Сад твоей души

После насыщенной беседы мы замолчали. За окнами на город тихо опускались зимние сумерки. На Петропавловской крепости включили подсветку, и ее силуэт сиял на фоне ультрамаринового неба. Мы не заметили, как наступил вечер.

– Ну что же, наш сегодняшний разговор принес свои плоды, – стал подводить итоги Виктор Иванович. – Теперь, молодые люди, вам надо выработать план дальнейших совместных действий.

– А вы разве не будете принимать в этом участие? – с удивлением спросила я своего учителя.

– Оленька, я уже стар для таких приключений, – с улыбкой ответил Виктор Иванович. – Но вы держите меня в курсе событий. И по мере своих сил я буду вам помогать, посмотрю еще кое-какие бумаги.

– Виктор Иванович, мы забыли об одной немаловажной детали: не хватает, судя по главной гравюре, еще двух фрагментов плана, – сказал Олег Александрович, рассматривая гравюры. – Где они могут быть?

– Это неизвестно, но, может быть, по ходу развития событий мы сможем это выяснить, – ответил Виктор Иванович.

– Тогда, я думаю, пора откланяться, – заметил Олег Александрович.

Я стала складывать наш материал, а также взяла листы с пометками Виктора Ивановича, которые он мне предложил забрать с собой.

Виктор Иванович сказал, что еще немного поработает, так как скоро надо сдавать тезисы доклада к научной конференции, которая будет проходить в Эрмитаже.

– Без этих двух фрагментов, мы вряд ли сможем решить эту головоломку, – проговорила я, когда мы вышли на Дворцовую набережную.

– Это верно. Но кто ищет, тот найдет, – с мужским рационализмом спокойно ответил Олег Александрович.

– Ловлю вас на слове, – улыбнулась я.

Профессор предложил проводить меня до дома, когда узнал, что я живу на Галерной улице, недалеко от Медного всадника.

– Мне еще надо вернуться в университет, но я могу перейти через Неву по мосту-дублеру. При сидячем образе жизни лишняя прогулка не повредит, – пошутил Олег Александрович. – А почему вас заинтересовали эти гравюры, Ольга Николаевна?

– Я закончила архитектурный факультет Академии художеств и параллельно занималась историей искусства, одним из моих педагогов был Виктор Иванович, но мои родители – архитекторы, и архитектура всегда была мне ближе, – стала рассказывать я. – Архитектором я быть не хотела. Но смогла найти область, которая объединяет и архитектуру, и скульптуру, и живопись – садово-парковое искусство. Этот партер слишком необычен, чтобы я могла его пропустить. А остальное – воля провидения.

– Это верно. Ольга Николаевна, вы не могли бы просветить меня относительно основных моментов, связанных с историей парков? – спросил меня мой спутник.

– Хорошо.

– А почему вы заинтересовались тайными обществами? – через некоторое время задала я встречный вопрос своему собеседнику.

– Запретный плод сладок, – с улыбкой ответил профессор. – Меня всегда привлекали тайны, а что может быть более таинственным, чем тайные общества.

Вскоре мы подошли к моему дому. И я предложила Олегу Александровичу прийти завтра ко мне домой – прослушать краткую лекцию по истории садово-паркового искусства с использованием наглядного материала из моей домашней библиотеки, а также ознакомиться с оригиналами гравюр.

– В три часа вас устроит? – спросила я. – С утра мне надо в издательство по поводу моей книги, а у вас, наверное, лекции.

– Да, устроит. Приятно было познакомиться, Ольга Николаевна, – с галантным поклоном попрощался мой новый знакомый. – До завтра.

Вечером, не спеша поужинав, я решила подготовить материал к завтрашнему приходу Олега Александровича, так как не знала, сколько времени мы будем обсуждать с Надеждой Сергеевной макет книги. Лучше приготовиться заранее.

А так как Денис дал мне время на сбор материалов по Баженову, то я решила пока ему не звонить. Но я не сомневалась, что, если у него появится новая информация, он меня обязательно известит.

На следующий день в одиннадцать часов я уже сидела в кабинете редактора. Макет книги был полностью готов, и к двенадцати часам, когда с Петропавловки раздается выстрел пушки, извещающий горожан, что в Петербурге наступил полдень, мы с Надеждой Сергеевной пришли к единогласному решению, что книгу можно отправлять в типографию.

– Ну что же, Ольга Николаевна, я думаю надо уже договариваться с секретарем секции ландшафтной архитектуры Союза архитекторов о проведении презентации вашей книги. Если в типографии не будет задержек, то в марте книга выйдет в свет, – говорила Надежда Сергеевна, положив руки на макет книги.

– Хорошо, – ответила я, испытывая удовлетворение от того, что работа наконец-то завершена. – На днях зайду в Союз, чтобы секретарь внесла презентацию в план мероприятий секции в апреле.

Выйдя из редакции, я решила купить бутылку шампанского, чтобы вечером отметить это событие. Тогда надо позвонить Серовым и пригласить их. Сказано – сделано. По дороге домой я зашла в элитный винный магазин на Конногвардейском бульваре за шампанским, а также заскочила в магазинчик под площадью Труда купить кошачий паштет – Ромео тоже заслужил праздник. И сделав круг по набережной, к двум часам была дома.

Олег Александрович оказался человеком пунктуальным, так как ровно в три часа раздался звонок домофона. Я пошла открывать дверь под удивленный взгляд Ромео, который спрыгнул с дивана и сел посреди комнаты.

– Добрый день, Ольга Николаевна. Как прошла встреча в издательстве? – поинтересовался мой гость, снимая пальто.

– Книга пошла в типографию, – ответила я, радуясь, как ребенок.

– Поздравляю, это всегда приятное событие, – с улыбкой сказал профессор, краем глаза, чтобы было не очень заметно, разглядывая мое жилище.

– Проходите в комнату, я уже приготовила материал, – проговорила я, пропуская Олега Александровича вперед.

– Какой у вас кот, – с восхищением сказал профессор, смотря на Ромео, сидящего на середине комнаты, как египетское изваяние, и не спускавшего своих сапфировых глаз с вошедшего незнакомца.

– Это мой доморощенный философ Ромео. Кофе? – предложила я.

– Да, не откажусь, – ответил он, беря в руки книгу В. Я. Курбатова «Всеобщая история ландшафтной архитектуры».

– А я по натуре собачник, – продолжил Олег Александрович.

– У меня до Ромео были две собаки, последняя, Джон, прожила пятнадцать лет, – ответила я, разливая нам кофе. – Но собака требует большего внимания, чем кошка. Коты более независимы.

– Это верно, – согласился профессор. – Поэтому сейчас я не могу завести пса, все время забирает работа.

И пока пили кофе, мы вспоминали забавные истории из жизни наших четвероногих питомцев, что помогло сгладить неловкость от первых минут общения.

– Вы хотите сначала посмотреть оригиналы наших гравюр или прослушать лекцию, – спросила я Олега Александровича, убирая со стола посуду, чтобы освободить место для книг.

– А давайте мы попробуем это совместить, – предложил мой собеседник, выкладывая на оставшееся свободное место на столе наш материал.

– Согласна.

– Мы начнем наше путешествие по истории садов и парков с XII–XIII веков, когда в Европе появились первые регулярные сады при монастырях, – начала я свой рассказ. – Хотя садово-парковое искусство зародилось еще во времена первых фараонов Древнего Египта, мы не будем затрагивать этот временной пласт. Если вы захотите ознакомиться с этим периодом, то могу порекомендовать книгу Ожегова «История ландшафтной архитектуры». Начнем с того, что ближе к нашим находкам.

Олег Александрович кивнул, соглашаясь.

– Монастырские сады были трех типов. Первый тип – сад в ограде монастыря, декоративно-символический по своему характеру. Второй тип – так называемые хозяйственные сады, которые включали в себя огороды и фруктовые посадки. И третий тип – сад за оградой, связанный с представлением о Священной роще, – продолжила я свой рассказ, одновременно раскрывая книги на нужных мне страницах. – Композиция сада отражала христианские символы. Сад в ограде монастыря, так называемый «Сад ограждений», символизировал изолированность от греха и спасение. Ограда сада – это охрана от греха, а также являлась символом небесной чистоты. Сад имел прямоугольную или квадратную форму, по главным осям проходили крестообразные аллеи, в центре пересечения располагался фонтан, который символизировал жертвенность жизни Христа, или розовый куст – символ Богоматери. Позже распространенным элементом сада стал лабиринт, символизирующий крестный путь Христа, до этого первоначально изображавшийся только на полу храмов.