Страница 15 из 15
Странно, что она вообще что-то может упустить из виду. Не верилось даже. Основной массив времени, который мы проводили в работе над делом, занимали ее оглядки по сторонам из каждой точки события, которое она доказывала. Она думала о том, какие предметы и люди могли быть вокруг, какие окружающие нас события могли нам помочь или помешать. Она выяснила все о погоде в ту ночь, утро и день; узнала, какая машина «скорой» приезжала, в общем, страховалась всюду, чтобы не получить неожиданностей.
Были сильные провалы. Например, я не знал, во что была одета Катя. Вообще не имел ни малейшего понятия не только о цвете одежды, но даже представления не имел, что на ней было – юбка или джинсы? Футболка или топик? Может быть, ветровка или плащ? Она была на каблуках или в кроссовках? Мы пытались раздобыть информацию о том мероприятии, которое она посещала, – вдруг там кто-то делал фото, на которых запечатлена Катя, – но безуспешно. Не помог даже телефон – Катя его вообще с собой не брала, и в нем не было никакой информации о том, куда она собиралась.
– Это вообще удивительно, – сказал я, когда выяснилось про телефон. – Где это видано, чтобы современная девушка отправилась на вечеринку без телефона?
Анастасия Викторовна посмотрела внимательно и немного грустно.
– Это может означать, что она была очень расстроена или подавлена. Вам что-нибудь известно о предшествующих вечеринке событиях?
– Нет, – ответил я. – Я ничего не знаю.
Был еще один человек, который мог что-то рассказать о той вечеринке: первый подсудимый, ведь именно с ним Катя уехала оттуда. Но он, науськанный адвокатом, хранил молчание, как и Павел Никифоров, не отвечая ни на единый вопрос следователя и ссылаясь на ту же 51-ю статью Конституции России. Это показалось очень странным, и я как-то спросил у Анастасии Викторовны: а не делаем ли мы ошибку? Ведь Никифоров хранит молчание, чтобы не наговорить лишнего, за что прокурор или следователь могут зацепиться и уличить его во лжи, а то и доказать вину его же словами. Может быть, первый подсудимый ведет ту же игру, что означает, что он также виновен?
Я понимал все про себя, ведь о том, что убийца – Павел, мне сказала Катя, и я поверил. Но Анастасия Викторовна имела полное право думать иначе:
– Я допускаю возможность, что мы фатально ошибаемся. Ни вас, ни меня, ни судьи в то утро там не было. Мы не видели своими глазами и поэтому вынуждены что-то лепить. Я понимаю, что это выглядит дико и, возможно, нелицеприятно. Но, положа руку на сердце, вы всерьез считаете, что во всех приговорах суда обстоятельства совершения преступления определены объективно и каждое слово – истина?
Пришлось признать, что так я не думал. Ситуации бывают разными, и взгляды людей на них отличаются всегда. Кому-то выстрел кажется ужасно громким, а кто-то слышал всего лишь хлопок; у кого-то куртка была синяя, а кому-то привиделась лазурная; полный человек всех худее себя называет худыми, в то время как объективно речь идет о нормальном телосложении; человек, ни разу не сидевший за рулем, скажет, что видел лихачество, а опытный водитель распознает неуверенную езду в одном и том же стиле вождения. Все зависит от бэкграунда – высоты колокольни жизненного опыта у свидетеля. Поэтому в отсутствие записи происшествия, которую судья может посмотреть в процессе, установить объективную истину невозможно. Но даже если такое видео и будет, все равно нет гарантий, что увиденное – то, чем кажется.
– Но все же это не то же самое, – сказал я, – преломлять действительность и создавать ее.
– Согласна, – ответила Анастасия Викторовна. – Но что, по-вашему, хуже: отпустить виновного или наказать невиновного?
– То есть в невиновности первого подсудимого вы абсолютно уверены?
– Я уверена в том, что Павел Никифоров – убийца. У нас есть нож, которого не было в первом суде. И на нем отпечатки Никифорова.
– Что? Почему этого не было в первом суде? Это ведь улика, которая четко доказывает, что первый подсудимый невиновен полностью! Как вы могли скрыть это?!
– Вы думаете, отпечатки не затерты? Не фрагментарные?
– То есть они могут быть и не его?
– Могут, – нехотя признала Анастасия Викторовна.
– А что, если вы ошибаетесь? – спросил я.
– Я не ошибаюсь.
– Но однажды вы уже ошиблись, – напомнил я.
– Роман, я не ошибаюсь.
И снова сделала это – оскалилась. Наверное, хотела показать милой улыбкой, что разговор завершен, но я увидел совсем другое – угрозу.
16
Незадолго до суда со мной связался директор по подбору персонала из «Передовых технологий». Я был удивлен звонку, потому что бывший работодатель был единственным, кому я не предлагал купить «Большого брата». Но слухи на рынке курсировали, это было известно: не далее как на прошлой неделе инвесторы оперировали цифрами, до боли похожими на те, которые предлагали мне ранее в другой компании – FSBNT, где я провел несколько встреч, окончившихся ничем. То есть между собой игроки обсуждают не только продукт, но и цену.
С этим человеком мы знакомы – он присутствовал на встрече по поводу моего увольнения. Я помню, что у него разного цвета глаза: один зеленый, а другой – голубой, плюс немного косил левый глаз. В общем, выглядел чудаковато. Слишком внимательно смотрел в лицо собеседнику, слишком яро выражал эмоции, тщательно проговаривал фразы… Странный тип, я ему не доверяю.
Он назначил встречу не в Крылатском, а на «Баррикадной» – в одном из заведений популярной сети кофеен, столик на летней веранде. Шел дождь, сидеть было неуютно из-за микробрызг дождя. Сам Александр Дмитриевич устроился неплохо, подальше от края зонта, по которому стекали капли, курил сигарету вопреки недовольному взгляду официантов и чувствовал себя вполне комфортно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.