Страница 15 из 185
11 февраля Шеварднадзе прилетает в Оттаву на совещание ОБСЕ и тут же, на встрече с Бейкером, сообщает что, от имени Горбачева, готов согласиться с отказом от требования о симметричном уровне войск НАТО и СССР в Европе.
Бейкер, о «просвещении» которого так трогательно заботились члены клуба Семаго, был поражен легкостью капитуляции; разумеется, США не замедлили развить успех. 27 февраля Буш позвонил Горбачеву и поставил его в известность, что на совместной встрече он и Коль приняли решение о полноправном членстве Германии в НАТО.
Это было уже настоящее унижение, на которое Горбачев не только не сумел ответить должным образом, но, кажется, даже и не понял, что означал переход к такому «уведомительному» порядку отношений. Как не понял и того, сколько издевки было в пышных торжествах, устроенных по случаю его последнего официального визита в США, в узких кругах названного «Рождеством в июне». Позиции были сданы бесповоротно, и с президентом СССР можно было уже не считаться. Год спустя, в июле 1991 года, во время визита Горбачева в Лондон «семерка» отказала ему в предоставлении финансовой помощи. Позже стал известен циничный комментарий Буша к этой развязке: «Парень, похоже, разбит в пух и прах, не так ли? Чудно. Он всегда был неплохим «продавцом», но не на этот раз. Думается мне, не потерял ли он чувство реальности» [129].
Советская мощь была окончательно обездвижена в августе 1991 года. Осенью влиятельный американский журнал «Форин аффейрс», который, по мнению многих, в значительной мере выражает точку зрения Госдепартамента, опубликовал статью Бжезинского, где победа над СССР в «холодной войне» описывалась в выражениях — и образах — предельно конкретных и узнаваемых: «Это было функциональным эквивалентом капитуляции в железнодорожном вагоне в Компьене в 1918 году или на американском линкоре «Миссури» в сентябре 1945 года». Следующий этап был обозначен не менее конкретно: «Единство собственно России может скоро тоже оказаться под вопросом».
Одновременно бывший представитель США в ООН Дэвид Эбшайр, бывший посол США в ФРГ Роберт Бэрт и директор ЦРУ Джеймс Вулси представили доктрину «преображенного Атлантического Союза», сопроводив ее более чем недвусмысленным комментарием: «Сторожевой пес нужен, и НАТО является логическим кандидатом на эту роль». Сторожить «псу» отныне предстояло, однако, не только историческое западное пространство. Генсек НАТО Манфред Вернер, «отец» программы «Партнерство во имя мира», расширил задачи: «Ключевым моментом трансформации НАТО является распространение его влияния на страны Центральной и Восточной Европы и новые независимые республики Советского Союза».
А французский политолог Пьер Беар в работе «Геополитика для Европы» дал обобщающий прогноз: «Отныне разрушение постсоветского пространства пойдет «концентрическими кругами».
Наступала эпоха передела советского наследства, и локальные войны, очаги которых к тому времени уже загорались на территории бывшего СССР, обретали свой истинный смысл и значение как инструменты реструктуризации Хартленда, все больше увязываясь в единое системное целое с событиями на Ближнем Востоке, в Югославии и Афганистане.
Глава II
Схождение лавины
Общеизвестные истины не становятся менее верными от повторения. Но, к сожалению, нередко сама частота повторения, вызывая эффект привыкания, затрудняет понимание их истинности. И тогда требуется определенное психологическое усилие для того, чтобы вновь осознать важность некоторых вещей. Именно так и обстоит дело сегодня в России с проблемой энергоресурсов в новом веке и тысячелетии и напрямую сопряженной с ней концепцией «золотого миллиарда».
Кажется, она не сходит со страниц печати, подробно исследована и описана в том числе и российскими учеными [130]; само понятие «золотой миллиард» стало штампом. И тем не менее, почти полностью отсутствует [131] понимание системных связей «золотого миллиарда» с серией войн последнего десятилетия XX века и теми тектоническими сдвигами, которым открыло путь крушение СССР. Наше общество все еще — в немалой своей части и вопреки горькому опыту истекшего десятилетия — готово видеть в этом крушении торжество демократии, наивно веруя, что и Запад, добиваясь победы в «холодной войне», руководствовался именно и прежде всего целями глобального утверждения этой самой демократии. А между тем, еще в 1990 году, когда Союз доживал последние месяцы, в США вышла очередная книга знаменитого футуролога А. Тоффлера «Сдвиг власти», в которой он писал: «Подобно сдвигу тектонических плит перед землетрясением, надвигается одно из уникальных событий в мировой истории — революция самой сущности власти» [132].
Суть этого сдвига — в отказе Запада от самой идеи равенства, которая лежит в основании принципов представительной демократии. Страны «золотого миллиарда», теснимые океаном требующего своей доли, но оставшегося за пределами благосостояния человечества, неизбежно, для защиты своего уровня жизни, будут искать методы управления иного рода. Локальные [133] войны конца XX века по многим параметрам могут считаться полигоном отработки и испытания таких методов.
Профессор одного из институтов Принстонского университета Питер Кэнен прогнозирует: будущий мир «может быть разделен на богатые, стабильные государства и море государств-неудачников. Возможна даже холодная война». Другие более откровенны. Так, американские военные высокого ранга писали еще в 1970-е годы: «Мы стоим перед мрачной перспективой мира, в котором слишком много людей и слишком мало ресурсов [134]. Обостряется противоречие между стремлением высокоразвитых стран поддерживать свой высокий уровень жизни и стремлением других стран просто выжить. Это будет мир, где силой и только силой [135] можно будет обеспечить неравное распределение ресурсов, которых не хватает» [136].
«Только силой!» Яснее не скажешь; курс же на одностороннее разоружение, а затем и самоликвидацию СССР, составивший, за вычетом уже безнадежно устаревшей и потому смешной квазидемократической риторики, самую суть, сухой остаток процесса, названного перестройкой и в этой своей части описанного в первой главе, резко увеличил возможности подобного силового обеспечения неравенства и соответствующего перераспределения энергоресурсов как его необходимейшей основы.
Генерал Пьер-Мари Галуа, автор книг «Солнце Аллаха ослепляет Запад», «Кровь: Запад, Ирак», «Кровь нефти. Босния», одним из первых зафиксировал переход от теории к практике и, резко осудив войну в Заливе, обозначил связь новой реальности с поражением России в «холодной войне». В дни, когда Россия, поддавшись либерально-капиталистическому соблазну, семимильными шагами уходила со сцены всемирной истории не только как сверхдержава, но и просто как великая держава, Галуа, ярый русофил, вынужден был констатировать печальную очевидность: «В наши дни либерализм, капитализм не приобрели необходимой мудрости и не стали человечными, гуманными, на что всегда на словах претендовали. Капитализм при своей изощренности, закамуфлированности стал еще более агрессивным, алчным. Усилился авторитаризм, жестокий, без сердца. Большая часть населения осталась за чертой бедности. Либеральные амбиции, экономические и политические, вылились в войны». А ведь этого не случилось бы, добавлял Галуа, если бы Россия не потерпела крах.
В условиях такого краха для США, на долю которых приходится 5 % населения Земли и 40 % производимой в мире энергии и которые давно сформулировали доктрину своего глобального господства [137], открылись новые головокружительные возможности — не только стратегически выгодной для них реструктуризации пространства, но также и овладения контролем над источниками энергоресурсов и путями их транспортировки.
129
«Правда», 15 июня 1996 года
130
см., в частности, Сергей Кара-Мурза, «Концепция «золотого миллиарда» и новый мировой порядок»
131
причем, именно у нас в стране
132
A. Toffler. A power Shift. New York, 1990, p. 4
133
впрочем, с учетом растущей роли международных организаций в их юридическом прикрытии и обеспечении, локальность эта становится весьма условной
134
курсив мой — К.М.
135
курсив мой — К.М.
136
Strand Strategy for the 1980-s. Washington, 1979, pp. 61–62
137
Pax Americana