Дядя Лёша

Оператор оторвался от камеры и в свою очередь заорал:

— Коля! Это же здорово! Это находка! Еще пару дублей, — обратился он к Кристине. — Кадры вышли — просто улет!

— Но тогда нужно изменить сценарий, — сказал режиссер.

— Где сценарист? — гаркнул оператор, который, похоже, был здесь самым главным.

— Ты прекрасно знаешь, что он получил аванс за три серии и теперь не появится, пока…

— Ну и черт с ним, — сказал оператор. — Пусть потом переделывает. Итак, еще дубль. И надо бы ввести ее в действие. Дайте какие-нибудь слова… Вы согласны, Девушка? — спросил режиссер Кристину, на которую были обращены сейчас все взоры.

— А что будет с лисой? — спросила Кристина.

— Вот! — воскликнул оператор, картинно воздевая руки к небу. — Девушке без имени дают роль крупным планом. Вы понимаете, что это значит — крупным планом? Наши питерские театры набиты актрисами как бочка селедками, и большинство из них никогда — понимаете, никогда — не получали ролей в кино, пусть даже в телесериале. И они готовы были бы съесть свои шапки, или что там у них, чтобы получить такую роль. А вам, дорогуша, она падает с неба, но вы не соглашаетесь, а еще задаете идиотский вопрос: что станет с лисой? Отвечаю: ничего плохого с ней не станет. Лиса дрессированная, вон там красные флажки, они приведут ее к машине, где ждет дрессировщик. Понятно? Или вы думаете, что у нас на каждом дубле будут рвать на части лису? Не слишком ли дорого, а? И вообще, мы не живодеры, или за кого вы нас принимаете?

Кристина молчала, все еще не окончательно придя в себя.

— Так вы согласны или нет? — рявкнул режиссер, решивший прийти на помощь оператору.

— Да, — кивнула Кристина,

— Ну наконец-то! Значит, так, ваша лошадь внезапно встала на дыбы, вы потеряли управление, или как там говорится о лошадях, и вам на помощь приходит Иван Алексеевич Мещерский, вот он тут. — Режиссер указал на Боярского, который наблюдал за всем происходящим с иронической улыбкой. — Он берет лошадь под уздцы и вы говорите ему: «Большое спасибо, князь. Вы спасли мне жизнь». Вы поняли?

— Поняла, — кивнула Кристина. — Только объясните мне, пожалуйста, кто я. Его невеста? Просто незнакомая девушка?

— Вы соседка, которая случайно становится свидетельницей охоты, когда Мещерский падает с лошади.

— И я оказываю ему первую помощь? — спросила Кристина.

— Слушай, Коля, а это мысль!

— Только не надо этих душераздирающих сцен, — раздался голос Михаила Боярского, — этих сестер милосердия, выносящих беспомощного мужика с поля боя. Женщина должна быть женщиной — пусть испугается, поплачет, позовет на помощь. А этих победительниц в троеборье нам не надо. Женщина должна всегда быть женщиной.

— Мишка, да ей тебя и не приподнять, не беспокойся, — заверил Боярского режиссер и обратился к Кристине: — Вы все поняли? Кстати, как ваше имя-фамилия?

— Кристина Калиновская, — ответила Кристина.

— Ишь ты, быть вам звездой экрана. — Он тут же бросился к статистам. — Отойдите, никого не должно быть в кадре. Итак, девушка на лошади сюда. Ваша лошадь встает на дыбы, вы пугаетесь, вас спасает прекрасный незнакомец. Начали!

Застрекотала камера, Кристина снова поставила Медаль на дыбы, но, в отличие от первого дубля, на ее лице застыло недоуменно-испуганное выражение, как будто все происходящее было для нее полной неожиданностью. Боярский смело ринулся к лошади и схватил ее под уздцы. Медаль тут же покорно встала, повинуясь незаметной для окружающих команде Кристины.

— Не бойтесь, прошу вас. С вами все в порядке? — сказал Боярский, но не так, как говорил только что, а голосом Теодоро и д’Артаньяна.

— Да как будто, — сказала Кристина все еще немного испуганно. Но Медаль стояла спокойно, и она слабо улыбнулась. — Большое спасибо вам, князь. Возможно, вы спасли мне жизнь. — И она грациозно протянула ему тонкую руку, затянутую в лайковую белую перчатку.

— Был рад услужить вам, — склонил голову Иван Мещерский.

— Заезжайте к нам, — заметила Кристина. — Матушка будет вам очень рада.

— Стоп! — завопил оператор.

Камера остановилась.

— Что за отсебятина? — вторил ему режиссер. — Это вам что, вечер экспромтов? Но вообще, получилось очень неплохо. Так и оставим, пожалуй. Теперь сцена охоты. Егеря, — он повернулся к статистам, — приготовиться! Начали!

Мэтр Андреа Гримальди

Стоит ли говорить, что Вадим давно не смотрел телевизор. Он не только не включал его сам, он не мог находиться в помещении, где светится голубой экран. Не то чтобы он боялся снова увидеть себя в дурацком клипе или услышать нечто новое о скандале с ЗДР, но почему-то любые телепередачи с некоторых пор внушали ему невероятное отвращение.

Поэтому, когда он увидел, что на кухне у Сергея работает черно-белая «Юность», он хотел попросить приятеля немедленно выключить эту пакость, но стоило ему взглянуть на экран, как его буквально пронзило током.

На экране была Кристина. В следующую секунду камера переплыла на говорившего с ней Михаила Боярского, и Вадим подумал, что ему все только показалось, что эта какая-то актриса, просто похожая на НЕЕ.

Серега, зная своего приятеля, взялся за ручку, чтобы выключить телевизор, но Вадим вдруг крикнул:

— Да подожди ты! Не выключай!

Серега в недоумении замер, продолжая держаться за ручку.

— Сделай погромче, — раздраженно сказал Вадим а тут. же поправился: — Пожалуйста. Серега пожал плечами, но звук прибавил.

Нет, это определенно была Кристина! Не может быть, чтобы на свете существовала другая девушка, настолько похожая на нее. Разве что сестра-близняшка? Но у Кристины не было никакой сестры…

— Я пришел засвидетельствовать почтение вашей матушке, — целуя ей руку, говорил на экране Боярский.

— Она сейчас выйдет, — сказала Кристина. И голос был ее. Только вот интонации… Вадим никогда не слышал, чтобы ЕГО Кристина говорила так. В ней появились аристократизм и благородство, сочетавшиеся с необыкновенной простотой.

Вадим, все еще не вполне доверяя тому, что видят его глаза, потер лоб и виски, как будто хотел изгнать из сознания это наваждение. Но действие на экране длилось, и уже навстречу Боярскому вышла ее мать, которую изображала хорошо знакомая в лицо актриса, ее фамилию Вадим сейчас не мог вспомнить.

Скоро эта сцена кончилась, и Кристину больше не показывали, но Вадим как завороженный досмотрел фильм до конца. Это оказалась очередная серия отечественного телефильма «Осень в Мещерском».

— Сериал какой-то? — наконец спросил Вадим у Сереги.

— Да вроде. — Тот, все еще не понимая, чем вызвано столь странное поведение товарища, пожал плечами. — Мать смотрит, кажется.

Вадим не стал ничего больше спрашивать, но актриса, так похожая на Кристину, как будто взяла и вытащила на свет из его души то, что, казалось, уже давно похоронено. Кристина… Как часто стал вставать перед ним ее образ. Вадим вспомнил, как она смеется, как ласково говорит с ним, вспомнил ее отчаяние после этого злополучного дня рождения. Вспомнил самого себя — самоуверенного и безжалостного. Тогда он поднимался наверх, что ему какая-то влюбленная девчонка. Его ждала другая… И вот чем все обернулось.

Теперь, когда сериал кончился, Вадим уже не сомневался в том, что это была не Кристина, а просто похожая на нее актриса. Эта девушка на экране прекрасно управлялась с темно-рыжей, почти черной лошадью, она была просто виртуозная наездница. А ее сдержанные и аристократичные манеры… Кристина, которую знал Вадим, была не такой. Она казалась ему порывистой девчонкой, готовой взять и броситься ему на шею, захохотать или ни с того ни с сего начать читать стихи… И все же какое сходство…

— Так чего ты на это скажешь? — услышал он Серегин голос.

— На что? — недоуменно поднял голову Вадим.

— На то, что я сказал! Да ты что, ворон считаешь?

— Да я сам — ворона, — ответил Вадим усмехнувшись. — Все проворонил.

— Следи за базаром! — несколько не к месту сказал Сергей, который обзавелся словарем воровского жаргона и теперь старался говорить на фене.