Страница 44 из 65
— Некоторые участницы ведь домой уехали. После них остались свободные места.
— С кроватей убрали белье, — отрезала Оливия. — Наверное, нас проверяют и на умение уживаться с соседками. В таком случае, я это испытание провалила.
Между нами снова натянулась тишина. Хрустальная и звонкая. Тронь — трещинами пойдет, осколками рассыплется. Слышалось даже, как маглюмы за окном рассекают воздух и колышут листья.
— Я уверена, что именно Роттильда самозванка, — подытожила в конце концов Оливия. Ее лицо сделалось серьезным и недвижимым, как восковая маска. Под глаза легли черные тени.
— Самозванка? — я насторожилась. — Но с чего бы вообще самозванцам быть во дворце?
— Двадцать одна участница, — заметила Оливия. — Ты слышала о правиле двадцати? Исключений никогда не фиксировали!
— Да, но самозванка, наверняка, отсеялась еще в первом испытании, — проговорила я. — Ведь его невозможно пройти, если Филлагория тебя действительно не поцеловала.
— Она как-то его обошла, — краснота снова поплыла по щекам Оливии. — Со своими алхимическими примочками. Я уверена.
— Просто Роттильда тебе не по душе, вот и все.
— Она не должна стать королевой, — процедила Оливия сквозь зубы.
— Ты станешь ею скорее, — успокоила я девушку. — Кстати, если хочешь, можешь поспать на моем месте сегодня ночью. Все равно я не засну.
Глаза Оливии загорелись надеждой:
— Н-нет… Я не могу твою кровать занимать.
— Я настаиваю, — обхватила плечи Оливии крепкой хваткой и легко подтолкнула к своей двери. — Приди в себя, отоспись и не нервничай. Филлагория справедлива, она все сделает правильно. А уж самозванку на трон точно не пустит!
Оливия вздернула подбородок, и я впервые в жизни увидела, как она улыбается. Без издевки, без сарказма: как самый обычный человек.
Спать не хотелось. Совершенно. Всю ночь я шаталась по запаянной с двух концов секции, как глиста по кишке, считая маглюмы в деревьях и звезды в облаках. И думала, много думала… О своем происхождении, об отце: самом любимом и преданном, о поцелуях Рэнимора и его искрящихся глазах и об Олафе с его страшным посланием.
Что, если его разум действительно отбило, и он рискнет повести «Воронов» на дворец? Кем я стану тогда? И чью сторону приму?
Глава 46
На завтрак подавали овсяную кашу, яйца всмятку и нечто, похожее на кексы. Только, в отличие от сладкой выпечки, шедевры современной кулинарии упаковали в большие листья ревеня. На вкус подобия кексов оказались таким себе: будто тесто смесили из рубленой травы. Земледельческими, но никак не королевскими, хотя, возможно, недосыпание сделало меня слишком придирчивой. Кто-то доверчиво проговорился, что странное блюдо предложила одна из выбывших девушек.
После трапезы Хельга и Андара собрали нас в зале для торжественных приемов: без окон, с темными колоннами и мрачной ониксовой мозаикой под потолком. Я даже начала сомневаться, что нам действительно выделили свободный день. Мероприятие больше напоминало расстрел или показательную порку. Во всяком случае, когда нас выстроили шеренгами, мы стали походить на узниц: осанкой и выражением лиц — так точно.
— Завтра во дворце пройдет большое торжество, — объявила Хельга мрачновато. — Развлекательная программа с участием известных танцоров, артистов, ораторов и бардов. И каждая из вас, как вы уже догадались, примет участие в этом чудесном празднике. Вы будете стоять на одной сцене с самыми красивыми и почитаемыми людьми Аэрии!
Мне сразу захотелось провалиться сквозь землю. Сбежать без отчаянных попыток выкрутиться. Однако, воздух за моей спиной расколыхали взволнованные охи. Кто- то даже завизжал от восторга: мне почудилось, что это была Ровена.
— Каждая из вас, наверняка, уже решила, что будет делать, — робко встряла Андара.
— И мы обеспечим вас не только возможностью порепетировать с лучшими дворцовыми танцорами и музыкантами, но и костюмами! Ваш сценический облик определяете вы, вы и только вы сами, а королевские модистки помогут вам воплотить даже самые смелые ваши идеи.
Я оглядела поредевшую толпу и не заметила ни одного недовольного лица. Даже Лусьена заносчиво улыбалась и покусывала губу: так, будто готовилась уделать всех конкуренток одним хлопком ладони. Может, лучше сдаться сразу? Тяжело определиться, какой талант показывать, если в твоем распоряжении нет ни одного.
— Сначала посетите цирюльный зал и расскажите модисткам и цирюльницам о своих предпочтениях в костюмах, — принялась ориентировать нас Хельга. — После того, как будете готовы, прикажите вашей визиолле отвести вас в танцевальный, музыкальный или сценический залы. Там вы сможете получить помощь лучших специалистов своего дела и порепетировать.
Ладно. Хотя бы первый шаг я поняла. С остальным надеялась разобраться по ходу событий.
В цирюльном зале царили шум и гам. Шуршали ткани, трещали ножницы, позвякивали застежки. Сантиметровые ленты выставляли хищные ядовито- оранжевые языки, ярко-алые веревочки обвивались вокруг шей и запястий. Почувствовав, что грядет обмер, я постаралась отделиться от толпы: не хватало еще снова комплексовать из-за того, что умудрилась вымахать с папу ростом и почти с папу шириной. Но попытка пошла крахом. Альви, подоспев неизвестно откуда, поволокла меня в самую гущу событий.
Модистка перехватила меня так быстро, что я и моргнуть не успела. Лишь стояла, растерянно таращась в помпезный потолок, пока меня опутывали, будто паутиной, сантиметровыми лентами. Сложнее всего оказалось описать, какое платье я хочу. Действительно: какое, если я даже не знаю, как покажу себя завтра! В конце концов, я почти полностью положилась на вкус модистки.
Карандаш скользил по желтоватому листу, умело отрисовывая эскиз платья. Длинный рукав, чуть расклешенный книзу, воротник-стойка. Грудь, правда, я слишком сильно открыть не разрешила, но разрез на эскизе нарисовать позволила, как и несколько оборок на другой стороне подола. А вот ткань выбрала сразу. Чернично-фиолетовая со сдержанным изумрудным блеском, тонкая, но при этом очень прочная на разрыв, она сразу притянула мой взгляд и не отпустила. Это была любовь с первого взгляда.
Еще дольше пришлось описывать цирюльницам, что я хочу видеть у себя на голове. По правде говоря, мне ничего особо и видеть-то не хотелось: лишь бы волосы в глаза не лезли, да без лишних вывертов. В итоге я попросила почти такую же прическу, что и на аудиенции. Выпендриваться не хотелось, а уж коли я решила поскорее слиться — и подавно.
— Готова? — Альви подхватила меня под руку.
— Я хотела Бруну подождать, — буркнула я, оглядываясь на подругу, что отчаянно спорила с модисткой, исправляя эскиз. Кажется, ее выбор затянется.
— Ей в другой зал, — отметила Альви. — Она стихи будет читать. А ты — петь.
— С чего ты взяла? — Я остолбенела. Была готова бежать прочь, сверкая пятками.
— Бруна сказала, — Альви пожала плечом.
— А с каких это пор она за меня определяется? — возмутилась я, попутно понимая, что решила-то подруга правильно. Я по-прежнему не знала, что выбрать. А уж на вокале найдется уйма возможностей опозориться сполна и вылететь с отбора! Когда я уйду отсюда, гнетущих мыслей в голове не останется.
— Наверное, просто решила помочь, — пропищала Альви и настойчиво потянула меня за руку. — Пойдем. Я тоже в вокальный зал.
Визиоллы провели нас цепью перекрещенных коридоров, заставили спуститься по лестнице, и мы неожиданно обнаружили себя у парадного входа. Но неразумные проводницы и не думали останавливаться: пролетев под навесом тени и оставив за собой искрящиеся спирали, они провели нас мимо уже знакомого мне зала с экраном на стене и пышными креслами, мимо общественной уборной, и затащили куда-то на глубокие задворки. Там, в полумраке, пахнущем паутиной и лакированным деревом, обнаружился полутемный квадратный зал. По бокам от входа скалились белыми клавишами два одинаковых рояля. Эхо наших шагов, едва мы переступили порог, стало объемным и почти устрашающим.