Страница 12 из 15
– Какие уж тут надежды! – Арина, вздохнув, покачала головой. – Зато поглядела на вскрытие образцового трупа. А то в самом деле все больше вялая бессильная плоть, да еще, как правило, и не слишком свежая.
– Во-от! – Мирская воздела обтянутый перчаткой указательный палец. – Поневоле начнешь думать, что человечество деградирует. Так что на общем фоне такой вот здоровый труп – прямо подарок. И, кстати, – остановила она Арину уже на пороге, – один из волосков, что мы с жилетки убитого сняли, точнее, этот не с жилетки, а с рукава рубашки, так вот волосок мужской. Тот, что самый маленький. Светло-русый, если что. Это тебе четыре. Или уже пять?
– Ну спасибо и на том, – Арина изобразила в сторону Мирской благодарственный поклон.
Подарок, размышляла она, выходя из судмедбюро на вольный воздух. Какое милое слово. С учетом контекста. В каком-нибудь кинотриллере у Ярославы нашелся бы сумасшедший поклонник. Убивал бы исключительно здоровых, тренированных и красивых людей – специально чтоб порадовать обожаемую женщину…
– Вершина, ты все-таки начальству-то не забывай докладываться, а? – укоризненно, но вполне добродушно заметил полковник Пахомов, именуемый за глаза ППШ, как пистолет-пулемет Шпагина.
– Простите, Пал Шайдарович! Забегалась, – Арина молитвенно прижала руки к груди. – Докладывать-то пока нечего.
– Чего там? Я про стриптизера. Убийство из ревности или чаевые не поделили? Или, боже упаси, наркота замешана? Меня больше последнее интересует.
– Чаевые и прочие финансы вряд ли, наркота гарантированно не при делах, а насчет ревности пока не уверена. Не исключено. Или ради сокрытия чего-либо… Клиентура-то у мальчика была непростая. Управляющий тамошний должен подогнать список самых регулярных клиенток. Ну и личные, в смысле рабочие записи покойного надо изучить, вот сейчас как раз собиралась.
– Ладно, иди работай, – он уткнулся в одну из заполнявших его рабочий стол бумаг.
Арина отправилась к себе, намереваясь перед изучением стриптизерова блокнотика наскоро пробежаться по интернету. Не то чтобы рассчитывая найти там что-то ценное, но нынче же время соцсетей, чем не источник информации? Светлана с кроличьими глазами там точно должна быть. А может, и не только она.
К сожалению, Калерия Стефановна Райская – недавно почившая в бозе Филиппова поклонница – в соцсетях отсутствовала. Не то по возрасту, не то из-за отсутствия интереса. Имени ее племянницы (якобы влюбленной в Филиппа как кошка) Арина не знала, так что это «знакомство» пришлось на время отложить.
На Светочкиной же страничке не продохнуть было от портретов Филиппа. Время от времени рядом мелькала и сама хозяйка аккаунта. Парные снимки сопровождались скромно-многозначительными подписями: «мы перед работой» и прочее в этом духе. Ну да, усмехнулась Арина: ключевое слово – «мы». И ведь не придерешься. Приносит ли пользу интернет-общение или вовсе наоборот, можно спорить. Но оно, безусловно – несравненный инструмент по созданию впечатления. Пишешь «мы», в смысле – да вообще без всякого скрытого смысла, просто «я» и «еще кто-то», одновременно оказавшиеся в одной точке пространства – а у читающего создается впечатление некоей общности. Раз двое на фото и подпись «мы», значит, отношения? Нейролингвистическое программирование во всей красе.
Как в том старом анекдоте про старика на приеме у сексопатолога: при чем тут возраст, мой сосед рассказывает, что он, в свои восемьдесят, может каждый день!.. гм?.. покажите язык… горло… не вижу, что мешало бы вам рассказывать то же самое и даже больше. Рассказывать!
Кроме портретов покойного красавца, наличествовали туманные статусы, многозначительные философические как бы афоризмы, бесконечные намеки на непонятно что и прочие элементы игры «смотрите, какая я вся из себя интересная! и жизнь у меня всем на зависть!»
Почти каждая фотография сопровождалась каким-нибудь бессмысленно-вдохновенным призывом вроде: если любишь, жми лайк. Или: сделаем мир прекраснее, репост! Вовсе безответными призывы не оставались, лайки (а кое-где и репосты) наличествовали: то пять, а то аж целых тринадцать!
Имелись на страничке и неизбежные, как ноябрьский дождь, котики, но максимум пространства занимал все же Филипп. Все снимки – Арина усмехнулась – были сделаны в интерьерах клуба. Только один из относительно свежих – на, так сказать, пленэре: Светлана и Филипп фехтовали шашлычными шампурами, за их спинами кудрявилась какая-то невнятная зелень. Не то дубовая роща, не то липовая аллея. Снимок – она вгляделась в дату поста – был сделан чуть больше полугода назад, в конце прошлого лета. Шампуры были простенькие, дешевенькие – совсем не та красотень, что в вип-кабинете – а позы «фехтующих» выглядели нарочитыми, искусственными.
В общем, со Светой все было ясно. Девушка изо всех сил старалась продемонстрировать всему интернет-сообществу, что она – объект внимания «потрясающего парня, ммм, так бы и съела» (по формулировке одной из комментаторш). Демонстрация, в общем, у нее вполне удалась. Особо настырные комментаторши, намекающие (а то и прямо требующие) чего-нибудь «более интимного», получали холодную отповедь в духе «может, вам еще и содержимое унитаза показать?» Многим, как заметила Арина, это внушало уважение, одна девица регулярно сокрушалась: «Как у тебя получается не переходить границу? Я вот удержаться не могу. Научи?» Учись, высокомерно ответствовала Света.
Интересно, подумала Арина, каково это – жить в пространстве между грезой и реальностью. Мечтать о близком – руку протянуть! – красавце, получать завистливые реплики, как если бы красавец и в самом деле был «твоим» и… все время помнить, что красавец – недоступен, как полюс холода. Эдак и до психушки доиграться недолго.
Ай, ладно! Пусть Света сама разгребает созданные собственными наманикюренными ручками проблемы.
Арина решительно щелкнула мышкой, сворачивая окно браузера, и положила перед собой пакет с «главным вещдоком». Ну, главный он или не главный, в процессе выяснится, но пока выглядит перспективно. В смысле потенциального источника информации – уж точно.
Хотя и смешной, правы были и управляющий, и та остроносенькая девица.
Блокнотик был маленький, но пухлый. Обложка мягкая, кожаная, вовсе даже не «розовенькая», как определил управляющий, а бледно-лавандовая, да еще и с искрой. Такой действительно больше подошел бы романтической девочке, а не здоровенному мужику. Хотя черт их, этих танцоров знает. А может, книжка – подарок одной из клиенток. Тогда она отражает вкусы клиентки, а не Филиппа. Почему он им все-таки пользовался? Или клиентка особо почетная – типа память. Либо, что еще вероятнее – а почему, собственно, нет? Вещь, хотя и избыточно гламурная, но сразу видно – весьма недешевая. Даже бумага какая-то особенная, тоже очень красивая: бледно-персиковая, тонкая, чуть не прозрачная – но плотная, так что записи и не просвечивали – и как будто мраморная. Чистого места оставалось не больше трети блокнотика.
Некоей «Лер» было отведено аж три странички. Даты следовали друг за другом плотной чередой, кое-где перемежаясь непонятными значками – то звездочками, то восклицательными. Один из значков был похож на силуэт автомобиля, другой напоминал банный веник. Вокруг «Лер» изначально, видимо была нарисована затейливая рамочка, теперь скрытая под кривоватым черным прямоугольником – кое-где из-под него выглядывали лепестки и завитки первой, цветной рамки. Под нижней черной полосой, прямо поверх записанных там дат, было нарисовано две розы. Довольно похоже, кстати, нарисовано. «Лер» – это, надо полагать, та старушка, что недавно умерла, догадалась Арина.
Если бы все это происходило в детективе, усмехнулась она, старушка… как ее… а! Калерия Стефановна Райская, вполне детективное имечко… и смерть ее была бы, разумеется, никоим образом не естественной, а наоборот – подстроенной кем-то из жадных наследников, коих тоже, разумеется, должно было бы обнаружиться не меньше дюжины. Угу, усмехнулась она, причем парочка – неопознанных, не виданных с младенчества из-за каких-то невероятных семейных конфликтов… но тишком пристроившихся к старушке под видом… горничных, к примеру. И папаша Пуаро (или кто-нибудь из его современных коллег) на протяжении десяти серий копался бы в сплетениях мотивов и возможностей. А в финале жадные наследники остались бы ни с чем, потому что хитрая бабуля предусмотрительно отписала все свое движимое и недвижимое, например, собачьему приюту.