Остров дождей

Дайкон лежал в постели, свернувшись калачиком. Шерстяное одеяло сползло на пол, и ведьмак не торопился его поднимать. Волосы больного в конец спутались, а лицо осунулось. Я инстинктивно бросился к нему и, опустившись на корточки у постели, обследовал лежащее передо мной тело. Выругался. Нет, на работе он не сгорел. Дайкон был вполне себе жив и здоров… Если так можно назвать человека, который мучился тяжелейшим похмельем.

– Кон, – позвал я, но, получив в ответ лишь невнятное мычание, влепил приятелю пощёчину, – вставай, старый дурак, на службу пора.

Кон дёрнулся и приподнялся. Всё же у него ещё оставалось что-то святое. Сесть у него не получилось, но он уставился на меня вполне осмысленным взглядом.

– Трэйн?

– Я думал, ты уже в канаве валяешься, – заметил я, не скрывая злости, – а ты напился без нас?

Он помотал головой. Хотел что-то сказать, но промолчал. Сел и стал яростно тереть лицо, отгоняя сон.

– Трэйн, – повторил он наконец, когда смог смотреть на меня, не проваливаясь поминутно в тяжёлый сон, – вот почему тебя при Брен-Карат не зарезали, а? Сейчас бы спал я, как младенец.

– Потому, – я ткнул ему под ребро, – что ты, дурак, меня вытащил. Теперь будешь расплачиваться.

Кон помотал головой, окончательно приходя в себя.

– Где был? – спросил я уже напрямую.

– Пива хочется, – сообщил он.

Я поморщился. В отличие от него, мне абсолютно не хотелось накачиваться пивом с самого утра. С другой стороны, завтра воскресенье… Чёрт с ним.

– Пошли.

Преодолев сопротивление хозяйки, которая решила получить с жильца несуществующие деньги за жильё, мы добрались до ближайшей таверны. Пахло здесь отвратно, но Дайкон явно не собирался идти дальше.

– Ну, – потребовал я, когда мы, наконец, сели и получили в руки по кружке желтоватой жидкости, – рассказывай.

Дайкон поморщился и залпом проглотил половину пинты.

– Да нечего рассказывать. Работал я.

– Ага… у тебя на лице написано, как ты работал.

Дайкон одарил меня мрачным взглядом из-под лохматых бровей.

– Я работал, Трэйн, – повторил он спокойно, – что бы ты сейчас ни думал.

Так…

– Ита? – спросил я, прихлебывая из кружки и морщась.

Он кивнул и тоже сделал глоток.

– А без неё никак?

– Без неё? – Дайкон пришёл в такую ярость, что посторонний мог бы и испугаться. Он смотрел на меня сверкающими глазами и почти рычал. – А как, чистоплюй ты наш, без неё? Когда их пятеро, а нас трое, и один уже навострился драпать, красавчик такой, из академии только что. А у них девчонка лет семнадцати…

Дайкон замолчал и снова уткнулся в кружку. Я кончиками ушей ощущал, что половина зала уставилась на нас.

– И эта, – Дайкон мотнул головой в сторону своего дома, – промывает голову три раза в день, денег хочет. А я этих денег не видел столько же, сколько она.

Я потёр висок.

– И сколько хочет?

– Сотню. И ещё одну вперёд.

Я покопался в кармане. Сотни не было.

– Кон… – я замолчал.

Я собирался предложить ему сменить работу, но это был старый разговор. Кон не видел себя нигде, кроме как в страже. Я пытался свести его с Артарием, но они не договорились. Кон хотел работать на улицах – и никак иначе. Я вздохнул и представил мрачное лицо моей дорогой Марты.

– Вещи собирай. У меня дома есть сотня. А вторую не дам. Обойдёшься.

***

Надо сказать, необыкновенно трудно думать о великом деле Света, когда у тебя дома заводится старый ведьмак, застрявший в войне. За следующие три дня я пожалел о своём решении не менее чем десять раз. Столько же раз в голове мелькали мысли о том, что сплавить его обратно в трущобы будет стоить мне всего лишь сто золотых, в то время как терпеть рядом – может вылиться в окончательную потерю сна.

Плюс в совместном проживании был один – Дайкон с радостью поддержал мою идею с тренировками и даже будил меня ещё на полчаса раньше, чем вставал я сам. Я обнаружил, что он в куда лучшей форме, чем я, хотя по виду его сказать об этом было трудно. Минусов же обнаружилось множество. Начиная с того, что, увидев его нечесаную голову, моя хозяйка Марта впала в близкий к священному транс и около получаса лопотала что-то о правилах проживания и лице заведения. Почесав подбородок, я попросил Кона побриться и причесаться, что её немного успокоило – впрочем, не сильно.

Кроме того, уже на третий день я обнаружил, что он с одинаковым успехом может прийти домой как на закате, так и в три часа по полуночи. Причём я не был уверен, что лучше – слушать его кровавые истории весь вечер или не спать почти до утра, гадая, когда он вломится в дверь и вломится ли вообще. Естественно, он занимал место. Он, правда, оказался куда аккуратнее меня, сказывалась, видимо, армейская выучка. За ним не оставалось грязи и, даже наоборот, воцарялась подозрительная чистота, но я вовсе не был уверен, что хочу видеть столько изменений в своей небольшой квартирке.

Сам Дайкон, впрочем, к середине недели повеселел. Он, правда, каждый день пытался вытащить меня на экскурсию по окружающим пивным, но, получив отказ раза три, успокаивался и снова шёл во двор, тренироваться. Вообще, отсутствие пивных сказывалось на нём положительно. Но долго так я бы, безусловно, не протянул.

В понедельник Артарий подкинул новое развлечение. Мне в помощь была выделена напарница. Одно это известие заставило волосы топорщиться у меня на затылке. Когда же я увидел, что меня ждёт, мне и вовсе захотелось сбежать на континент. «Напарником» оказалась молодая леди лет двадцати пяти с длинными чёрными волосами и серыми глазами. Она не просто когда-то была отступницей, она кичилась этим, как медалью. Её наглухо застёгнутая чёрное платье навевало на меня мысли о монастыре, где меня когда-нибудь похоронят. Считалось, что она неплохо разбирается в магии. Считалось в основном ей самой, потому что Артарий ничего такого не сообщал. Во мне она видела кого-то вроде лакея, которого назначили приносить ей книги. Естественно, всё происходящее приводило меня в ярость, но я молчал и лелеял план по захвату собственной библиотеки, оккупированной противником.

Каплей мёда в бочке дёгтя стало то, что уже в понедельник я наведался к Барни и помимо Лиаро, целомудренно сидевшего в десятке сантиметров от своей девочки и читавшего ей книгу (будь я художником, нарисовал бы картину), обнаружил на столе мешочек с монетами и записку от Барни. Толстяк уехал подбирать персонал, а моя клиентка ждала меня в пятницу. На том же месте, в тот же час.

Глава 7

Стоит ли говорить о том, что это мерзкое создание, посланное мне свыше (то есть начальством), чтобы превратить мою жизнь в ад, покусилось и на мою священную пятницу? Когда до окончания рабочего дня оставалось не больше часа, Гретхен, как звали мою «помощницу», грохнула на стол передо мной кипу свитков и произнесла своим высокомерно-равнодушным голосом:

– Это нужно вернуть в хранилище, господин Трэйн.

Я откинулся на спинку кресла и посмотрел на неё. Проклятая магичка знала, что ключи от хранилища я ей не оставлю. Вот только не хотела понимать – лишь по той причине, что это моё хранилище, а не потому, что я должен ей прислуживать.

– Просто интересно, Гретхен, вы не могли принести их час назад?

– Час назад я с ними работала.

– Со всеми.

Я окинул злым взглядом ворох из не менее чем двадцати свитков. Нужно было быть тысячеглазой гусеницей с материка, чтобы читать их одновременно.

– Именно так.

– Боюсь, что вам придётся сторожить их до утра, потому что мой рабочий день окончен. И у меня хватает планов на вечер.

– Боюсь, что нет, потому что мой – тоже.

Мы уставились друг на друга ожидая, кто сдастся первым. Моя позиция была слабее – я отвечал за эти свитки головой.

– Вы меня ненавидите, – сказал я наконец.

– Само собой, – вот скотина, – такие, как вы, истребили почти всех подобных мне. Было бы странно, если бы я вас любила.