Страница 10 из 20
– Не знаю.
Тони перед ней не отчитывался. Она его видела очень редко, по выходным, и то не каждый раз. У него больше не было времени на детское противостояние с Бэмби. Ему девятнадцать, он студент бизнес-школы. У него девушка с ногами от ушей. И не одна. Он каждый раз с новой приезжал.
Ну и пусть. Ей-то какая разница? Может, у нее рост средний и ноги не от ушей, зато дел по уши. Одних дронов – двести штук. Приготовления к празднествам съедали почти все свободное время. Гостей и без Тони будет полно, даже если он не соизволит приехать и поздравить ее.
Чейз, Мелани, Уитни, Олсен… Все они сегодня собирались прибыть в поместье Андерсонов.
Крис тоже будет…
После окончания школы они с Сиенной Голдман порвали, поскольку та перебралась во Францию. Так что в Джун все еще теплилась надежда на возможные отношения с Принцем Паркером. Он иногда передавал привет через Мелани, и это будоражило. Во-первых, мечта встречаться с Крисом никуда не делась. А во-вторых, до безумия хотелось выиграть пари с Тони. То дурацкое, идиотское пари, которое они заключили два года назад. Джун вбила себе в голову, что, если проиграет, то не сможет больше считать Иден-Парк своим домом. Не хватит совести вернуться сюда после университета, если Тони выскажется против.
А кроме того… не то, чтобы это было мега-гипер-важно, но старый спор остался единственной нитью, которая связывала с Тони.
– Ты открываешь? – напомнил Фрэнк, и она распаковала подарок. Под шелестящей бумагой оказался темно-зеленый бархатный футляр с тисненым гербом Андерсонов. Внутри мерцало ожерелье. Судя по всему, старинное…
– Оно принадлежало Иден, а до того – моей матери. Это семейная реликвия нашего клана. Если бы у меня была дочь, оно досталось бы ей… Или, в ином случае, жене Тони. Но оно твое. Ты ведь и есть мой ребенок. Непоседливый. Приглашающий верблюдов и тигров в библиотеку.
Джун боялась прикоснуться к драгоценностям. Ряд крупных изумрудов лежал полукругом. Камни, ограненные в белое золото, могли бы принадлежать королеве, как и пара сережек: два небольших зеленых ромба в той же огранке.
– Под цвет глаз тебе подойдет, – добавил Фрэнк, и Джун кинулась ему на шею. Даже заплакать не получилось, до того дыхание сперло. Она просто сжимала опекуна дрожащими руками, цепляясь, как за спасательный круг, и молчала.
– Ну что ты, перестань, – мягко сказал Фрэнк и погладил ее по макушке. – Надень этот набор сегодня на праздник.
Она кивнула и снова вспомнила о Тони.
«Он меня убьет. Я забрала то, что должно было принадлежать его будущей жене», – подумала она. И улыбнулась от предвкушения встречи: позлить Тони как смысл жизни.
– Я люблю тебя, Фрэнк, – сказала она, и опекун, как всегда, ответил:
– Ты главное себя полюби.
Ближе к обеду нагрянула Мел. Она обещала помочь со сборами. Мелани умела идеально уложить волосы за две минуты. Природный шарм. Просто космос.
Они вдвоем поднимались наверх, когда Генри окликнул:
– Мисс Джун! Вам письмо. – Он подошел, держа небольшой поднос, склонился ближе и прошептал: – Личное. Социальная служба передала из Штатов. Фрэнк велел сразу вам нести.
Сердце сделало кульбит, а пальцы замерли на большом сером конверте.
– Спасибо, Генри, – сглотнула она и взяла письмо.
На конверте не было имени отправителя, только официальный адрес, но Джун сразу поняла. Это от нее. От той, чье имя нельзя называть. Чье лицо безуспешно старалась забыть долгие годы.
– Ты в порядке? – забеспокоилась Мел.
– Да. Все хорошо, – вымучила она подобие улыбки. – Идем.
В комнате Джун положила письмо на стол. Потом сунула под подушку. Под кровать. Все не то. Тошнотворное чувство – надрывное, ледяное – проникало в кровь, в суставы, в мозг.
Нет, я не буду читать. Мне все равно, что она хочет сказать. Все равно!
Джун схватила конверт и разорвала пополам, приложив недюжинное усилие, потому что внутри было несколько листов бумаги.
Много же она настрочила!
Бросила конверт в мусорку под столом и успокоилась. Почувствовала себя лучше.
Выставила мусорку в коридор для подстраховки. Горничная увидит и уберет. Бумага пойдет на переработку. На благое дело. Все хорошо.
– Ну что? Хочешь увидеть, что подарил мне Фрэнк? – чересчур счастливо спросила Джун, глядя в небесные глаза Мелани, и та кивнула.
– Уверена, он удивил тебя.
– Да, он… Я не знаю, смогу ли когда-нибудь быть достойной этого дома.
Мелани вскинула изящные темно-рыжие брови и посмотрела с укором:
– Человек ценен сам по себе, и тем более ценнее какого-то дома.
– Как же я завидую твоей уверенности! – восхитилась Джун.
– Я просто принимаю себя такой, какая есть.
– Да, но ты идеальная. Принять такую, как ты, легко.
Мелани заливисто рассмеялась и присела на край кровати, поглаживая бархатную драпировку на футляре.
– Ты единственная, кто так думает, – с доброй улыбкой сказала она, чертя аккуратным ногтем серебристый герб Андерсонов, но Джун возмутилась:
– Не единственная! А Тони? Он всегда ставит тебя в пример.
– Просто я внешне похожа на Иден. Но в остальном мы с ней очень разные, а он этого не понял… Ты считаешь, он до сих пор в меня влюблен?
– Думаю, да. У него нет постоянной девушки. Это странно.
– Наоборот, не удивительно. Он парень требовательный, попробуй такому угодить. – Мелани с любопытством открыла футляр и воскликнула: – Вау! Это же ожерелье Иден! Она всегда надевала его на Рождество… И я точно знаю, какое платье выбрать для тебя. Ты будешь блистать сегодня.
Джун честно пыталась помнить о том, что блистать надо для Криса. Но угодить хотелось младшему Андерсону, которому угодить было невозможно.
Пробило 18:00. Прием был в разгаре. Джун стояла в саду рядом с террасой, в окружении друзей, которые играли в салочки, и старалась держать спину ровно. Все-таки роль хозяйки исполняла.
Изумрудный сад, изумрудного цвета длинное облегающее платье с открытыми плечами, очень темная помада, изумруды в ушах и на шее. Головокружительное сочетание элегантной роскоши. И голова действительно немного кружилась от впечатлений. Особенно от того, что Крис то и дело смотрел в ее сторону.
Вот и сейчас он взглянул на нее, но тут же прикрыл глаза, глубоко вдыхая, потому что Уитни завизжала как резаная. Крис не переносил подобной невоспитанности, и Уитни старалась допечь его, как никогда.
Крис возмужал за год лондонского университета, стал еще красивее и шире в плечах. Породистое лицо, прямая осанка. На него можно было любоваться часами, как на огонь в камине.
Увлеченная, Джун не сразу заметила, что Тони наконец соизволил появиться. Он спустился по широким ступеням террасы, ведя за руку очередную миловидную брюнетку, обнял отца и представил свою пассию.
Губы заныли, чтобы их покусали, но Джун сдержалась. Мел битый час потратила на макияж, жалко было чужих трудов.
Игру остановили, чтобы поприветствовать Тони.
– Неужели! Еще бы в полночь явился, – обвинительно воскликнула неусидчивая Уитни, влетая в объятия кузена.
– Дела задержали, – объяснил он и с подозрением склонил голову на бок. – Чем вы тут занимались без меня, м?
– Играли. Сейчас очередь фантов!
– Значит, я вовремя, – поддался он задорному веселью и снял серебристые часы с запястья, чтобы бросить в черную шляпу, которую ловко подставила Уитни.
Он лениво оглядел толпу и, заметив Джун, прищурился, будто оценивая, стоит ли с ней вообще здороваться. Она сжалась внутри, но взгляд не отвела. С какой стати?
Тони оставил свою девушку с Уитни и все-таки сделал одолжение: подошел, одарив прохладой серых глаз, и сухо улыбнулся. Джун вскинула подбородок, ответив такой же ледяной ухмылкой.
– Я слушаю. Ты мне хочешь что-то сказать? – спросила она… и ощутила, что от Тони исходит умопомрачительный аромат бергамота и мятной свежести.
Картинка пронеслась перед глазами: зимнее утро, елка, холмы из открытых подарочных упаковок и бумаги… Рождество в Иден-Парке.