Наследие

Не очень долгая поездка по Москве. Мы с Фа Чжэном дольше искали по навигатору проезд к Екатерининскому дворцу, а когда добрались, пришлось ещё поколесить по улицам. Это было просто большое трёхэтажное здание, без особого изыска в архитектуре. Только немного высоких колонн в центре, разбавляли пресный вид. Понятия не имею к какой проходной я подошёл, но о моём визите знали и выделили провожатого. Нервного вида мужчина, дёрганный какой-то, всё время оглядывался и зыркал по сторонам, словно домушник, пробравшийся в богатый дом. Убранство коридоров примерно такое же, как и в Александровском дворце. Даже паркет похожий. Картины, каменные вазы, проходные комнаты. Большую часть пути мы шли по узкому коридору для прислуги. Что ещё удивило, так это обилие голосов на первом этаже. Дворец совсем не казался пустым, по нему сновали работники, важные мужчины в костюмах, много охраны. Из служебного коридора мы вынырнули у лестницы, на которой людей было ещё больше. Чем они здесь занимались и что ждали именно на лестницы стало понятно, когда нас остановила охрана на этаже. Пришлось ещё раз объяснять, зачем я здесь, показывать паспорт и только после этого меня пропустили. Мне показалось, что мастер из охраны, сидевший на стульчике поодаль, меня узнал, но я не помню, чтобы мы с ним пересекались раньше.

Уже этот коридор был пустым и тихим. Можно было услышать собственные шаги по паркету. У одной из дверей мой провожатый остановился, показал жестом, что могу войти и не дожидаясь, спешно сбежал в обратном направлении. Я Постучал. Примерно секунд через тридцать дверь открыла женщина в тёмном платье, скорее всего, прислуга.

— Я к Наумову Геннадию Сергеевичу. Матчин Кузьма.

— Проходите, — кивнула она, пропуская в прихожую.

Из первой небольшой комнаты я попал в пустую гостиную, а дальше, в рабочий кабинет, где обнаружил ректора МИБИ и молодого парня, лет пятнадцати. Наследник, можно не гадать. Общее сходство с отцом сразу бросалось в глаза. Тёмный полувоенный френч ему шёл.

— Добрый вечер, — я коротко поклонился.

— Кузьма Фёдорович, проходи, — сказал Геннадий Сергеевич. Он сидел в кресле, рядом с книжными шкафами. — Представляю тебя Николаю Ивановичу, наследнику и будущему правителю Российской Империи.

— Рад знакомству, — сказал я.

— Я тоже рад, — сказал парень. Он сидел за столом и что-то писал в ежедневник. Промокнул страничку специальной подушечкой, чтобы чернила не размазались, затем вложил чистый листок, закрывая ежедневник. — Геннадий Сергеевич рассказывал о Вас только хорошее. Говорил, что не встречал прежде таких талантливых и сильных молодых мужчин.

Я пытался вспомнить, можно ли было выражать сочувствие в связи со смертью его отца. Или это делается как-то по-другому.

— Примите мои соболезнования, — в итоге сказал я, чтобы не затягивать.

— Спасибо, — он ещё раз кивнул. — Отец ушёл слишком внезапно. Когда он особенно нужен… Я попросил Геннадия Сергеевича позвать Вас потому, что нашёл кое-что в личной библиотеке отца. Документы, принадлежащие Матчиным.

Я удивлённо посмотрел на наследника затем на ректора. Всего на секунду мне показалось, что Геннадий Сергеевич удивился. Николай не говорил ему, зачем хочет поговорить со мной?

— Я видел Ваше выступление на турнире и меня оно поразило. Особенно первый бой. Это было смешно, — он улыбнулся, немного сдвинулся, чтобы вынуть что-то из верхнего ящика стола. Толстая тетрадь в мягкой обложке, перетянутая длинной ленточкой, чтобы не раскрывалась, а, может, чтобы листы не выпадали. Обложка матово-синяя, без имени и каких-либо пометок. — Насколько я понимаю, это тетрадь Вашего отца. Я прочёл первую страницу.

— М… Спасибо, — я подошёл, чтобы забрать тетрадь.

— Вы придёте на траурную церемонию в Санкт-Петербург? — задал неожиданный вопрос Николай.

— Да. Не уверен, что меня пропустят в собор, но в Питер я уезжаю завтра и буду там до самого окончания траурных мероприятий.

— Ценю вашу поддержку, поэтому попрошу, чтобы Вас пропустили внутрь, — сказал он. — Будут ещё мероприятия, о которых пока нельзя говорить, поэтому не уезжайте сразу.

— Хорошо, — вот теперь в моём голосе промелькнуло подозрительность, которую я не успел спрятать.

На несколько секунд повисла пауза. Сказать, что я был удивлён, значит, ничего не сказать.

— С вашего разрешения я пойду, — опомнился я. — Надо подготовиться к поездке. Вы всегда можете рассчитывать на меня и если что-то понадобится, то всегда приду на помощь. И спасибо за тетрадку, это очень… кхм, спасибо.

— Это Вам я должен сказать спасибо. Геннадию Сергеевичу. Когда знаешь, что есть люди, на которых можно положиться, пережить любые неприятности легче.

— До свидания, — я ещё раз коротко поклонился, вышел из комнаты.

Может, мне только показалось, но слова «пережить» он произнёс так, словно всерьёз опасался за свою жизнь. Николай, в отличие от отца, произвёл на меня положительные впечатления, пусть и показался скрытным. Взять хотя бы ровный голос, в котором эмоции проскальзывали едва заметно, исключительно для того, чтобы он не звучал холодно. Весь обратный путь я проделал в одиночестве, почти машинально сворачивая в нужные коридоры, думая об этой короткой встрече. А ещё тетрадка обжигала руки.

Несмотря на холодную погоду, Фа Чжен ждал в машине на стоянке недалеко от дворца. Я попросил отвезти меня обратно в институт и всю дорогу боролся с искушением заглянуть в тетрадку. Вертел её в руках, заметив, что под обложкой, прижатой лентой, лежал сложенный листок. Подцепив, вытянул. Было ещё достаточно светло, чтобы прочитать короткое письмо. Написано чернилами на листе из ежедневника. Сверху дата: «4 ноября».

«Дорогой друг, эту тетрадку я нашёл случайно, в особом тайнике отца. Об одном тайнике я знал, второй найти не составило труда, а третий меня удивил. Чтобы показать важность этой находки, скажу, что помимо неё там хранились компрометирующие бумаги, которые никогда не должны были увидеть свет. Я торопился, так как великий князь Разумовский настойчиво пытается пробиться в кабинет отца, но теперь он найдёт лишь разочарование. Не знаю, что в тетради, успел прочитать только первую страницу. Будь осторожен.

Твой друг.

Николай».

Перечитал два раза. Оказывается, наследник обладает неплохим чувством юмора. Прочитав о «нахождении разочарования», я улыбнулся. Свернув письмо, убрал в карман. Пока император находился при смерти, Николай шарил по его кабинету?

Достав телефон, набрал номер брата.

— Да Кузя, слушаю, — послышался его голос. Судя по задумчивому тону, он решал какую-то сложную проблему.

— Мы завтра едем в Питер и нужен будет автобус. Ты с нами?

— У меня дела. Разбираю бумаги из порта, и ещё надо пару контрактов подписать. Маму возьми обязательно, а то она сначала меня съест, а потом тебя, как вернёшься.

— Меня наследник пригласил в Петропавловский собор на главное мероприятие.

— О, — удивлённо протянул он. — Завидую. Посмотрю на тебя по телевизору. Это будет забавно.

— Ага, обхохочешься, — вздохнул я. — Я ещё позвоню.

— Хорошо. На связи.

— Пока, — я положил трубку.

К вечеру начался очередной снегопад. По большей части снег таял, но где-то уже лежал тонким слоем. Если до утра будет сыпать, то появятся самые настоящие сугробы. А ещё гололёд. Перед нами как раз шёл грузовик коммунальных служб, рассыпая на дорогу реагент. Мы пристроились за ним, двигаясь гораздо медленней потока.

— Следят, — сказал Фа Чжэн. — От дворца.

— Пусть, — махнул я. — Как будто мы можем куда-то поехать кроме МИБИ. Хотя… Как высадишь меня, пару кварталов покатайся, если слежка останется, возвращайся к воротам.

— Хорошо, — кивнул он.

Я обернулся, пытаясь понять, какая из машин едет за нами. Так сразу и не скажешь. Высадив меня, Фа Чжэн позвонил через пару минут, сказал, что хвост отстал. Попросил его оставить машину не на стоянке рядом с МИБИ, а ехать сразу на базу. Чтобы завтра он приехал уже на автобусе. Вроде бы не такая большая неприятность, но слежка напрягла.