Дневник призрака

– Здравствуй, – ей было сразу понятно, что Виктор, справившись с растерянностью, взял себя в руки. Он не улыбался.

– Не ждал? – спросила Зина, сохраняя игривый, легкий, жизнерадостный тон.

– Честно говоря, нет, – сухо отрезал Барг.

– Ты давно в городе? – Крестовская проглотила горький комок, поняв, что он не поддерживает ее наигранной легкости.

– Да, давно. Уже несколько месяцев.

– Давай поговорим? – Зина как могла легко произнесла эту фразу, хотя сердце у нее выскакивало из груди.

– Да поздно уже, – Виктор отвел глаза в сторону, – и где? Мои родственники тебя, мягко говоря, недолюбливают и не позволят привести тебя в квартиру. А время сама видишь какое.

– На Дерибасовской есть кафе, которые открыты допоздна. Это же в двух шагах отсюда. И потом, мы можем пойти ко мне… – Зина почти умоляла.

– Нет, – Виктор решительно мотнул головой, – нет.

– Понятно, – вздохнув, Крестовская отбросила в сторону свой жизнерадостный тон. – Значит, ты не хочешь со мной разговаривать? – уже сухо спросила она.

– Не хочу, – твердо произнес Барг. – Нам больше не о чем говорить.

– Ну почему же… – горько усмехнулась Зина и добавила не без ехидства: – Мне, к примеру, было бы очень интересно узнать, почему ты не боишься ареста и НКВД? – Похоже, терять ей было уже нечего.

– Ты угрожать мне вздумала? – вкрадчиво отозвался Виктор. Голос его был полон ненависти.

– Нет, – уже совсем спокойно сказала Зина, – нет, что ты, я не угрожаю близким людям. А ты по-прежнему остаешься моим близким человеком, что бы ни произошло.

– Обстоятельства изменились. Игоря выпустили, – уклончиво ответил Барг, – и я смог вернуться в город. Я теперь работаю на государственном предприятии. На должности.

– Поздравляю, – без тени улыбки произнесла Крестовская.

– Тебе лучше меня забыть, – пытаясь прекратить разговор, сухо и четко сказал Виктор.

– Поэтому ты не искал меня, когда вернулся в Одессу? Даже попытки найти не сделал? Я хочу знать! – допытывалась Зина, чувствуя, что с головой погружается в отчаяние, и очень надеясь, что он этого не видит.

– Да, поэтому, – жестко отрезал Барг. – Ты же умная женщина, все должна понять.

– Когда женщине говорят, что она умная, значит, она ведет себя как полная дура да и выглядит так же, – горько усмехнулась Зина, стараясь спрятать слезы.

– Не начинай, – скривился Виктор. – Ты не та женщина, которую я ждал, – он замялся. – Лучше будет, если мы никогда больше с тобой не встретимся.

– Почему?! Ну почему? – воскликнула Зина, забыв мгновенно о том, что она себя контролирует. – Почему, объясни?!

– У меня есть женщина, – пожал плечами Барг. – Понимаешь? У меня есть другая женщина, Зина. И я счастлив. Я ее нашел и живу с ней. Ты должна понять, что, если бы я хотел видеть тебя, я бы тебя нашел. А я не хотел, – он снова пожал плечами, как бы удивляясь ее глупости.

Зина была готова к подобному. Она понимала, что может услышать что-то подобное, и изо всех сил снова постаралась держать себя в руках. Но она не могла подумать, что боль эта будет такой страшной. Она, эта боль, вонзилась в сердце, в мозг, в горло, в душу с такой силой, что Крестовская едва удержалась на ногах. На какое-то мгновение она даже перестала дышать, вмиг утратив эту способность, и все вокруг накрылось черным облаком.

– У тебя есть женщина… – через силу повторила она в отчаянии, потому что сейчас это был единственный способ спастись: повторить приговор.

– Да, есть, – кивнул Виктор. – Я встретил женщину, и я живу с ней. Я привез ее в Одессу.

– Но ты же любил меня! И все это неправда! – Зина даже не давала себе отчета, что унижается перед ним. Просто эта боль была столь чудовищной, что сознание просто отказывало ей.

– Ну а сейчас не люблю, – тем же сухим, безжизненным тоном произнес Барг. – Если бы любил, я бы появился. Нашел бы тебя. Так что извини. Мне больше нечего тебе сказать.

Развернувшись, он исчез в воротах. А Зина, не понимая, что делает, села на бордюр тротуара и закрыла лицо руками. Так, раскачиваясь, она сидела какое-то время, до тех пор, пока кто-то не тронул ее за плечо.

Она подняла голову. Перед ней, держась за руки, стояла пара – молодой человек и девушка.

– Женщина, вам плохо? – участливо спросил парень. – Почему вы сидите на земле?

– Плохо, – кивнула Зина, уставившись на их соединенные руки.

– Давайте мы вызовем «скорую помощь»! – звонким, счастливым голосом произнесла девушка.

– Нет, – помотала головой Зина, – спасибо, нет. Я… я домой пойду. И вы идите… И руки не разнимайте. Никогда.

Парень с девушкой переглянулись, удивляясь ее словам.

– Идите, – Зина, пошатываясь, поднялась с бордюра. – Я… я тоже пойду домой. – И она сделала несколько неуверенных шагов.

– Пойдем, – девушка потянула парня за рукав.

– Может, все-таки «скорую» вызвать? – все еще сомневался тот.

– Да ну! Пьяная она! Напилась сильно. Разве не видишь? – засмеялась девушка.

– Похоже, и вправду напилась… – задумчиво кивнул парень.

– Фу, какая гадость! Пьяная женщина! Что может быть отвратительней! Видишь, как тебе повезло со мной? – Девушка, бесконечно жестокая в своем счастье, смеялась все громче и громче. Правду говорят, что счастливые люди нечувствительны к горю.

Не слушая их больше, Зина поплелась прочь. Несколько раз она останавливалась, хватаясь за деревья или стены домов. Поздние редкие прохожие шарахались от нее. Зине казалось, что кто-то поднял ее вверх, а потом изо всех сил швырнул на острые камни. Выживет или разобьется – вопрос оставался открытым.

Наконец, добравшись к себе домой, она очень быстро разделась, легла в кровать и закрыла глаза. И, к своему глубокому удивлению, застывшему на краю сознания, почти сразу погрузилась в сон. Плотный. Тяжелый. Без сновидений.

Уже утром Крестовской стало понятно, что она выжила. Очнувшись на рассвете, она сразу подумала, что вот сразу же станет умирать от боли. Но ничего такого не было. Шоковая терапия оказалась целительной. То, что могло убить, заставило ее жить. Но и спать ей больше не хотелось. Одевшись, приведя себя в порядок, Зина пошла на работу.

Первая пара должна была состояться в главном корпусе в большой аудитории с огромными окнами. В этот ранний час в институте находился только сонный вахтер. Привыкнув к тому, что Крестовская часто приходит на работу раньше всех, а уходит позже остальных, он без лишних вопросов впустил ее в здание главного корпуса. А сам пошел досыпать в узенькую комнатушку на вахте, где стояла застланная грубым солдатским одеялом узкая кровать.

Зина быстро поднялась по большой мраморной лестнице и подошла к дверям аудитории. Как правило, они не запирались. Вечером тут хозяйничали уборщицы и оставляли двери открытыми. Поэтому Крестовская абсолютно не удивилась, увидев приоткрытой нужную ей дверь. По коридору гулял сквозняк. В аудиториях топили слабо. Зина в своем тонком пальто поежилась от холода. Толкнув дверь, она вошла внутрь.

Понятно, почему везде гулял сквозняк: огромные окна были нараспашку. Неужели это сделали уборщицы? Крестовская подошла к первому окну, чтобы закрыть его, и остановилась.

В аудитории кто-то был. Столы и скамьи в ней располагались как в амфитеатре – с возвышением. На самом верхнем ряду сидел человек, очень пожилой, почти старик – седые волосы, окладистая борода. На нем было серое пальто. И он совсем не был похож на студента.

– Что вы тут делаете? – крикнула снизу Зина, которой страшно не понравилось появление постороннего человека в институтской аудитории. – Здесь сейчас лекция начнется… Вы кто?

Старик не ответил, он продолжал спокойно сидеть, очень ровно, распрямив руки на коленях. Глаза его были широко раскрыты. Недолго думая, Крестовская решительно стала подниматься наверх. Вот и последний ряд.

– Вы меня слышите? – крикнула она, приближаясь к старику, и… осеклась. Медицинское образование плюс годы работы в морге патологоанатомом не дали ей ошибиться – старик был мертв. Перед ней сидел труп. Более того: все его тело – грудь, колени, лодыжки – опутывала широкая пеньковая веревка, заставлявшая его находиться в таком состоянии.