Страница 124 из 128
— Может Шертес специально не хочет вспоминать момент свадьбы? — вполне искренне предположил Эг. — Ну, так бывает у мужчин избегающих женитьбы и той ответственности, что на них ложиться в связи с этим событием.
— Ты что дурак? — возмутилась Лорри. — Мы с Шертесом были счастливы!
— Я говорю о подсознании, — вкрадчиво объяснил Эг. — Это, знаешь такая сложная штука. Вроде бы все хорошо…
— Если ты сейчас не заткнешься… — ласково пообещала Лорри.
— Хорошо, хорошо, — замахал руками Эг. — Предположим, что Шертес и вправду хочет вернуть память, — Лорри хотела возмутиться на слово "предположим", но не стала этого делать, поскольку ей важнее было услышать ответ. — Представим память Шертеса в виде прямой, — Эг прочертил на листе бумаги длинную линию. — На каком-то участке на него воздействовали ядом, — и он поставил жирную точку, символизирующую тот день, когда лори перебросило в этот мир. — Потом прошло какое-то время и новое воздействие этого яда, снова перебросило его назад, — и Эг стрелкой обозначил возврат к тому страшному дню. — Хм — хмыкнул Эг и задумался на некоторое время. — Судя по всему, вот эта часть воспоминаний находится в некоем коконе. Мне, кажется, нужна встряска, чтобы кокон лопнул и воспоминания вернулись.
— Снова попробовать тот яд? — встрепенулась Лорри.
— Нет, только не яд! Нужно что-то другое.
— А что если его шандарахнуть током? Причем не двести двадцать вольт, а, например, триста восемьдесят? — тут же предложила она.
— Триста восемьдесят? Ты что? Его мозги спекутся!
— А вдруг не спекутся?
— О чем вы говорите? — перебил их Шертес. Лорри и Эг одновременно посмотрели на вампира, и, тому не понравился ни взгляд Эга, светившийся интересом ученого, задумавшего интересный эксперимент, ни взгляд Лорри, в котором горела решительность.
— О чем, о чем, конечно, о плесени, о чем же еще? — ядовито ответила она.
— Лорри врет, — встряла в разговор, неизвестно откуда, появившаяся Марисса.
— Я знаю, что врет, — спокойно сказал Шертес.
— У них точно есть амулеты! Читать чужие эмоции, по меньшей мере некрасиво! — возмутилась Лорри.
— Разве? — удивился вампир. — Вы, например, не считаете некрасивым, общаться между собой на языке, которого мы не понимаем, разве не так? — Лорри прикусила язык, поскольку Шертес был прав. — Так о чем вы так увлеченно спорили? — снова спросил вампир.
— Э-э-э, — протянула Лорри, обдумывая свой ответ. — Мы с Эгом (поскольку он ученый), — торопливо добавила она, — обсуждали возможность возвращения вашей памяти с использованием средств, к которым прибегали психиатры на Земле, где мы жили. Правда, надо добавить, что эти методы использовались на заре развития науки психологии, когда только-только открыли такое явление, как электрический ток и научились создавать его достаточно большой мощности. Его пытались использовать, как раз, в случаях потери памяти… Ну вот, мы это и обговаривали. Хотя чего тут спорить. Даже если я пожертвую все батарейки, что у меня есть, а Эг придумает, как их аккумулировать, мы не сможем создать ток необходимой силы…
— со вздохом сожаления добавила она. — А жаль… — еще горестнее вздохнула она. Эти ее вздохи очень не понравились Шертесу, и он спросил с подозрением у Эга:
— И что это за процедура? Она опасна?
— Врачей, использующих этот метод, позже называли изуверами, — с готовностью ответил Эг, — поскольку это очень мучительно.
— Ясно… — коротко ответил Шертес и так по-доброму — по-доброму посмотрел на Лорри, а она зябко поежилась от этого взгляда.
Глава 8
…Все это Лорри вспоминала, лежа рядом с Шертесом на кровати, с тоской прижимаясь к его лицу… к почти мертвому, бесчувственному лицу. Самое страшное заключалось в том, что это она была виновата в том, что Шертес умирает. Это ее отравленная кровь забирает его жизнь капля за каплей. Но она тогда не могла поступить по-другому, так что оставалось только ждать и надеется, что он сможет, он выдержит, он выживет.
Лорри снова и снова вспоминало все, что случилось. Вспоминала каждую деталь, каждую подробность. Все началось, именно на том проклятом болоте, вернее, все случилось из-за того, что это проклятое болото так их сильно задержало в пути.
" Смотрите! — радостно заорал Эг, указывая на болото, и, тем самым, прерывая пикировку Лорри и Шертеса. — Смотрите, подействовало. — Действительно, на том месте, куда Эг вылил остатки от своих неудачных опытов, бирюзовая окраска сменилась на бурую, потом на черную, и эта черная субстанция, высохнув на солнце, превратилась в твердую корку, по которой можно было идти без боязни. Жаль, но всех запасов Лорри хватило только на то, чтобы проложить неширокую дорогу (Эг пообещал сам себе, что когда все закончиться, он не успокоиться, пока не уничтожит всю эту дрянь и, главное, выяснит, откуда она взялась). Они перебрались через болото. "Они" — это Шертес, Марисса и Деттер, поскольку Лорри снова была отправлена в дом вампира, чтобы не задерживать движение. Целых две недели она провела в одиночестве, ожидая известий от Шертеса. И вот, наконец, в один из дней он снова появился в доме, чтобы сообщить ей, что башню они нашли и что ей, как истинной хозяйке предоставляется право, первой перешагнуть через ее порог.
Они мгновенно оказались рядом с башней. Лорри с интересом огляделась по сторонам, совершенно не узнавая этого места. За десятки лет деревья окружили дом плотной стеной, совершенно скрыв башню за высокими кронами. Можно было пройти в сотне метров и не заметить ее. Но башня осталась прежней. Те же серые грубые камни, те же мрачные окна-бойницы. Лорри поежилась. Заходить внутрь было страшно.
— Лорри. — тронул ее за плечо Эг. — Хочу предупредить, там внутри находятся несколько мертвых тел. Когда мы появились в пентаграмме, ее окружало восемь магов и Деттеру пришлось их убить. Тела мы оставили на месте. У нас не было ни сил, ни времени, чтобы закопать их.
— Там лежат восемь мертвых людей? — с ужасом переспросила Лорри, представив полуразложившиеся останки с торчащими костями.
— Да, прости, — тихо ответил Эг.
— Шертес, — жалобно обратилась Лорри к вампиру. — Я боюсь заходить. Я не могу. Пожалуйста, давай зайдем вместе, или может… ты зайдешь один?
Лорри даже не представляла, что эта ее просьба спасет всех, поскольку тишина в башне ни у кого не вызвала даже малейшего подозрения о том, что она вызвана… пологом тишины, словно куполом удерживающим даже малейшие звуки. Вампир снисходительно улыбнулся и шагнул за порог. Послышался звук падающего тела. Шертес сначала просто выругался, а потом закричал таким страшным ужасным голосом: "Альзер! Что ты делаешь?", — Лорри, Марисса и Эг, не сговариваясь, бросились внутрь башни, и упали, одновременно, споткнувшись об изломанное, израненное тело мага, лежащее у порога.
— Альзер? — испуганно склонилась над архимагом Лорри. — Что с вами? Вы ранены?
— Глупее вопрос невозможно было и придумать, учитывая кровь, сочившуюся из глубоких ран, и ожоги покрывающие лицо и тело мага. Будь у нее хоть немного времени, она и сама бы поняла абсурдность своего вопроса, но раздумывать ей не дал испуганный крик Деттера:
— Альзер пытается захватить тело Шертеса! — Лорри оттолкнула тело мага и бросилась к вампиру. С ним происходило что-то страшное. Его тело изгибалась, принимая самые немыслимые формы, казалось, тело действует само по себе и им никто не управляет. Руки и ноги хаотично дергались, спина выгибалась дугой, потом тело сжималось в комок и снова расправлялось, словно пружина.
— Шертес! — истерично закричала она и бросилась к мужчине. С этой секунды она не видела и не слышала ничего. Не слышала, как Деттер прошептал помертвевшими губами: "Страг", не видела, как Марисса от этих слов окаменела от ужаса. Лорри не видела ничего. Только любимый мужчина, самый дорогой, единственный во всей Вселенной, который в эту минуту изо всех сил боролся за свою жизнь. Лорри хватала его за руки, прижимала к груди его голову, о чем-то просила и умоляла, но она была лишь зрителем, не имеющим сил как-то повлиять на исход этого боя. Шертес то затихал, то извивался с новой силой. Как ей хотелось помочь ему, защитить, уберечь, но она могла только смотреть. Лорри казалось, что это агония, казалось, что он умирает. И тогда страшная апатия и безразличие ко всему на свете, охватила на нее, заставив безучастно наблюдать за мечущимся Шертесом. Мысли вяло ворочались в голове: "Хоть бы Шертес остался жив… А если это будет не Шертес, а Альзер? — от этой мысли пальцы Лорри крепко сжали кинжал и такая ненависть к магу зажглась в ее глазах, что можно было не сомневаться: она без раздумий убьет этого негодяя. — Хоть бы Шертес убил эту тварь… Шертес, — мысленно взмолилась она, — убей его, пожалуйста, убей! Не оставляй меня, я не хочу жить без тебя. Если ты будешь со мной, то клянусь все мои мысли, все мои силы, все мое сердце, вся моя кровь… — Лорри запнулась. — Кровь… — вслух произнесла она и ясно поняла, что ей сейчас надо сделать. Она закрыла глаза и мысленно пожелала, чтобы ее кровь стала ядовитой кислотой, способной убить Шертеса. Лорри представила, как вместо крови в ее венах пузыриться буро-серая жидкость, способная убить кого угодно. — Шертес, — жарко зашептала она в ухо мужчине. — Я ненавижу Альзера, я хочу уничтожить его. Моя кровь для тебя и для него яд, поэтому ты должен укусить меня! — Лорри прижала рот Шертеса к своей шее и крепко зажмурилась, но не потому что боялась боли, а потому что не хотела расплескать даже частичку той ненависти, что испытывала к Альзеру. И Шертес ее понял. Он впился в ее шею и сделал несколько глубоких глотков, а потом без сил откинулся навзничь, и тут началось самое страшное. У Шертеса пошла изо рта пена, теперь он без остановки бился в конвульсиях. — Шертес! — в ужасе кричала Лорри. — Прости меня! Я сейчас все исправлю. — Она замерла на несколько мгновений попытавшись вспомнить самые сильные чувства, которые испытывала к вампиру: нежность, желание близости, любовь. Сначала у нее ничего не получалось. Сердце билось, как сумасшедшее, не давая успокоиться. Ненависть к Альзеру продолжала душить ее, вызывая желание бить и кромсать ненавистного врага. А Шертес вдруг затих. Он лежал на полу белый и недвижный, казалось, даже не дышал. — Шертес! — в который раз закричала Лорри. — Очнись, пожалуйста, очнись. Я сейчас помогу тебе! — Но Шертес не слышал, и Лорри напрасно гладила его по волосам, напрасно прижимала к себе его голову, напрасно кричала и молила.