увидел, решил снова это… ва-банк идти… Рассказать кому-то… Только своему в доску! А тут ты! Но вроде ты помнишь. А почему – опять загадка. Как бы нам теперь обоим не свихнуться…»
А я ему:
«Вдвоём, за компанию, и свихнуться не страшно!»
Вечером на ужин меня в центральную столовую почему-то не взяли. И потом ещё несколько дней не могли решить, ходить мне туда со своим «экзоскелетом» или лучше питаться в отделении. Енот же в централку ходил. И вот после возвращения Енота я вдруг говорю ему:
«Слушай, когда же ты мне нашу интересную девочку покажешь? И зовут её как, кстати?»
«Таки ж не забыл ещё о нашем разговоре? – вновь стал прикапываться ко мне Димыч».
Я ему:
«Ща! Как же! Ленту назад отмотаю, повтор пущу – послушаем вместе, помню или нет».
«Да ладно, не обижайся… – Енот говорит. – Это Анька Крылова. Из старшей группы. Учится в младшем на год классе».
Тут я Еноту втюхиваю встречный план… подкалываю его, конечно:
«Так. Ориентировка есть. А давай я сам с ней познакомлюсь – и чтоб тебя рядом не было. Ну, чтоб тебя не подставлять. На всякий случай. Я ж умею. А потом проверим, запомню я это историческое событие или нет».
Енот и бровью не повёл. Ну, и мне легче стало: не слишком он в неё ещё втюрился – ревности не вижу.
«Насчет знакомства – губу не сильно раскатывай, – говорит он мне серьёзно, с полным спокойствием. – Она к себе особо никого не подпускает».
Во! В этот момент, как мне показалось, я всё понял. Всё куда более чем просто: Димыч положил глаз на девчонку, причём конкретно… и придумал для меня всю эту бредовую историю для того, чтобы я к ней не приближался.
«Вот и проверим, – говорю Еноту. – Устроим опасный эксперимент».
– Ну, в себе-то я уверен, Андрюха, – сказал мне Сергей. – Я ж красавец, Андрюх! Верно!
– Да уж, – признал я. – Прямо Жан Марэ в юности.
Серёга сразу решил уточнить, прислушавшись к моей шутке:
– Андрюх, меня не интересовала никакая Анька – у меня Верка есть – ты же знаешь, но коль пошло такое дело, я решил ответить другу тем же и прикольнуться уже над ним! Не подавая вида, что я его раскусил. Ну, отвечаю ему:
«Пусть не подпускает. Посмотрим. Ты же меня знаешь: если я захочу – она будет моей!»
И паузу взял, как надо, чтобы Енота ещё раз на вшивость проверить. Он – молоток! Как партизан на допросе. Стоит как камень. Тут я ему:
«Я имею в виду „подругой“. Не надо так на меня смотреть. Я ничего такого не думаю. Расслабься, кореш!»
А он мне на это, знаешь, без всякой злости, чисто дружески так:
«Ладно, попробуй, рискни здоровьем… Но я за тебя не отвечаю».
– … Вот, Андрюха, это, скажем так, предисловие. А дальше – я с ней встретился на следующий день в коридоре. Меня вызвал на осмотр заведующий отделением. У нас обычно сначала смотрит лечащий врач, а потом уже заведующий – хирург, кстати. Бывает, что смотрят сразу вместе. А тогда лечащий как раз в отпуске был. В общем, пришла медсестра и сказала идти в кабинет. Ну, иду. Где кабинет – помню. Недалеко от Северной, кстати. Иду, ржу в душе, вспоминаю рассказ Енота про Чёрную Медузу. Двигаюсь по направлению к Северной.
И тут из палаты старших девчонок выходит она… Я ещё не был уверен, что это она, но каким-то шестым или седьмым чувством это ощутил. Её пронизывающий взгляд невозможно сравнить ни с чем. Ты вот сходу втрескался в неё – поздравляю, тебе повезло! А меня она при первой встрече пронзила таким взглядом, будто пыталась определить, сможет ли при необходимости стереть мою память или ей это не под силу.
… Слушая Сергея, я в этот момент вспомнил, что лишь одного не рассказал другу из произошедшего накануне: как она смотрела на меня в палате и в её глазах читался вопрос: «Ты догадался, да? Ты же догадался обо всём?!» То есть получалось, что у меня она и не пыталась «стереть» или «выключить» память, изначально зная, что это невозможно (или же просто не захотела, польстил я себе). А вот «пронзительный» взгляд на «новенького» в Двойке – Серёгу, похоже, означал, что она могла увидеть в нём какую-то опасность. Я даже предположил какую: напорист Серёга, чуть что – дров может о-го-го каких наломать. Но при этом почему-то её чары против него не сработали…
Тем временем Серёга продолжал:
– Знаешь, вот никогда не думал, что когда-нибудь так струхну, что спрятаться от девчонки захочется… Знаю, у других пацанов такое бывает. Но – не у меня! А тут я прямо рванул в кабинет зава! Типа, прячься хоть в берлоге у медведя, только прячься!.. Ну вот, здороваюсь с ним. Он, похоже, заметил, что я шарахнутый какой-то. А он меня помнил!
«Ты что, – говорит, – такой? Как новобранец перед военкомом… Ты ж не из пугливых, Лучин».
Тут я соврал, что вроде как слегка трушу – наверно ж, операцию пропишут. А так это всё надоело…
Но ты знаешь, Андрюха, пока я аппараты скидывал, пока зав меня на кушетке осматривал, у меня возникло дикое желание снова её увидеть – и уж тогда посмотреть ей прямо в глаза. Как смерти, ё-моё! Со всем партизанским бесстрашием!
Сразу тогда возникла мысль: поделиться ощущениями с Енотом. Но тут же появился стыд. Стыд за то, что трухнул! Ведь ещё вчера вечером не верил Еноту, считал его рассказ бредом, вымыслом ради любви, и вдруг…
Тут я, знаешь, про себя передразнил Енота: «Э, нет, – ничего я тебе не буду говорить! Какой страх? Просто показалось что-то. Ты уж достал всех своей Чёрной Медузой! Обычная девчонка… Но на фоне Медузы всякая фигня теперь мерещится». И уже про себя думаю: «Ты ж психолог, Серёга! Чего тут непонятного? Всё понятно!»
«Видел я её», – говорю потом Еноту, когда он вернулся с процедур, а у меня самого в тот день процедур ещё не было.
Говорю так, таким тоном – мол, ничего особенного… и покрасивее бывают.
А он мне с сомнением:
«А это точно была она? Откуда ты знаешь?»
«Да она, она. Я догадался, – и стал описывать девчонку. – Нормальная девчонка, кстати!»
Ну, про «нормальную» я ехидно так сказал…
«Ну, похоже на то, что она, – согласился Енот. – А вот насчёт „нормальная“ – ну-ну… посмотрим… То есть странного ты в ней не заметил ничего?»
– Абсолютно! – заверяю его, ну вот прямо честно-честно.
– Стали мы, в общем, наблюдать за этой Анькой вместе с Енотом… Я делал это, что называется, для прикола. Ну, как будто в игру с ним играли – в разведчиков, и типа я полностью верил во всё то, что он мне рассказывал – всё по правилам игры.
– Слушай, чё ты заладил: «Енот, Енот!» Ну, имя у парня есть? – перебил я Сергея.
– Енот – он и есть Енот, – отмахнулся Серёга. – А вообще – Димка он, я ж тебе уже сказал. Но он за «Енота» не обижается. И вообще – не перебивай. Так вот. О чём я говорил? Сбил ты меня с мысли, ёлы-палы, своими умными наставлениями.