Страница 3 из 14
И каково же было ее удивление, шок и разочарование, когда в старом бархатном альбоме для фотографий, за снимком маленькой девочки, она нашла фотографию диплома об окончании института финансов в городе Москва.
Удивилась. Ведь мама никогда не вспоминала об институте. Почему?
Шок. Ведь мама умышленно упустила несколько лет своей жизни, не вспоминая об институте, о студенческих годах, о знакомстве со Святославом. О своем дипломе финансиста. С красным дипломом она могла работать в банке, в министерстве, да где угодно, даже в колхозе главным специалистом. Всю жизнь она скрывала это от дочери. Даже в конце своей жизни ни слова не сказала. Хотя болела почти год и знала, что с таким диагнозом долго не живут. Но унесла все в могилу.
Разочарование. Ведь мама врала ей. Да? Да. Она говорила, что всю жизнь прожила в Норках. Сразу после школы пошла работать в колхоз.
Почему? Почему скрывала, утаивала? Почему врала? Что случилось? А случилось ли?
Столько вопросов. И кто может на них ответить. Никто. Никого нет. Ни мамы, ни папы.
Эти вопросы, на которые она не получала ответы, не давали ей покоя, не давали ей спать, они захватили ее всю, ее сознание, ее сон и подсознание. Все мысли были только о том времени, когда ее мама врала ей. Врала. Обманывала. Марта не могла уже с этим жить. Ей нужно было восстановить всю историю, чтобы восстановить незапятнанную репутацию мамы. Или она запятнана? В это не хотелось верить. Но…
Где взять ответы? Как найти информацию?
На сегодняшний день, а еще и на вчерашний, и видимо на завра, вопросов было много, поэтому Марта вернулась в Норки. Найдя диплом, она отправилась в бухгалтерию колхоза, в котором мама проработала всю жизнь, сразу после школы. Если это так?
И каково же было ее удивление.
Колхоз уже развалился, но люди, работавшие при колхозе плавно перекочевали на работу в ООО, потом в ЗАО, потом в фермерское хозяйство. Благо люди остались и архив остался.
Не это, конечно ее удивило, а то, что трудовая книжка колхозника начиналась с года, когда родилась Марта, когда маме уже было сорок лет.
Пожилая женщина- бухгалтер пояснила, что Оксана Максимовна Снегирева, переехала в Норки, пришла в колхоз, сказала, что все трудовые документы утеряны на прошлой работе, ее взяли подсобным работником, потому что без образования и диплома, лучшее не положено. Потом она ушла в декрет, потом вернулась из него, а потом…
А что было потом, Марта и сама знает.
Удивлению Марты не было предела, мысленно она металась в своей памяти, пыталась вспомнить, пыталась понять, пыталась найти объяснения.
Когда Марта еще училась в школе, в классе пятом или четвертом, они пошли в поход, недалеко, в ближайший лесок возле озера. Разбили лагерь. Громкое слово – лагерь, поход, точнее сказать вылазка учителя физкультуры с классом на природу, с разведением костра и жаркой на нем гренок и картошки в углях. Все с собой брали все то, что пригодится в походе-вылазке. Марта вот взяла вареные яйца, потому что курей у них было много. Ромка взял палатку, потому что у отца имелась. Анюта взяла котелок для варки ухи и одноразовую посуду. А Лена взяла фотоаппарат. Фотоаппарат – мыльница, почему из так называли никто из ребят не знал. Сходство с мыльницами не просматривалось. Лена сказала: «Отец только что заправил фотик пленкой и она будет всех фоткать». Что она и делала, целых тридцать шесть раз. Они фотографировались у озера, всем классом, потом по отдельности, кто с кем хотел, потом опять всем классом, только уже у костра, потом опять по отдельности. Потом Лена сказала, что пленка закончилась, фотоаппарат сам, автоматически, со звуком уезжающего автомобиля перемотал пленку в барабан и выключился. Лена, как самая просвещенная, объяснила, что папа проявит пленку, ее можно будет посмотреть и выбрать нужные кадры. Они там под номерами. Она принесет пленку в школу и весь класс на перемене выберет нужные кадры, сделают заказ, а отец в фотоателье в райцентре для всех закажет фотографии. «Мы всегда так делаем, чтоб лишние деньги на фотки не тратить». Так и сделали, через неделю Лена принесла в школу пленку, вот только с десятого по восемнадцатый кадр фотопленка была засвечена. Ни одного кадра. Пустой промежуток. Есть снимки, где они разбивают лагерь, на поляне, возле леса, возле костра. А возле озера ни одного кадра. Как так получилось? Даже в фотоателье не смогли объяснить. Брак. Засвечена.
Как жалко, думала тогда Марта. Возле озера должны были получиться красивые фотографии. В тот день, выдалась безветренная теплая погода. Ничто не тревожило водную гладь. Каждое беленькое облачко, каждая птичка на небе, каждый листик на дереве, отражались в зеркале воды. Это было неописуемо красиво. Казалось, даже отличное настроение учеников отражается в спокойной, зеркальной воде. Очень хотелось оставить в памяти каждый момент того дня проведенный возле озера.
А именно, кадры возле озера засвечены.
Вот этот засвеченный фрагмент пленки напоминал Марте жизнь мамы. С одной лишь разницей, все то, что происходило тогда возле озера, Марта помнила, а то, что происходило с ее мамой, Марта даже не знала.
Хотя, всю свою жизнь Марта думала, что все про маму знает, про ее жизнь, про ее дом, где она жила, где училась, где работала.
А все оказалось не правдой? Частично все, частично не все.
На сегодняшний день, а еще и на вчерашний, и видимо на завра вопросов не уменьшилось, поэтому она решила не останавливать поиски утратившей страницы биографии мамы, и, вернувшись в Москву, направилась в институт финансов. Оставила там запрос на имя ректора и стала ждать.
А еще она решила ехать в Польшу, благо ее пригласили на день рождения.
Так она оказалась в самолете по направлению в Варшаву.
Боится летать, отвлекает себя мыслями, не связанными с высотами птичьего, самолетного полета. Настроенная на позитивную волну, отважным смотря широко открытыми глазами в глаза страху.
Может семья Мазуровских знает о пробелах в жизни мамы. Это навряд ли. Навряд ли он рассказывал о своей… ммм… о своей подруге.
Хотя всякое может быть, про Марту же отец рассказал своим детям-близнецам. Она аккуратно поспрашивает и, может, восстановит этот ужасный пробел.
Самолет, не спеша, но уверенными темпами наполнялся пассажирами. Рядом с Мартой присел мужчина, а в проходе – парнишка лет шестнадцати, его мама села в соседнем ряду с дочкой лет десяти.
Мужчина галантно поздоровался, дыхнув на всех коньяком, удобно устроился, пристегнулся, затянул ремень и закрыл глаза. Через минуту он уже глубоко дышал, всем своим видом показывая: я тоже боюсь летать, поэтому для храбрости влил в себя сто грамм коньяка и теперь весь полет просплю сном младенца.
Парнишки мама усадила дочку, пристегнула, дала четкие указания сыну по поводу наушников от телефона, торчащих из его ушей:
– Один наушник вытащи.
– Ну, мам.
– Что? Так положено.
– Ну мам, – парень закатил глаза.
– Сейчас к тебе проводница подойдет и сделает замечание.
– Стюардесса – недовольно поправил сын.
– Вот обязательно надо сделать мне замечание. Ты же меня понял.
– Да понял я, понял – парень вытащил один наушник, из которого стучала, громыхала музыка.
– Мам, – позвала девочка – я пить хочу.
– Сейчас дам.
Женщина вернулась на свое место.
Марта опять загрустила, вспомнив, как Оля обиделась на нее. Марте было стыдно, но она не могла взять с собой детей. Ну ничего в следующий раз обязательно возьмет. Скорей всего, следующая поездка будет обязательно в Крым, обязательно с Митей и Олей, обязательно с Анютой. А предел счастья – еще и с Валерием Викторовичем и его дочуркой Светочкой. Но он, продолжает вести себя отстраненно и сдержанней, но так же галантно, культурно и великодушно. Как будто ей только это надо. Она по-прежнему, а иногда даже с большей силой мечтает о любви, о нем, о его поддержке, о его особенном взгляде. Но она продолжает вести себя как прилично воспитанная барышня. Марта хмыкнула, в принципе, так и есть, с этим не поспоришь.