Страница 5 из 95
6 января 2018 года
На следующий день ровно в 11-45 он стоял, прислонившись к полюбившейся уже колонне. Солнце выглядывало из-за облаков и честно пыталось греть. Но получалось мало. Зато снег переливался всеми оттенкам золотого. Вид завораживал. Мимо проехал мотоцикл, и Эш невольно залюбовался грацией девушки, что была за рулём. Ну и самим мотоциклом, конечно. Тот был небесно-голубого цвета с красивым граффити в виде молнии. Эш вспомнил своего скакуна, и понял, что безумно скучает по нему. И пообещал себе, что съездит за ним через пару недель. Обязательно съездит. Девушка уверенно развернула мотоцикл и направила на стоянку около галереи. "Интересно, кто эта нимфа?" – подумал Эш, и тут же осекся. Девушка сняла шлем. Рыжие волосы, стянутые до этого в тугой узел, рассыпались волнами по плечам. Зрачки Эша увеличились от удивления. Линда, понимая какой эффект произвела, улыбаясь, подошла ближе:
– Рада, что момент про пунктуальность Вы услышали. И да, доброе утро!
– Доброе, – это было единственное, что он смог вымолвить. Никогда бы не подумал, что это была та же самая Линда, чопорная и строгая, одетая вчера в деловой костюм и очки.
Не дойдя до кабинета, Линда поспешила поделиться радостной новостью с новым сотрудником. Через 2 недели должна бала состояться их первая выставка в этом году. К ним собирался знаменитый американский художник-импрессионист русского происхождения Андреас Монте. Он должен был привезти с собой 15 картин. И перед ними стояла нелегкая задача – не сворачивая текущие выставки, найти место для него. Даже не так. Отдать ему самое лучшее место, при этом не ущемив остальных. Ведь общепризнанный профессионал мирового уровня не часто разъезжает по другим странам. А если и ездит, то выставляется в столицах, а никак не в Ливерпуле. Так что это была большая честь для их галереи.
Проектирование и составление плана занимало основное время работы оформителей. А так как в их огромном отделе трудилось всего два сотрудника, Линда ждала от Эша, что он в короткие сроки освоит много других профессий: маркетолога, грузчика, осветителя, рекламщика и еще парочку странных, но не менее важных.
После обеда к ним заглянул директор. Седовласый невысокий мужчина, худощавого телосложения, в выцветшем сером в полоску костюме, без галстука и в старых потертых ботинках. Лицо его, покрытое морщинами, убегающими от уголков глаз и рта, было светлым, и от образа веяло теплом. Эшу он напомнил его деда, заботливого и понимающего, но в меру строгого. После небольшой беседы Мистер Эванс пригласил Эша в свой кабинет. Ему было очень интересно, кого же так долго и усердно ему рекомендовал друг. С мистером Коллинсом они дружили ещё со школы, и даже выбрали одно направление на двоих.
Живопись… Что это? Это однозначно больше, чем просто рисунки, это однозначно больше, чем просто краски и холст. Живопись – это не что. Это кто. Это твоя душа, мазками оставляющая след на бумаге, переплетающийся с сюжетами твоей фантазии. Это ты сам. Только вместо сердца, крови и судьбы – колкая щетина, грязная вода и шероховатое на ощупь полотно.
Так и для мистера Эванса и мистера Коллинса, когда-то просто Майкла и Энди, живопись была воздухом, вдохнув однажды который, выдыхать больше не захотелось. И пусть даже после школы их пути разошлись, они продолжали постоянно общаться и даже стали крестными детей друг друга.
Эш понравился директору. И не только как художник. Мистер Эванс увидел в нем работящего и усердного молодого человека. А еще он понимал, что Линде сейчас была нужна больше физическая, чем интеллектуальная помощь. А сложен Эш был хорошо.
– Надеюсь, Линда не успела загрузить Вас работой? – Как бы между прочим поинтересовался мистер Эванс.
– Пусть лучше загрузит, – ответил Эш, усаживаясь в удобное кресло напротив директора, который провел пальцем по полке позади его стола, стирая пыль, и, не поворачиваясь, спросил:
– Вы в курсе о нашей предстоящей выставке? Человек какого масштаба приезжает к нам? – и, словно невзначай, мистер Эванс бросил взгляд через плечо, продолжая рассматривать полку. На ней стояли почетные дипломы и различные награды, полученные его галереей за все годы работы. Их скопилось немало, и все они были покрыты толстым слоем пыли, потому что перебирая их, мистер Эванс впадал в такое уныние, словно эти бумажки обижали и унижали его, а не были достоянием гордости. Он остановился возле крайней рамки и о чем-то глубоко задумался. Эш кашлянул, понимая, что по-другому вывести мистера Эванса из оцепенения не выйдет.
– Да, и я сделаю все, что от меня потребуется. – Директор повернулся и, облокотившись на спинку своего высокого стула, улыбнулся. Той самой дедовской улыбкой.
– Приятно слышать, и, – он протянул руку, – добро пожаловать в нашу галерею. – Эш поднялся и ответил рукопожатием. – Надеюсь, она станет для Вас домом, как и для нас. – Эш понимающе кивнул, галерея для директора как еще один ребенок. Покидая кабинет, Эш обернулся. Отдаленно, но все же в директоре можно было разглядеть мистера Коллинса.
Вернувшись к Линде, Эш потер ладони, готовый с головой нырнуть в неизвестное. Менеджер Андреаса Монте успел прислать ей по электронной почте образцы работ, которые вскоре приедут на выставку, а также основные требования по размещению и освещению. Вопросами с таможней и транспортировкой картин должна была заниматься отправляющая сторона, но в письме значилось, что эта привилегия принадлежала их галерее, о чем Линда воодушевленно сообщила Эшу. И теперь эта проблема целиком и полностью ложилась на его крепкие, но поникшие плечи. Он осторожно вышел из кабинета, желая переварить новость так, чтобы Линда не усомнилась в его профессиональных качествах, и столкнулся лицом к лицу с лысоватым скрюченным старичком, разгоняющим тростью шаливших около полотен детей. Им оказался Тревор, смотритель галереи. И пусть внешне он был настолько дряхлым, что само его пребывание здесь удивляло, он вызывал уважение. Эш почтительно кивнул Тревору, не смея отвлекать того от важной миссии, и скромно следил из-за угла за работой старика. Бедняга оказался единственным смотрителем в галерее, и ему постоянно приходилось бегать между этажами, старательно оберегая экспонаты от назойливых детей и их не всегда невоспитанных родителей.