Наследие

— Уговорил. Если глава рода ничем не загрузит, можно поехать пообедать, а потом в клуб.

— Вот это другое дело, — обрадовался Кирилл. — Отец не любит долгие пустые разговоры, решите всё быстро, вот увидишь.

Довольный таким развитием событий, Кирилл развернулся и поспешил в обратном направлении. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся в боковом коридоре. Странный парень. И слова периодически проскальзывают подходящие больше уличному хулигану, чем наследнику рода.

Пройдя через распахнутые двери проходного коридора, я оказался в специфической приёмной. В том плане, что любой гуляющий по коридору, будет проходить мимо стола секретаря, мозоля ей глаза и мешая работать. Может, конечно, здесь никто посторонний и не ходит, но всё равно странно выглядит. Приёмная комната довольно просторная. Справа мягкий диван, выполненный в старинном итальянском стиле. Перед ним журнальный столик со свежей прессой. Слева от двери массивный угловой стол секретаря. В углу за ним вырванный из кухни угол, в виде пары шкафчиков со столешницей. Массивная кофеварка, электрический чайник и, наверняка в одном из шкафчиков притаилась микроволновка. Выходит, что хозяин много работает и проводит в кабинете уйму времени. Секретарь — красивая женщина лет тридцати пяти. Узкие очки в серебряной оправе, волосы собраны в тугую причёску.

— Кузьма Фёдорович, — меня узнали сразу, едва женщина подняла взгляд. Встала, вышла из-за стола, чтобы открыть дверь. — Пётр Сергеевич Вас уже ждёт.

За дверью оказался небольшой, изогнутый под прямым углом коридор. Когда входишь в него, на глаза попадается большой портрет незнакомого мужчины, стоящего в полный рост у стола. Судя по одежде, а это был военный мундир, и вещам, лежавшим на столе, картина написана лет двести назад. За поворотом коридора сразу открывается просторный кабинет. Огромный рабочий стол, на котором стоят сразу три широких монитора. В углу телевизор, без звука показывающий новостной канал. К главному столу примыкает ещё один, где могли сесть посетители.

Глава рода Наумовых выглядел почти как точная копия ректора МИБИ. Тот же рост, широкие плечи, тёмные с проседью волосы. Костюм на нём сидел как влитой, но, казалось, кимоно для занятия дзюдо смотрелось бы более органично. Разве что взгляд у ректора волевой и решительный, а его брат смотрел больше по-деловому, как будто сейчас начнёт отдавать распоряжения. Нужно сказать, что он достиг большого успеха в развитии и ощущался как сильный мастер.

— Доброго дня, — поздоровался я, проходя к столу.

— Здравствуй, Кузьма Фёдорович, — глава рода встал, обошёл стол, чтобы пожать мне руку. Вот теперь я сообразил, на кого похож Кирилл. Почти вылитая копия, только выше ростом и не так широк в плечах. Зато взгляды и жест рукопожатия был почти одинаковым. — Проходи садись.

Возвращаться глава рода к рабочему месту не стал, усевшись напротив. В этот момент в кабинет вошла секретарша с подносом в руках. Поставила перед нами две чашки кофе, вазочку с рафинадом и сливки в запечатанных пластиковых десятиграммовых упаковках. Пётр Сергеевич легко распечатал сливки, подсластил кофе кусочком сахара и постучал ложечкой размешивая. К сливкам я равнодушен, но вот сахара положил четыре кубика, чтобы быстрее восстановить силы.

— Вчера ко мне старый князь Дашков приходил, — сказал он, пригубив кофе. — Ругался, говорил, что Матчины обещали войти в его род.

— Обещали подумать, — я пожал плечами. — А он обещал сделать нам документы. Никаких договорённостей и обязательств у нас с ними нет. Документы — это его заслуга?

— Нет, — Пётр Сергеевич покачал головой, едва заметно улыбнулся. — Они пошли напрямую к императору, получили отказ. Затем решили надавить на людей в министерстве. Солидные люди, а работают грубо и неумело. Насчёт документов. Вчера всё прошло и попало в архив, как положено. Матчины — первая семья, вошедшая в наш род за последние семьдесят лет. В прошлый раз это случилось почти сразу после окончания Второй мировой войны. И взаимоотношения между нами будут складываться из того, насколько хорошо ты понимаешь, что такое дворянское сословие.

— Если вкратце, то предки Ваши обратили службу в заслугу, приобретая потомству нарицание благородное. Сословие дворянское награждено большей личной свободой и правом на собственность, но обязано служить военной и прочей государственной службой, — несколько вольно процитировал я классика.

На минуту в кабинете повисла тишина. Пётр Сергеевич смотрел на меня несколько удивлённо.

— Действительно, — в итоге сказал он, — и не прибавить, и не убавить. Да, мы награждены большей личной, — он сделал ударение на этом слове, — свободой. И это значит, что за преступление судить нас будут не так, как простых граждан. Что очень часто вызывает у людей негативную реакцию. Многие думают, что у нас есть только привилегии, забывая, что мы обязаны, — выделил ещё одно слово, — службой, чаще всего военной. Если случится война или мятеж, каждый из нас, обязан выступить в защиту Российской Империи.

— Так почти везде, кроме СГА и пары стран, — согласился я. — В той же Японии мастер из самого захудалого клана обязан пойти воевать, защищая империю. И отказаться он не имеет права, даже если в предыдущей войне был искалечен и максимум на что способен сейчас, это держать в руках самурайский меч.

— Приятно видеть здравомыслие хоть у кого-то из молодого поколения, — его взгляд немного потеплел. — Мой младший сын, ты с ним примерно одного возраста, относится к этому слишком легкомысленно. Думает только о девушках, дорогих машинах и развлечениях. Всё потому, что у рода нет больших проблем и разногласий с другими. Сфера нашего интереса специфична, и только род Судских я могу назвать конкурирующим. Важно, чтобы так оставалось как можно дольше, — глава рода встал, прошёл к своему столу и нажал кнопку на телефоне. — Если Никодим Михайлович появился, пусть зайдёт.

— Хорошо, — послышался голос секретарши.

— Так вот, Кузьма, — он вернулся к столу, пригубил кофе, сделал небольшую паузу. — Насколько я знаю, ваша фирма наёмников специализируется на особых военных операциях. Не хочу разбрасываться таким потенциалом и предлагаю весь состав наёмников сохранить. Пусть под другой вывеской, к примеру, той же частной армии. У рода есть служба внутренней безопасности, но для серьёзных и затяжных противостояний она не годится. Как ты смотришь на такое предложение? С финансовой точки зрения, род готов оплатить или продлить все контракты, будь то техники, наёмники или даже мастера. Базу подберём в пригороде столицы, оружие, технику, всё что нужно закупим. Потребуется только вести грамотную отчётность, а все расходы лягут на род.

— Звучит хорошо, — согласился я, подумав, что он придумал отличный способ взять нас под контроль. Не скажу, что посадит на короткую цепь, но существенно ограничит в манёврах. Плохого ничего в его предложении не было, даже наоборот, но всё будет крыться в мелочах. — Только я далёк от дел фирмы, вам надо с Александром, моим старшим братом поговорить. Вот только как другие отнесутся, что у Наумовых появилась небольшая, но сильная частная армия?

— С уважением отнесутся, — хищно улыбнулся он. — И большой осторожностью.

— Что по поводу нашей собственности?

— Сами решайте, как ей распорядиться. Хотите, продайте часть или пустите в дело. Налоги на прибыль и землю платите сами. Могу посоветовать несколько хороших бухгалтеров. Сразу скажу, что я требую от любой семьи, занимающейся бизнесом, взносы в виде девяти процентов от прибыли. Эти деньги поступают в казну рода и идут на его развитие и особые траты, такие как содержание небольшой армии.

«Девять процентов» прозвучало обнадёживающее. Мама рассказывала, что многие семьи в японских кланах отдают от пятой части, до четверти прибыли. Были случаи, когда забиралась половина, но это скорее исключение, если клану срочно требовались деньги.

— Разрешите? — в кабинет заглянул грек носивший смешную фамилию Салют.

— Никодим Михайлович, проходи, — сказал глава рода, делая жест на стул во главе приставного стола. — Знакомься, наш ведущий специалист, выражаясь современным языком — финансовый менеджер, Никодим Михайлович Салют.