Морской лев

– Что «но»? – спросил Захаров.

– Ну… это… Приказом командующего учениями вы отстраняетесь от командования подводной лодкой до прибытия на базу, – пересилив себя, выпалил Куликов.

– Невелика потеря, – ответил Захаров. И глаза, полные слез, посмотрели на Куликова, тот опешил от неожиданной реакции командира и отвернулся, а Захаров пошел к рубочному люку. Когда спускался вниз, в коридоре ему попалась колонна людей, несущих погибших из второго отсека. Захаров не стал пропускать их вперед себя, а юркнул на опережение, и, войдя в свою каюту, закрылся там.

Работы продолжались в течение шести с половиной часов, после чего субмарина погрузилась на перископную глубину и взяла курс на базу.

Запись датирована 21 мая 1990 года

Поврежденная лодка всплыла в той же точке, где десять дней назад погрузилась, отправляясь на учения. Справа по борту в предрассветной дымке выглядывали холмистые очертания растянувшегося вдоль побережья полуострова Рыбачий.

На ходовом мостике неожиданно появился Захаров: он впервые с того времени, как его отстранили от командования, вышел из своего добровольного заточения. Несмотря на то что он считался арестованным, Куликов вопреки уставу почему-то не выставил у дверей его каюты караула, предоставив бывшему командиру полную свободу.

Застав штурмана Еремеева и впередсмотрящего врасплох, отчего те, как по команде вытянувшись в струнку, тут же откозырнули, Захаров, не обращая на них никакого внимания, прошел вперед и, подавшись чуть вправо, встал на свое привычное место. Со дня вступления в должность командира подводной лодки у него сложилась традиция при возвращении на базу или при выходе лодки в море подниматься на ходовой мостик, оставаясь в одиночестве. Это время для него было чем-то особенным и представляло своеобразный переходный период от сухопутной жизни к морской, и наоборот.

Лодка уже подходила к Заозерской губе, в глубине которой располагалась база подводных лодок. Неподалеку от нее вырос небольшой городок – Заозерск, где Захарова ждала его жена Надежда. И вот уже виден знакомый пирс, откуда его лодка отходила на учения: все вокруг говорило Захарову о том, что подходит к концу, быть может, последний морской этап в его жизни. И ему уже казалось, что вот-вот и время для него замрет навсегда, и он невольно возвратился в прошлое, когда все еще только начиналось, когда жизнь изобиловала непредсказуемостью и неизвестностью будущего, когда мир еще был полон загадок.

Родился Захаров в провинциальном городке Рыбинске за год до смерти «великого вождя советского народа» товарища Сталина. Жили они с матерью и бабушкой. А на все вопросы Ивана об отце Нина Игоревна, сильно смущаясь, с улыбкой отвечала: «Наш папа далеко, но, когда ты вырастешь, он приедет и сам тебе обо всем расскажет». Но отец так и не приезжал, а в четырнадцать лет Иван случайно узнал от бабушки, что его отец был какой-то заезжий москвич, а где он и что с ним сейчас, никто не знает.

Свою мать Захаров помнил как жизнерадостную, никогда не унывающую женщину. Работала она терапевтом в местной поликлинике, зарабатывала мало, поэтому жили скромно. Был у нее брат Федор, который иногда приезжая к ним и помогал деньгами,. Он служил на Северном флоте на подводной лодке главным инженером. Приезд дяди для Ивана всегда был праздником, от него Захаров и заразился любовью к морским приключениям, а прочтя книги Жюля Верна «20000 лье под водой» и Григория Адамова «Тайна двух океанов», казалось, окончательно решил стать подводником. Нина Игоревна только радовалась этому и всячески поддерживала его увлечения.

Она записала сына в судомодельный кружок, тратила деньги на книги по судомодельному спорту и о морских приключениях. А дядя на один из его дней рождения привез ему комплект морской формы юнги, и все вроде бы складывалось как нельзя лучше. Но вот Захарову пошел шестнадцатый год, и он как-то охладел к морской романтике. Почти все его сверстники стремились к самостоятельности, и он, не став исключением, стал всерьез подумывать о том, чтобы пойти работать на завод учеником токаря. Узнав об изменении планов сына, Нина Игоревна очень испугалась (мечта Ивана стать моряком-подводником захватила и ее), поэтому, не раздумывая ни минуты, она срочно написала Федору, рассказав ему о случившейся беде. Благо брат учился в Московской академии имени Фрунзе, он тут же приехал, и они вместе с большим трудом уговорили Ивана закончить десятилетку и поступать в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Спустя два года Иван сдал выпускные экзамены и отправился в первый свой самостоятельный полет в Ленинград.

На небольшом карнизе скалы как-то неуютно разместилась массивная постройка беркута из веток шиповника и сучьев березы. На ее краю сидела пара взрослых птиц, их единственный птенец уже сбросил шелковистый пушок, покрывшись черно-бурой окраской. И как напоминание о его недавнем детстве остался лишь белый цвет на хвосте.

Лето подходило к середине, и в это время наступала пора птенцу начинать самостоятельную жизнь – ему предстоял первый полет. Но еще вчерашний малыш не спешил покидать родительское гнездо, несмотря на то что они его не кормили уже целые сутки. Первым не выдержал долгого ожидания отец: спрыгнув на дно многолетнего жилища, он стал вынуждать птенца подняться наверх к матери. Птенец упирался, жалобно клокотал, но все же ему пришлось подчиниться. Из гнезда ему открылся не очень впечатляющий вид: справа и слева закрывали обзор такие же обрывистые скалы, как и та, на которой находилось гнездо. Сидя на краю, он вертел головой в разные стороны, не решаясь его покинуть. Вдруг мать неожиданно сорвалась вниз, птенец посмотрел ей вслед и жалобно закурлыкал, и тут отец, воспользовавшись его отвлеченностью, столкнул птенца. И прежде чем тот успел понять, что происходит, у него инстинктивно раскрылись крылья, его тут же что-то подхватило и понесло. Он пролетел между двух скал, поднялся на несколько метров выше, увидев с высоты открывшуюся его глазам долину. Воздушные потоки нежно ласкали его тело, птенец почувствовал огромный мир, ему хотелось вместить в себя все необъятное пространство, он даже раскрыл клюв, и тут невольно из его груди вырвался звонкий свист счастливого полета.

Каждый год учебы в училище проносился, подобно пролетающему мимо самолету, и чем ниже он летит, тем больше впечатлений испытываешь, наблюдая за ним, и вместе с этим у тебя остается меньше времени для наслаждения этим зрелищем. Но, несмотря на кажущуюся скоротечность, за пять лет Захаров изменился до неузнаваемости. Из простого провинциального мальчишки он превратился в серьезного, с военной выправкой юношу, который со страстью осваивал специальные предметы, чем немало удивил преподавателей. В знании же навигации и устройства подводных лодок ему не было равных во всем училище, но, несмотря на эти успехи, он не являлся лучшим учеником не только в училище, но даже и в своей группе. Дело было в том, что Иван совершенно холодно относился к общеобразовательным предметам, имея по некоторым из них даже «тройки».

Вскоре после поступления в училище судьба свела его с будущей женой Надеждой. Она приехала в Ленинград из Москвы в поисках приключений и самостоятельной жизни. Поступив в Ленинградский педагогический институт имени Герцена на факультет русского языка и литературы, она училась, так же как и Иван, на втором курсе.

Ростом почти с него, с авантюрным характером, очень энергичная, она сразу попала в плен его формы. Ее непосредственность очень часто ставила Ивана в тупик, шокируя его своими поступками. Но он, не подавая виду, сохранял внешнее спокойствие, чем удивлял многих знакомых. Три года безоблачной любви закончились поездкой в Москву к родителям Надежды, где молодые официально закрепили свои отношения.

По прошествии медового месяца молодой лейтенант Захаров, имея собачью хватку и нюх в выбранной им профессии, с женой поехал по распределению на Северный флот, в Заозерск, о чем позаботился его дядя, бывший тогда уже в должности замначальника штаба флота.