Морской лев

– Атомной.

– Так у вас и подводные лодки имеются? – спросил Захаров.

– Ты Ваньку-то… э-э… ломать перестань, а то быстро на нарах… э-э… окажешься, – не вытерпев, заревел генерал.

Захаров вздрогнул и понял, что сейчас все это закончится и он так и не узнает, зачем его сюда вызвали.

– Я Ваньку не ломаю, только вы, по-моему, какие-то сказки рассказываете, – виновато ответил он после паузы.

– Значит, я сюда прикорячился… э-э… из Москвы, чтобы тебе сказки рассказывать? – жестко спросил Шкворин. – Я же тебе сказал… э-э… что в миниатюре целая армия, а подводная лодка пока только одна… э-э… но скоро, думаю, мы получим вторую.

– Какого класса? – этот вопрос у Захарова сорвался автоматически.

– Класс «Морской лев»… э-э… если это тебе о чем-либо говорит. Я вижу, тебе… э-э… это все же интересно, – оттаял генерал.

– Конечно, интересно, я же подводник, и, если приглашаете на службу, мне интересно все, что с ней связано. Вы можете мне назвать номер проекта?

– Нет, я не знаю… э-э… никакого номера. Во всяком случае… э-э… в будущем никаких номеров не будет. Что я могу вам сказать про нее… э-э… Это новая разработка… э-э… такие лодки появятся только лет через двадцать -двадцать пять.

– Интересно, – Захаров входил в азарт. – А какие-то размеры, технические данные можете сказать?

– Да нет же… э-э… какие технические данные… э-э… я тебе должен сказать. Приедешь на базу… э-э… там все сам узнаешь. Ну, как, согласен у нас работать?

– Еще не знаю.

– А о том… э-э… что тебе вышак корячится, – об этом… э-э… ты знаешь? – генерал так неожиданно повысил свой голос, так что Захарова вновь передернуло.

– Что, простите, корячится? – спросил он.

– Шестой коридор – вот что… э-э… вон там… э-э… за дверью твоя смерть стоит, а ты… э-э… все про нумерацию проектов спрашиваешь. Тебе надо… э-э… думать о своей жизни… э-э… а не о сказках.

В кабинете повисла пауза. Захаров собрался с мыслями, серьезно сказал:

– Хорошо, какой выход вы предлагаете мне?

– Ты принимаешь… э-э… мое предложение, и мы добиваемся закрытия… э-э… твоего дела.

– Вот так, прямо сейчас? Я так не могу.

– А когда? Когда тебя на Колыму… э-э… что ли отправят? Так ты нам тогда… э-э… и не нужен будешь.

–  Но я все равно не могу так сразу согласиться, вы хотя бы ответили, где придется служить, когда может переехать ко мне моя жена?

– Что, о комфорте… э-э… заботишься? Правильно. Небось, на одном-то… э-э… героизме надоело жить. На этот счет не беспокойся. База находится на Командорских островах… э-э… приедешь, увидишь, так понравится… э-э… не то, что на этой свалке служить. Жена, конечно, не сразу сможет… э-э… к тебе перебраться, думаю… э-э… только через годик-другой. Все зависит, как у тебя… э-э… там дело пойдет. Если согласишься… э-э… трехкомнатной квартирой обеспечим в центре Петропавловска-Камчатского. Зарплату будешь… э-э… в шесть раз больше получать, но за это и с тебя спросим. Как приедешь на место… э-э… так тебе придется сразу вплотную заняться подготовкой «Морского льва» к выходу в море… э-э… для выполнения возможных боевых задач. Работы у тебя… э-э… сейчас будет хоть залейся. Придется, наверное… э-э… по двадцать четыре часа в сутки заниматься подготовкой экипажа. Надо бы… э-э… провести еще раз ходовые испытания лодки… э-э… потом еще раз осмотреть технику. Вот уж, когда все это и еще многое другое сделаешь… э-э… тогда и жена к тебе сможет приехать. Да, чуть не забыл… э-э… за это время мы подготовим еще один экипаж, и ты получишь отпуск на полгода… э-э… с обязательным возвращением на базу каждые два месяца… э-э… на два-пять дней в зависимости от международной обстановки.

– Ого, а как же погибшие: я за это должен же ответить?

– Они погибли… э-э… при исполнении, их смерть… э-э… героическая, за что наверняка получат посмертно награды.

– Но ведь не боевой, а учебной задачи, – сказал Захаров.

– А что, в учебном бою нужно… э-э… действовать как-то особенно?

– Не знаю, я действовал, как в настоящем бою, но если б я действовал как-то иначе, они были бы живы.

– В армию идут… э-э… не для того, чтоб потом вернуться живым, а для того, чтоб… э-э… быть готовым погибнуть за Родину в любой момент. Итак… э-э… ты согласен перейти на службу в наше управление?

– Не знаю, имею ли я моральное право командовать другими после того, что произошло, – сказал Захаров.

– Чего? Какое моральное право? Что за… э-э… малодушие. Вот этого я от вас… э-э… Иван Алексеевич… э-э… никак не ожидал. Что за сантименты, товарищ Захаров? Вы ли это говорите?

В это время дождь уже вовсю перешел в ливень и с чудовищной силой барабанил в окно, какая-то невидимая сила распахнула фрамуги, занавески вытянулись параллельно полу, а генерала окатило холодной водой. Подойдя к подоконнику, Шкворин попытался закрыть окно, но тут перед самыми его глазами сверкнула молния, ослепляя его на мгновение, он в страхе отшатнулся, прикрыв глаза. Захаров немедленно вскочил, подбежав ему на помощь, и вместе они закрыли окно на защелку.

– Никогда не видел… э-э… такой грозы в глазах до сих пор темно, – сказал раздосадовано генерал.

– Я согласен.

– Что «согласен»? – генерал продолжал тереть глаза, – …ничего… э-э… не вижу.

– Я согласен работать на вас.

– Э-э-х, да не на нас, а в нашем управлении; …вроде полегчало. Жене ничего пока не говори. Скажешь, что тебя увезут… э-э… в Мурманск и там будет закрытый суд. И пусть не бегает по всем инстанциям… э-э… в поисках тебя. Скажешь ей, что сам напишешь, а она… э-э… пусть едет к своим родителям. Смотри, только она сейчас все может испортить. Мы здесь все замнем. Не забывай, сегодня другое время… э-э… гласность, демократия… Если она растрезвонит на всю страну… э-э… тогда, пиши, дело пропало… э-э… нам тебя не вытащить.

– Я все понял.

– Если все понял… э-э… тогда по рукам, значит?

– Ага.

– Ну и хорошо. На вот, подпиши заявление о добровольном… э-э… поступлении к нам на службу, – и Шкворин достал из-под папки его личного дела бумагу, отпечатанную на машинке с грифом «Секретно». Захаров прочитал заявление о просьбе перехода его на работу в семнадцатое управление КГБ. На секунду он задумался и в следующий момент подписал.

– Ну вот, дело и сделалось. Завтра… э-э… в шесть утра у подъезда… э-э… тебя будет ждать машина… э-э… я думаю, ночи тебе хватит попрощаться, – сказал, улыбаясь ядовитой улыбкой, Шкворин, как только Захаров оторвал руку от бумаги.

– Хватит, – уныло произнес Захаров.

– Ну, тогда все. Дежурный, – кликнул генерал.

На пороге появился матрос.

– Вызывали, товарищ генерал?

– Да. Вызовите машину для капитана первого ранга.

– Есть.

Дежурный снова скрылся за дверью.

– Ну все, товарищ Захаров… э-э… давай прощаться. Послезавтра вы будете на базе… э-э… и там полковник Канарейкин введет вас в курс дела. Вопросы еще какие-то есть? – сказал Шкворин, складывая и убирая во внутренний карман подписанную Захаровым бумагу.

– Нет.

– Тогда все, прощайте, позже еще свидимся.

Генерал пожал руку Захарову, а за окном сверкнула молния. Кагэбэшник уже инстинктивно отвернулся, произнеся «Ну и светит, собака», и вышел вон.

Через минуту появился дежурный и сообщил Захарову, что за ним пришла машина.

Запись датирована 23 мая 1990 года

Захаров приехал домой, когда часы показывали полседьмого вечера. Надежда занималась на кухне, и встречать его первым выбежал Саша.

– Мама, мама, папа приехал, – прозвенел Сашин голосок радостным колокольчиком. Он подбежал к отцу, и руки Захарова оказались той волшебной силой, которая без труда подняла легкое тельце, приблизив к себе. Саша приник губами к уху Захарова и спросил шепотом, задыхаясь от радости: