Анасейма

Марина нарезала мелкие веточки и складывала их в чашку, которую держал Илья. Его вниманием завладел мангал. Так получилось, что за этот месяц Счастливчик ни разу не готовил на открытом огне, и его великолепные шампуры никто не видел. Сам мангал тоже был не прост, но так как стоял во дворе с самого начала, уже успел примелькаться. Мангал имитировал корабль: вдоль боковых стенок металлические пруты изображали волны, поддерживающие судно на плаву, легко угадывалась корма и носовой релинг.

Илья восхищённо ахнул.

– Какая красота!

Счастливчик веско кивнул.

– Ручная работа.

– Ручная? – недоверчиво переспросил Илья, приближаясь к вееру шампуров в руках мужчины. – Человек сделал?

– А кто ж ещё, местный кузнец.

Илья замер, рассматривая витиеватые ручки, выкованные в виде плетёной верёвки.

– Красиво.

Марина спрыгнула с дерева нарочно шумно. Восхищение Ильи работой кузнеца ей не понравилось, будто это похитило часть его любви к морю, которую он ярко продемонстрировал в первые дни. Делить его страсть к чему-то другому, кроме водной стихии, она не желала.

В этот раз впервые ужинали вместе, двумя семьями, за длинным столом во дворе. Шашлык удался на славу: в меру сочный, в меру румяный. Даже Раиса Константиновна, обычно скупая на похвалу, отметила, что такого вкусного, пожалуй, и не ела.

Счастливчик развёл руками, великодушно позволяя восхищаться его кулинарными умениями.

– Это вы ещё рыбу на углях не пробовали, – на мгновенье он задумался и воскликнул: – О, Славик, махнём на рыбалку на утренний клёв?

Вячеслав Аркадьевич не мог упустить такую возможность. Естественно махнул. Рано утром, едва небо посветлело, двое мужчин закинули в машину заранее подготовленные сумки, удочки и сонных детей. Илья и Марина напросились на рыбалку, но проснуться толком не смогли. Никак не ожидали, что после уборки картошки так устанут, что сон не захочет их отпускать. А ведь вчера, когда они настойчиво упрашивали взять их с собой, энергия так и била ключом.

Оставшиеся члены семьи Ибер хорошенько выспались, плотно позавтракали и только потом выбрались к морю. Раиса Константиновна соскучилась по Москве и родному дому, обилие солнца начинало утомлять, хотелось вернуться к работе и привычному образу жизни.

Расположившись на лежаке, она поправила шляпу и раскрыла книгу. К своему удивлению за отпуск она не прочитала и половины запланированного, её всё время что-то отвлекало. Вот и сейчас, едва осилив первую страницу, подняла взгляд и принялась бездумно рассматривать отдыхающих на пляже. На глаза то и дело попадалась Татьяна. Она бродила вдоль берега с корзинкой и предлагала расписанную ею же гальку и браслеты из ракушек. Ветер ласкался к ней, придавливал свободный подол сарафана к ногам, бесстыже вырисовывая стройную фигуру. Скромное платье тут же принимало оттенок фривольности и какой-то откровенности на грани приличия. Татьяна умудрялась выглядеть привлекательно, и при этом не оголяться совершенно.

Раиса Константиновна нахмурилась: взгляды мужчин постоянно оборачивались в сторону жены Счастливчика, но, казалось, внимание посторонних её волнует не больше, чем крики чаек. Со всеми она была одинаково вежливой, даже какой-то загадочной. Говорила тихо, рассуждала на странные темы. Уже не было секретом, откуда растут странные фантазии Марины. Запоминать придуманных ими существ не имело смысла, их набрался уже целый пантеон. Буквально позавчера она поймала себя на том, что ищет глазами крышевого смотрителя, а ещё чуть-чуть, и будет с морем здороваться, как Юдины.

Часто в речи Татьяны встречались сорные слова, изъяснялась она не совсем правильно, но, как говорила бабушка-француженка, «производила впечатление утончённой натуры с аристократизмом в крови». Раиса Константиновна поначалу злилась и даже ревновала к Татьяне мужа и всех, кто неосторожно бросал на неё восхищённые взгляды. За правильность речи и принадлежность к интеллигенции с дворянскими корнями она воевала каждый день. Нельзя было расслабляться ни на минуту. Движения, причёска, манера одеваться и говорить – всё должно было соответствовать, иначе образ рассыплется, как песочный замок, похожий на тот, что мастерил на берегу Дима в компании девочек Юдиных. А у Татьяны это выглядело естественно, словно и не требовало усилий.

Татьяна как раз остановилась напротив неё, улыбаясь, что-то говорила дочерям, видимо, давала советы по декорированию песочного строения ракушками, а поймав взгляд Раисы Константиновны, направилась в её сторону.

– Девочки у вас красивые, – немного покровительственно произнесла Раиса, предлагая сесть на соседний лежак.

Татьяна на секунду заколебалась, но села, вытянув длинные ноги.

– Да, очень, – легко и совершенно нескромно согласилась она.

– Алсу, кажется, уже одиннадцать? Большая девочка. Уже решили, чем они займутся в будущем?

Татьяна обернулась к собеседнице с выражением искреннего изумления на лице.

– Сами решат, когда подрастут. Может, в Штормовом и останутся.

Раиса убрала книгу в сторону, вспомнила об осанке и выпрямилась.

– Ну а вы, ничего не планируете? Они же в таком возрасте, когда одни игры на уме. Наша задача, как родителей, подсказать, научить.

Татьяна легко пожала плечами.

– Чему я их научу? У меня за плечами восемь классов. Главное, чтобы были счастливыми.

Раиса Константиновна не могла придумать ответ несколько минут, перебирала в голове фразы, боясь показаться невежливой. Такая позиция её шокировала. Будущее своих сыновей она видела вполне конкретно: оба пойдут по стопам родителей и станут врачами. Для этого требовалось хорошее образование и деньги. Это зависело именно от родителей. Илья и Дима обучались в одной из лучших школ, посещали репетиторов, она, в свою очередь, поддерживала нужные знакомства. Естественно, для сыновей она хотела и счастья, но какое может быть счастье с пустым желудком в съёмной квартире?

– В какой институт будут поступать?

– Марина и Инна через несколько дней идут в первый класс, Алсу только в четвёртый. Институт? – закончила Татьяна еле слышно, будто действительно впервые подумала о том, что будет после школы.

Раиса Константиновна перевела взгляд на двух девочек, разительно не похожих друг на дружку. Красивая, стройная Алсу уже сейчас понимала цену своей красоте и училась ею пользоваться, как оружием. Осторожная и доверчивая Инна пробуждала симпатию и желание приголубить. Ей стало жалко девочек, о будущем которых никто не заботился. Юдины жили одним днём, всё у них было легко и с музыкой, но не может же вся жизнь состоять из праздников?

Рыбаки вернулись после обеда. Уставшие, но жутко довольные собой. Больше всех ликовал Илья. На удочку, что одолжила ему Марина, он поймал здоровенного карпа. Сам вытянул из воды и сам снял с крючка. Марина гордо демонстрировала его улов, будто в этом была её личная заслуга.

Вячеслав веско хлопнул сына по спине.

– Молодец! А поначалу боялся червя на крючок надеть.

Илья тут же вспыхнул.

– Не боялся, противно было.

Марина поймала взгляд Ильи.

– А мне раньше жалко было, а не противно. До слёз прям.

Илья хмыкнул.

– Червя что ли жалко? – намерено безразлично спросил он, хотя сам едва не пустил слезу, когда насаживал крохотное скользкое тельце на острие крючка.

Рыбу запекли на углях, в этот раз решили открыть шампанское. Повод был веский: утром гостям предстояло отправиться прямо в аэропорт, их отдых подходил к концу. Всё, что можно уложить в чемоданы, было собрано ещё днём, сувениры куплены, фото с обезьяной, попугаем и на «Афалине» в фуражке капитана состоялись. За этот месяц Диму и Илью удалось немного откормить и напичкать витаминами на весь предстоящий год.

Когда блюдо с рыбой очистилось, небо выплюнуло первые звёзды, под стол перекочевала пустая бутылка из-под шампанского. Счастливчик взял гитару и изобразил приглашающий жест:

– Самое время петь песни и танцевать у светящегося моря.